Лерка уже не так радостно настроена. Она уже так гениально выглядит, но не сдаётся.
— Ну, от дождя там спрятаться, или от врагов. — Высказывает она робкое предположение.
— От радиации, Лера! — саркастически улыбаюсь я, демонстрируя своё отношение к идее.
— От годзиллы! — раздражённо выкрикивает она.
Вдруг выражение её лица резко меняется.
— От дракона! — говорит она.
Блин! А ведь похоже на правду! Ну, в том смысле, что если бы там, в окрестностях летал бы дракон, то стоило бы спрятаться в пещере.
Хотя, нет! Драконы же в пещерах живут. Значит, он бы все пещеры в окрестностях знал бы.
Это если он местный. А если залётный…
Блин!!! Какие, нахрен, драконы?! Мы, конечно, в какую-то сказку попали, но это ещё не значит, что у них тут вообще хоть когда-нибудь драконы были!
А чайник? Да, тоже ничего не значит! Ну, даже если и был где-то когда-то какой-нибудь дракон, то всё равно нельзя на него ссылаться! В огороде бузина, а в Киеве — дядька! Не мог Сталин Ломоносова репрессировать, даже если бы тот Советскую Власть последними словами бы поносил!
— Они должны были всей толпой куда-то идти, а то тогда зачем им туда лезть? — задумчиво говорю я.
— Ну, а чё? — спокойно продолжает Лерка. — Враги напали на деревню, сожгли её, или на что они там напали? Вот, а те, кто уцелел, пошёл спасаться в горы. Кто-то знал про пещеру, а про портал не знали, и всё!
Етит твою мать! А ведь да! Да! В Жигулёвских горах полно пещер! Ну, не то, чтобы прям полно, но есть. Вот они и за лезли в ту, что под руками оказалась. Да! Точно! А портал одноразовый. Односторонний! Вот они обратно и не смогли вернуться. Ну и всё! Так всем и будем говорить! Ну, если кто спросит, конечно.
Глава 12
Я сплю. Мне снится Волга. Мы купаемся. Почему-то на каких-то островах. Я их не помню. Вдруг все начинают суетиться и куда-то сваливать. Я в недоумении оглядываюсь по сторонам. Лерка с Морозовой стоят на берегу и ожесточённо жестикулируя, показывают куда-то туда. Я смотрю куда-то, как мне кажется, туда и вижу, как из-под ГЭС вылезает здоровенная такая Годзилла. Ростом, наверное, в полкилометра, или даже в целый киламетар. Здоровенная, короче. Все именно от неё и сваливают. Но в разные стороны.
Я не понимаю, откуда взялось это чудище. Ясно, что из-под ГЭСа, а там откуда? Наверное, мутант. Из-за радиации. Значит, ГЭС у нас ядерная. Или атомная. Или водородная. На воде же работает. Радиактивная в общем.
Годзилла эта ещё и трёхголовая. И огнедышащая. Зелёным таким пламенем пыхает. Ну, точно, радиактивный мутант. Сомов же восьмиметровых там видели, вот и Годзилла эта оттуда же.
Валить надо отсюда. На другой берег. В горы. Там какие-нито пещеры полюбому есть. Только туда доплыть надо как-то. Оглядываюсь на Лерку. Они с Морозовой про чё-то болтают, а сваливать и не думают даже. Годзилла уже близко совсем. Я кричу им, чтобы они прятались, но они мне показывают, чтобы это я прятался. И чтобы обязательно в горах.
Блин! Как же туда добраться? Я ныряю в воду и плыву. Только плыву я почему-то над водой. Ноги в воде, а сам я над ней. Если напрячься и не грести, то взлетаю аж на метр над водой. И даже вперёд лечу.
Лерка с Морозовой уже на острове, и руками мне машут, чтоб поторопился. Я напрягаюсь со всей силы. Лечу быстрее, но только вдоль берега. Останавливаюсь. Годзилла ещё далеко, но идёт ко мне. Лерка машет, чтобы торопился.
Я опять прыгаю в воду и лечу, и снова куда-то не туда. Опять попадаю на тоже место. Останавливаюсь. Ко мне подходит академик Келдыш. Я почему-то знаю, что это именно он. Келдыш даёт мне реактивный двигатель. Двигатель уже работает. Я сажусь на него и лечу на другой берег. Но двигатель тяжёлый. Он падает в воду и, конечно же, тонет. Он же железный. Тут мелко. Я вытаскиваю его и снова лечу. Он опять тонет. Я опять вытаскиваю. Напрягаюсь изо всех сил, но не помогает. Двигатель тонет. Это потому что он из железа.
Келдыш не доволен. Наверное, он думает, что я просто не умею как следует летать. Подходит папа Карло Мнишек. Он объясняет нам с Келдышем, что железо плавать не может. Из какой-то осины он начинает делать деревянный реактивный двигатель. Келдыш сомневается в успехе. А я жду. У меня же нет другого способа попасть на другой берег.
Годзилла пока не двигается. Палит кого-то на берегу, и всё. Голова у неё снова только одна. Но огонь всё равно зелёный и светится, значит, радиактивный.
Папа Карло уже выстругал движок и хвалится Келдушу. Тому движок нравится. Они отдают движок мне. Он хоть и легче железного, но всё равно работает. И не тонет. И не летит. Мощности не хватает. Папа Карло Мнишек вместе с Келдышем сажают меня на деревянный движок, который не тонет, цепляют мне на спину железный движок и отпускают.
Лечу я опять куда-то не туда. В смысле не в горы. Но это уже и не важно, потому что лечу я высоко в небе. Годзилла пыхает в меня той башкой, в которой у ней автоген, но я уворачиваюсь. Я теперь могу летать без движков, но всё равно ещё держусь за них. Остальные головы в погоне не участвуют. Они что-то объясняют одна Келдышу, а другая Эйнштейну. Тот тоже зачем-то припёрся. А папа Мнишек пытается кадрить Морозову. Лерка куда-то пропала.
Я закладываю мёртвую петлю. Мне навстречу летит Лерка. Только она без движков. Лерка показывает мне, чтобы я тоже движки бросил. Но я не хочу. Вдруг без них не выйдет. А ещё Келдыш может за свой движок спросить. Мнишек-то не спросит, он себе ещё может нарубить. А у Келдыша этот может быть ещё нужен куда-нибудь. Лерка говорит, что движки Келдышу в Прибрежном делают, и что этот надо бросать. Я не соглашаюсь.
Лерка берёт меня за руку. Руки у неё ледяные, даже инеем покрыты. Движки падают. А мы нет. Лерка отпускает меня и летит на берег.
Годзилла ростом уже с небольшого жирафа, и голова снова только одна. Вместе с Келдышем, Мишенком и Морозовой они смеются над Эйнштейном, а тот понуро бредёт прочь.
Келдыш говорит, что Годзилла хороший мужик и свой парень, просто инштейнов не любит.
На песке написана формула Е равно пи эр квадрат, причём на месте двойки нарисован маленький квадратик.
Келдыш говорит Годзилле, что пора испытывать двигатели нового поколения, сверхсветовые, на нем, на Годзилле. Типа у Годзиллы же крыльев нет, а ренец с движками наденет и будут. Опять же посрамить Эйнштейна и всю его гнусную СТО. Годзила просит у Келдыша подводные двигатели, для совершенно житейских дел — на Большой Барьерный риф смотаться. Кракенов погонять. База у них там.
Келдыш говорит, что база у кракенов в Бермудском треугольнике, а подводных движков в его КБ всё равно не делают, так что какая разница.
Келдыш раскланивается с Морозовой, и они с понурым Годзиллой уходят куда-то вверх по Волге, то ли в Тольятти, то ли в Прибрежный. Папа Карло увязавшись за ними, тоже уходит.
Я оглядываюсь по сторонам. Народ мирно отдыхает. Купается. Выпивает. Морозовой нигде не видно. Лерка говорит, что надо подняться повыше и сверху посмотреть. Я соглашаюсь с ней и иду к пригодку. Лерка окликает меня. Я поворачиваюсь, а она взлетает в небо. Ну, не то что бы совсем в небо, но определённо высоко. У меня нет движков. Ни железного, ни деревянного, поэтому я и не рискую.
Лерка спускается ниже и кричит мне, чтобы я тоже поднимался. Я подпрыгиваю и лечу. Прямо вверх. Ухожу на вираж. Кручу бочку. Закладываю мёртвую петлю. Кувыркаюсь. Вхожу в штопор. И просыпаюсь.
В этот раз меня никто не тормошит, нет никаких петушиных криков. И вообще всё спокойно. Я потягиваюсь и начинаю вставать. Надеваю штаны с лямками внизу. Снова думаю, про тапочки. Я слышу какое-то бормотание. Это, походу, Лерка что-то поёт. Начинаю различать слова, или мне только кажется:
— …нам дал стальные флюгерхэндэ. А вместо херца — аузенбортмотор!
Блин. Мерещится что ли? Наверное, я ещё не весь проснулся.
Выхожу в коридор. Дверь в Леркину комнату открыта. Она уже оделась и заправляет кровать. Киваю ей. Она мне тоже. Иду умываться.
Воды в бадейке, где-то на четверть осталось. На рукомойнике снизу сосулька. Да и вообще в «ванной» прохладно как-то. Пытаюсь растопить руками сосульку. Она тает на удивление быстро, а из самого рукомойника льётся более чем тёплая вода. Блин! Ну, и вот как это? Маги долбаные! Или это такие неполадки в местной системе водоснабжения?
Умываюсь. Трогаю щёки. Щетинка слабенькая, сегодня можно и не бриться, но мне же та-а-аку-у-ю бритву подарили. Надо обязательно опробовать. А то как же?!
Я заправляю кровать, надеваю рубашку, обуваюсь и иду искать Акимыча. Он опять «сливает» мне из ковшика на спину. И опять вода у него ледяная.
Поднимаемся к нам. Глаша с Аннушкой накрывают на стол. Время завтрака. Акимыч посылает Глашу за «тазиком» и другими мыльно-рыльными принадлежностями. Я спрашиваю у него, бреет ли он барона и других молодых господ. Терентий говорит, что ещё рано и смеётся в том смысле, что не час ранний, а господа ещё слишком молоды для такой процедуры. Я спрашиваю у него, сколько сейчас времени, и узнаю, что солнце уже встало, но до полудня ещё далеко.
Посмеявшись вместе с Акимычем, переспрашиваю, который сейчас час.
— Дык девятый, поди. — Отвечает он. — На рынок, сызнова?
— Да, — говорю я. — Графиня Морозова обещала заехать.
— Да чавошь ей на рынке-то делать? — удивляется Терентий. — Господа, они ить по рынкам-те не ходют. А тут ишь чаво, цела графиня! Она хоть и Танюшке-то нашей ровестница, а всё одно, вишь чо, сиятильства! — Он смотрит на меня и добавляет: — Так ведь и вы с сестрицей, чай ведь тоже, поди, из благородных?
— Ага. — Подтверждаю его догадку. — Сколько лет Татьяне Андреевне?
— Двадцатый пошел. — Произносит Терентий как бы даже с сожалением. — В девках засиделась, всё прынца ждёт.
— А Ольга Павловна, она тоже в гостинице проживает? — спрашиваю, потому что не совсем понимаю её слова про «заеду за вами».
— А чего ей в гостинице жить? — удивляется Акимыч. — У них же дом большой в верхнем городе. У них и имение вёрст тридцать от города. Вот родители-то, наверное, на лето туда и поедут. А так-то здесь живут. У Ольги Павловны раньше и у нас здесь номерочек был. Между занятиями забегала, книжки какие переменить, да и другое чего… — Терентий махнул рукой, мол, мало ли и добавил: — А щас-ту нет, токма в городе всё!