Охреневшая от такого Оля не нашлась, что ответить. Да Лерка, похоже, не очень-то и ждала.
Официантка поставила принесённую рюмку на стол и удалилась. Лерка посмотрела на неё, потом на Батлера и удивила всех ещё раз:
— Ну, что? Разливайте, товарищ майор!
Батлер Михалыч, к которому раньше так не обращались, не то что бы охренел, но удивился настолько сильно, что, не говоря ни слова, просто взял и разлил. Лерка взяла свою рюмку, обречённо вздохнула и со словами: «Не чокаясь!» залпом её маханула. Не знаю, видел ли Батлер такое раньше, но не ожидал точно. Глядя на сморщившуюся Лерку и онемевшего товарища майора, я, то что называется, греть не стал и выпил. На лице у командира силовиков отразилась целая гамма чувств, но как бы там ни было, он тоже выпил. Поставив опустевшую рюмку на стол, он спросил у меня:
— Господин Александр, Вы позволяете младшей сестре употреблять такие крепкие напитки?
Подумав над ответом секунд пять, я произнёс то, что, по моему мнению, проливало на ситуацию наибольшее количество света:
— Видите ли, Николай Михалыч, там, в Австралии я несколько лет был неходячим инвалидом, а Валерия обучалась верховой езде, иностранным языкам и рукопашному бою. Да Вы сами сегодня видели! Так что, если дойдёт до службы в армии, то из неё получится лучший гусар, чем из меня.
Лучший гусар к этому моменту уже отдышалась и, закусив шоколадкой, повернулась к продолжавшей диву даваться графине:
— Ваше сиятельство, а нельзя ли нам такой пузырёк с собой прихватить?
Брови у Батлера взметнулись вверх, но вслух он ничего не сказал. Ольга же, медленно приходя в себя, так же неспешно покивала:
— Только остальных не угощайте.
— Не-е-е, мы тихо. — Заверила её Лерка.
По просьбе Батлера Анжелина-Антонина Макаровна уложила нам несъеденную выпечку и принесённую бутылку в корзинку для пикников. Она ни о чём нас не стала расспрашивать, ну а мы… Мы погрузились в ожидавший нас экипаж. Горбунов отправил своих солдат сопроводить нас до гостиницы Мозеля, а сам, сославшись на срочные дела, откланялся.
Некоторое время мы ехали молча. Лично мне разговаривать не очень хотелось, да и о чём бы можно было говорить, я решительно не представлял. Морозова, наверное, разочаровалась в нас, и от того тоже помалкивала. А Лерка… У неё, по ходу, второе дыхание открылось что ли, ожила и даже повеселела.
— Ваше сиятельство, — обратилась она к Морозовой. — А что это за история про капитана и порутчика с господином Горбуновым приключилась?
— Да, — пользуясь случаем, решил и я прояснить для себя ситуацию. — Его что, из капитанов разжаловали до поручика?
Ольга грустно посмотрела на нас и сказала, обращаясь ко мне:
— Верно, только не из капитанов, а из бригадиров.
— Из бригадиров?! — чуть не выкрикнул я.
— Из бригадиров??? — не поняла Лерка. Ну да! Она же про них не знает.
— Годик бы ещё. — Сожалея о не случившемся, произнесла графиня. — И в генералы бы вышел. Думаю, он вас сегодня как никто другой понимает.
— А за что его так? — постарался я выяснить подробности.
— Я не помню, мне тогда лет четырнадцать было. Все о какой-то дуэли говорили, но я и половины не понимала. Вы лучше у господина Ли расспросите. — Она аж лицом просветлела оттого, что стрелки на Шена перевести удалось.
— А Николай Михалыч, он Ваш родственник? — задала Лерка вопрос, который меня самого мучал.
Морозова удивлённо посмотрела на неё и в несвойственной себе манере ответила вопросом на вопрос:
— С чего Вы взяли?
Лерка «виновато» потупилась:
— Просто он Вас Оленькой назвал, а Вы его — дядя Коля. Всё как-то так по-домашнему… Вот я и подумала…
— Ах, вот Вы о чём! — и погрустнела. — Нет, мы с ним не родственники. Но могли бы…
Поняв, что для большей ясности она ничего не добавит, я замолчал. Лерка тоже. Но поскольку мы уже подъезжали, она всё же сказала:
— Хорошо бы сейчас никого не встретить. Жуть как не хочется поздравления получать.
— Так может, никто и не в курсе. — Предположил я.
— На паванине играть тоже не хочу. Не сегодня.
Глава 17
Я тоже не хотел никого видеть. Даже Татьяну. Но не свезло. Хотя, конечно, всё относительно. В фойе именно она и «дежурила». Не худший, кстати, вариант, могли ведь там и Мозеля встретить. А так быстренько оповестили её о том, что очень устали и попросили не беспокоить. На вопрос выйдем ли к ужину, ответили, что не выйдем, сам ужин в номер подавать тоже не надо. На удивлённо вопросительный взгляд показали корзину, порывшись в которой, Лерка извлекла три булочки и несколько шоколадок. Отдав всё это богатство удивлённой Татьяне, попросила и Аннушку с Глашей угостить.
Поднявшись к себе, мы свалили все свёртки с многочисленными покупками на диван. Сначала я хотел попенять «сестре» за устроенный таким образом беспорядок, но что-то меня остановило, наверное, вся эта катавасия с мещанством не только её нахлобучила. Настроение было из разряда «лечь и не вставать». Ещё мне не давала покоя мысль, о не состоятельности меня как добытчика. Леркино «выступление» принесло ей больше пятисот рублей, а я как дурак радовался вчера двенадцати с копейками. Ну, и кто из нас добытчик?
Лерка обессилено рухнула в кресло у окна, я сел на стул у стола. Пару минут мы молча смотрели друг на друга, потом Лерка спросила:
— Сань, у нас рюмки есть?
Я покорно поднялся поискать в серванте означенные ёмкости.
— Нет, нету, — сказал я после беглого осмотра. — Только чашки. Есть чайные, есть кофейные. Давай из них.
— Давай. — Устало согласилась Лерка.
Я достал из корзины графин с наливкой мадам Анжелины и все шоколадки, которые нашёл. Лерка, оглядев нехитрую закуску, изрекла:
— Знаешь, Сань, а вот чайку бы и впрямь не помешало. Не всухомятку же всё это есть, а ликёры пряниками не закусывают.
Я тоже посмотрел на запасы выпечки и подумал, что одного чайника нам точно не хватит. Тут меня не к месту дёрнуло пошутить:
— Думаешь запивать кексики наливкой — это мещанство?
— Саша! — воскликнула Лерка, так словно у неё страшно болела голова, а тут я такой… — Не сыпь мне соль на сахар! Мне одного этого дяди Коли хватило!
— Ну, прости! — виновато улыбнувшись, сказал я.
— А-а-а… — махнула на меня рукой Лерка.
Что это должно было означать, я не понял, а спрашивать не стал. Вздохнул и пошёл Аннушку погуглить на предмет поставок русско-китайского народного пятичасового напитка из трёх букв.
Спустившись в фойе, я вдруг понял, что решительно не представляю, где её искать. Поэтому пришлось обратиться за помощью к всё той же Татьяне.
— Чудной у Вашей сестрицы наряд. — Поделилась она со мной своим впечатлением о Леркином брючном костюме. — Это чтобы верхом на лошади ездить?
— В основном да. — Не стал я вдаваться в подробности.
— Она кажется очень расстроенной. Что-то случилось?
Я не знал, что ей сказать. Нет, причину плохого настроения напарницы, я не только хорошо знал, но и всецело разделял горечь «потери». А вот Татьяне-то как объяснить? Когда не знаешь, что говорить, то или правду, или ничего. Я решил сказать правду, но не всю:
— С Николай Михалычем познакомились.
Татьяна отнеслась к сообщению серьёзно:
— Это с которым? — спросила она, пристально глядя мне в глаза.
Я забыл как у Батлера настоящая фамилия, вот просто раз, и вылетело. А как объяснить? Не говорить же в самом деле про «Законопослушного гражданина», или где он ещё играл? Бли-и-ин!!! Вот я тупой бестолковый баран!
— Который гарнизоном командует!
Моя собеседница нахмурилась, потом вдруг просветлев лицом, воскликнула:
— Горбунов! — поняв, всё же неуместность радости от разгадки, добавила: — Только это не он командует, а господин Латышев.
— Да, всё одно! — Махнул рукой я.
— А что стряслось-то? — проявляя заботу о судьбе постояльцев, поинтересовалась она.
— Видите ли, в чём дело, Татьяна Андреевна. — Начал я, пытаясь придумать что-нибудь похожее на правду. — Все бумаги-то наши у господина Ли, а он как назло уехал.
— Разве ж это беда?! — искренне удивилась племянница хозяина гостиницы. — Вот вернётся Шен Косиджанович, и всё образуется. Его в городе все уважают, очень хороший человек и маг очень сильный, многим людям помог. И нам тоже. А ещё он с господином Осокиным дружит. Давно уже.
Вот она сейчас какой-то тайной, наверное, поделилась, а я даже не понимаю, что мне это даёт.
— А господин Осокин — это кто?
Татьяну, наверное, тоже моя неосведомлённость озадачивает, по крайней мере, я именно так расцениваю её молчание. Но она всё-таки сообщает мне то, что в этой школе должен знать даже поступающий:
— Второй проректор. И ещё он боевую магию преподаёт.
— А-а-а-а-а… Тогда, да.
А что, собственно говоря, ДА? Ладно, тогда вопрос попроще:
— А Шен Косиджанович, он чем занимается?
Татьяна задумалась, сделала странное движение губами и, пожав плечами изрекла:
— Не знаю, Александр Константинович. Он вроде как, и в школе бывает, но ничего не преподаёт, он и при князе Тихонравове и не служит у него, вроде и на государевой службе не состоит, а его и Латышев слушает и Горбунов. Да что они, его светлость князь Таймуразов, даром что тайный советник, а и он господина Ли за наставника почитает.
Она снова пожала плечами и виновато улыбнулась:
— Не знаю я, одним словом. Да Вы у него самого и спросите, он к вам с сестрицей сильно благоволит.
Вот так. Сильно благоволит. А чем занимается, не сказал.
— А вот Вы сейчас про князей говорили, они кто?
Татьяна усмехнулась моему вопросу, как если бы я сказал какую-то глупость. Хотя, может, так и есть.
— Да как же, Александр Константинович?! Князь Тихонравов — градоначальник у нас в Армагорске, почитай уже лет двадцать как не больше. Ну, и Ольги Павловны дедушка по матери. — Она сделала паузу, любуясь произведённым эффектом, а может, просто давая мне возможность, осмыслить услышанное.