— Прикольно. И чё? — с явным интересом спросила Лерка.
— Вот. И там два соседних района, один Сусловский, а другой не помню… Да пофиг! — начал я пересказ. — Короче, в одном к власти пришли православные коммунисты…
— Кто??? — перебила меня Лерка.
— Православные коммунисты. — Подтвердил я её худшие догадки. — А в другом колдуны-демократы.
Лерка прыснула.
— И у тех, которые коммунисты, были такие должности, как протопарторг и митрозамполит.
Лерка опять хохотнула.
— И вот один из главных героев — это чудотворец протопарторг Африкан. Его именем нечистую силу изгоняли.
— У них и нечистая сила была? — изумилась собеседница.
— Ну, да. Домовые, лешие и ещё… — я попытался припомнить, как там было. — О! У них там ещё… у колдунов, вот, у них там НАТОвская авиабаза располагалась.
— ЧЁ?! — Лерка вошла во вкус.
— Вот. А на ней гремлины были.
— Гремлины?!
— Да. Они контрабандный ладан курили. Им из этого… ну, сопредельного государства привозили.
— Ахренеть! А сам автор, он чё курил?
Вопрос, будучи риторическим, ответа не требовал, поэтому я его с дорогой душой и проигнорировал.
— Вот, а ещё там где-то было монументальное полотно, на котором протопартог Африкан собственноручно подбивает вражеский танк, бросив в него бутылку со святой водой.
— Танк?!
— Ну, да. У них там пьяная драка трактористов в устном народном творчестве разрослась до размеров танкового сражения.
— Афигеть! И чё?
— Ну, вот, протопарторг Африкан это оттуда.
— Да-а-а! Ржачная фигня! — резюмировала Лерка.
— Я люблю прикольные книжки. — Признался я. — Только не как тупые американские комедии, а когда такой красивый стёб. Когда автор как будто ЗА, а сам тоненько так издевается.
— Тогда Шаов бы тебе понравился.
— Думаешь?
— Ну, да. Помнишь песню про стальные флюгерхэндэ? Вот, там ещё такой фрагмент был: «Нам арийцам важно крайне, не вести себя как швайне, это должен каждый бюргер понимать!»
— Здорово! — сказал я. — Как раз про нас, про мещан.
Лерка уже успела что-то откусить, поэтому просто покивала в ответ. Я тоже решил подкрепиться дарами мадам Анжелины.
Через пару минут Лерка налила себе ещё одну чашку, и буднично так пододвинула её мне:
— Сань, подогрей.
Мне стало вдруг интересно, ведь Африкан — это же вымышленный персонаж, значит, на самом деле его именем никому ничего не прикажешь. А раз так, то само заклинание, скорее всего не причём, нужно, наверное, просто захотеть чего-нибудь… нет, не просто, а ОЧЕНЬ захотеть. Попробуем.
Я протянул руки к чашке и, напрягая изо всех сил волю, приступил к нагреванию. Долго тужиться не пришлось, секунд через пять чай задымился.
— Подожди! Это как? Ты же ничего не сказал!
— Ага! — согласился великолепный я. — А слова и не нужны! Одной только силой мысли! — изрёк я и гордо вскинул голову.
— Са-а-ань! Ну, правда! Как?
— Правда, одной силой мысли! Ну, и ещё воли. И всё!
— Сань!
— Лер, да серьёзно. Просто очень захотел и мысленно приказал чаю стать горячим.
— И всё? — не поверила она.
— Нет. — Серьёзно, так серьёзно. — Ещё я представил во всех подробностях, до какой степени он должен быть горячим. Какой он на вкус, что ли…
Лерка умолкла, может, не верит, а может, представить пытается.
Я согрел чаю и себе, но, наверное, зря, почему-то ни есть, ни пить больше не хотелось.
— А я сегодня опять во сне летала. — Поведала мне сестра.
— На северный полюс?
— Почему на полюс? — удивилась она.
— Ну, ты такая холоднющая припёрлась.
— Да, нет! — отмахнулась от меня снежная королева. — Летала я позже.
— А я подумал, это ты там так обледенела.
— Будешь обзываться, ничего больше не скажу. — Обиженно надула губки полярная лётчица.
— Ну, ладно, ладно! Расскажи, как ты летала. Как Чкалов?
— Опять ты!
— Да чево?! Тебя же в честь него назвали? — и, не дожидаясь ответа: — Лётчик он очень даже прославленный! И опять же на северный полюс летал. Вот. Видишь? Всё сходится. А тебе снова не так! Что ты за человек-то такой?!
— Не летал он на северный полюс. Он в Америку летал.
— Но ведь через северный полюс!
— Да! Но на сам полюс не летал!
— Здрасьте, приехали! А это, типа, не считается?
— Всё! Не буду рассказывать!
Лерка в конец обиделась, даже отвернулась. Я начал канючить, но панарошку:
— Ну, Лер. Ну, пожалувста! Ну, расскажи!
Молчание было мне ответом.
— Ну, Лер. Ну, товарищ Чкалов. Ну, павалуфта! Ну, расскажите, как Вы на полюс летали к пиндосам американским.
Лерка уже не сердится, даже улыбаться начала.
— Валерий Палыч…
Лерка кривится.
— Давай, ты расскажешь, как слетала, а я тебе — песню про полярных лётчиков.
— Про полярных?
— Про них.
— Ладно. — Согласилась Лерка. Вряд ли мне удалось её так сильно заинтриговать, наверное, сама очень хочет рассказать.
— Лечу я, короче, над лесом. Лес большой такой, куда ни посмотришь, везде лес.
— Чеширский?
— Чего???
— Ну, как же! Робин Гуд, он ведь в Чеширском лесу жил. Поэтому его никак поймать не могли.
— В Шервудском!!!
— А в Чеширском тогда кто?
— Тоже Робин Гуд, только того Кристофер Робин звали! Он там на винипухов охотился!
— Да ты гонишь! В Чеширском, по ходу, Алиса кроликов ловила.
— Саня! Чеширский — это не лес, это кот! Кстати, из Алисы.
— Твою ж мать! Сказал поручик Ржевский и грязно выругался.
Лерка, совсем уж было занервничавшая, вдруг задумалась, а потом удивила меня своими ассоциациями:
— Вот, кстати, о порутчиках. Надо нам с этим… — она пощёлкала пальцами. — Как тут старших майоров правильно называют?
— Премьер-майор. — С готовностью отозвался я.
— Да, с ним. Надо, короче, с ним пообстоятельней про службу поговорить.
— А чё говорить? Он же сказал, что призыв у них только в двадцать один.
— Ну и что? А вот ты возьми и расскажи человеку, как автоматов Калашникова наделать. Он тебя и повысит.
— Я не знаю, как автомат Калашникова устроен.
— Не знаешь про автомат? Расскажи про пулемёт. Он тебя тогда сразу офицером сделает.
— Да не может он никого офицером сделать. Ни меня, ни тебя. А тебя так и вовсе…
Лерка посмотрела на меня, помолчала, а потом огорошила:
— У нас женщины в армии прапорщиками служат, вот и я тоже прапорщиком буду.
— Чё ж не генералом-то?
— А я мещанка, мне и прапорщиком не западло!
Понятно. Это она, типа параллель дворян с офицерами так провела. Ясно.
— Слышь, чё скажу. — Я решил раскрыть ей военную тайну местного значения. — Здесь у них, прапорщик — это офицер!
Лерка замотала головой:
— Ничё не поняла. Как это офицер?
Тут я вспомнил как по дороге в кафешку, мы с Морозовой про подполковников разговаривали.
— Да, и вот, кстати, о поручиках… — я дождался, когда всё Леркино внимание будет обращено на меня. — Ольга, между прочим, в разных там чинах и званиях очень даже разбирается. В отличие от прапорщика обывательских войск.
— Скажешь тоже! — фыркнула Лерка. — Ей по статусу положено. Она графиня. Абы за кого замуж нельзя. Вот она в них и разбирается, чтобы знать какую партию составить.
— Партию? — я сразу себе коммунистов представил.
— Блин! Саша! Не тупи! Они здесь один раз замуж выходят, разводов-то нет. Ну и домострой опять же.
Про разводы могла бы и не говорить, если бы я не сказал, сама бы и не знала, наверное.
— А партия тут причём?
— Вот правильно тебя — тупердяя — в мещаны записали! Партия — это не демократы, и не едросы! Партия — это… это с кем пожениться! Брак короче. Понял?
— Понял. Только про едросов не говори никому, не поймут.
— В смысле?
— В том, дорогая сестра, смысле, что Россия у них здесь нихрена не единая, а очень даже наоборот. Поняла? Вот и не говори. А то, как бы чего не вышло.
Лерка зыркнула на меня и демонстративно хлебнула холодного чая. Я тоже, хотя и не очень хотел.
— О! Слышь. Ты же про тайгу так и не рассказала. — Вспомнил я.
— Про какую тайгу? — наморщилась Лерка.
— Ну, ты когда на северный полюс летела… а, кстати, ты на чём летела?
— На подводной лодке! — насупилась летунья. — Крылья у меня были!
— Стальные флюгерхэндэ?
— Да ну тебя!
— Просто я тоже во сне над тайгой летал. Ну, я просто так думаю, что это тайга. И у меня тоже крылья были. Вместо рук.
— Да? А у меня нет. У меня за спиной. — Потом она просветлела лицом и выдала: — Потому что Я — ангел!
— Но ты ведь не упала? Нет?
— Чёй-то я должна упасть?!
— Ну, понимаешь, ангелы иногда падают.
Прапорщик от авиации с гордым презрением ко мне допила свой совсем уже остывший чай и спросила, как бы, между прочим:
— А зАмок у тебя был?
— Был какой-то. — Флегматично ответил я, и тоже отхлебнул чаю, только у меня-то он был горячий.
— Чёрный такой? — с надеждой спросила Лерка.
— Знаешь, я не успел разглядеть, проснулся.
— Жаль. — Сразу поскушнела моя собеседница.
— А у тебя? Чёрный?
— Да. Только я тоже не успела понять, толи он из чёрного камня, то ли обгоревший. Но чёрный.
Странно всё это. Вот почему нам с Леркой одинаковые сны снятся? Хотя, нет, про Сталина только мне. Но всё равно. Два-то последних одинаковые.
— Сань. А научи меня чай греть.
— Да чё учить? Берёшь чашку, смотришь на неё и думаешь, каким он должен стать. И всё. А! Нет, не всё! Ещё попробуй прямо представить его. Ну, как ты его ощущать должна, представь. Поняла?
— Поняла.
— Так попробуй!
Лерка взяла чашку, налила половинку и начала на неё пялиться. Погипнотизировав минуту-другую, она решилась попробовать.
— Ни фига! — сказала она отхлебнув. — Ващще ни грамма!
— Не знаю. — Пожал плечами я. — Попробуй руками.
Лерка повторила эксперимент, но и наложение рук не помогло.