— Так ведь Западная Индия — это и есть Америка! — поправил его наш с Леркой земляк.
— Истинно так. — Согласился с ним тот, кого звали Дмитрий Евграфович.
Прозвучало ещё несколько голосов в пользу этой версии, и барон обиженно замолчал, не забыв, правда, натянуть маску спесивости.
— А кто такие эти длиннохвостые черепахи? — воспользовавшись возникшей паузой, спросила блондинка.
— Агата! — тут же влезла Лариса. — Черепахи броненосные, а длиннохвостые… это другие звери.
— Ягуары, — подсказала Лерка.
— Да! — Обрадовалась Агата. — Кто они?
— Трудно сказать, — почему-то замялась Лерка. — У нас в Австралии такие не водятся, а на далёкой Амазонке… — тут она сделала хитрющую рожицу и выдала: — Не была я никогда!
Это всех развеселило.
— А откуда по четвергам уходят суда?
Вот если бы это заинтересовало Агату, то я бы на Леркином месте непременно сослался на свою неосведомлённость, но спросила не она. Спросил парень, сидевший рядом с бароном, а это могло означать только то, что паренёк голубых кровей. То есть не из меньшинств, а в смысле дворянин. И кто он там ещё, может, граф или вообще князь… Лерка, по ходу, тоже этот момент просекла:
— Понимаете, господа, эту песню придумали англичане, а на русский её уже потом перевели. Возможно, не совсем точно…
Я сначала хотел, сославшись на «двоюродного дядю моряка», рассказать про «Ливерпульскую гавань» в Сиднее, но представил кучу сопутствующих этому заявлению вопросов про Австралийское мореплавание, и не стал.
Вот чем мне нравятся брюнетки, они даже другим брюнеткам задают дельные вопросы. По крайней мере, Зинаида, та так уж точно:
— Татьяна Андреевна, а нет ли такого заклинания, которым со стола в единый миг всё убрать возможно было?
Хороший вопрос, правильный и что характерно, своевременный. Татьяна загадочно улыбнувшись, дотронулась левой рукой до брошки на груди. Пару секунд подержала её, а потом, не отпуская, однако брошки, сделала легкое круговое движение правой рукой, после которого стол опустел, приняв первоначальный вид. Вошедшая как раз в этот момент Глаша, удивлённо посмотрела на племянницу хозяина, но, не дождавшись ничего кроме лёгенького кивка, вышла. Тоже молча.
— А нас тоже будут такому учить? — первой среагировала на чудо Агата.
— Все непременно, — заверила её Татьяна.
— Прислугу надо этому учить, а не господ! — незамедлительно высказался сын папы Карло.
Улыбка исчезла с лица Татьяны.
— На факультете бытовой магии в основном этому и учат, но настоящий маг… в особенности магистр, должен уметь всё. В том числи и обучить свою прислугу таким вот нехитрым действиям. — С достоинством ответила она аристократу.
В наступившей тишине довольно отчётливо прозвучал голос баронского соседа:
— Татьяна Андреевна права: настоящий маг должен уметь всё! А иначе, какой маг?
Началось кулуарное обсуждение этой щекотливой темы, но постепенно всё опять сошло к сольному концерту для клавесина без оркестра.
— Я полагаю, это действительно важно, вначале нужно постичь основы, и уж после переходить к высоким материям, — поделился со мной своими измышлениями Матвей.
Я с ним согласился, а потом, отвечая на его вопросы о спорте, пообещал научить их с кузеном играть в футбол, при условии, что те соберут две команды хотя бы по пять человек и, уж не знаю где, но добудут мяч. Последнее условие сильно озадачило Матвея. Сам я уже придумал, из чего можно изготовить мяч, вот только Матвею решил пока не говорить.
Отыграв «положенное» Лерка откланялась, и мы удалились к себе.
— Саня, знаешь, какая мысль мне сейчас в черепушку треснула?
Я слегонца прибалдел от такого захода, но всё же спросил:
— Какая?
— Не сегодня-завтра попросят они спеть песню про ридну Австралию, вот как дать выпить, попросят. И шось мни спивать?
Не могу сказать, насколько глубоко сумел проникнуться, но хреновость положения оценил:
— И как поступим?
Лерка села в кресло, но не в то, в которое обычно садилась спиной к окну, а в соседнее. Так она смотрела не на сидящего на диване меня, а на секретер.
— Як помру, дак поховайтэ на Австральи милой. Посередь зэлиной прерьи выройти могилу…
— Э! Э! Ты там чего? — я подбежал и замахал руками перед её лицом.
— Не знаю. Всякая хрень в голову лезет! — она посмотрела на меня усталыми глазами. — Сань, ты хоть одну песню про Австралию знаешь?
Я задумался. Австралия, Австралия…
— Знаю!
— Давай, — без особого энтузиазма сказала Лерка.
— Козы в Греции съели капусту, воробьи — рис в Китае с полей. А в Австралии злые мангусты истребили полезнейших змей. — И я уставился на неё в ожидании… вот в ожидании чего, я на неё уставился? Одобрения? Да, наверное…
— Ну, продолжай, продолжай.
Я что вспомнил, то и спел. Ну, вроде как спел. Половины слов-то я не помнил.
— Саня, это не про Австралию, а про мангустов. Так что… — она как-то неопределённо помахала рукой.
Да. Хреново.
— Знаешь, вот если бы интернет был… Наверняка, кто-нибудь что-нибудь пел.
— Лер, так это и ежу понятно, если бы да кабы… Но его нет. Как поступим?
Лерка сидела молча. Может, думала, может просто сидела, отдыхала от концерта. Не знаю. Я тоже молчал. Все мысли, которые приходили мне в голову, выглядели одинаково и сводились к подставлению слова «Австралия» в уже готовые песни. Проблема заключалась в неудобности самого этого слова, никуда оно не подставлялось, хоть тресни. Нет, конечно, вместо Бразилии, она вставала изумительно, вот только всё остальное… Да и слышали её уже.
Минут двадцать, наверное, уже прошло, а я ни до чего так и не додумался. Блин! Вот я баран! Да кто сказал, что подставлять можно только Австралию? Мы же пару часов назад вместо Лондона подставили Сидней, и всё получилось. Значит, можно и Кэрнс куда-нибудь подставить.
Минут через пятнадцать, когда я уже совсем готов был сдаться, Лерка спросила:
— Как результаты?
— Нет у меня никаких результатов! Просто пипец какой-то!
— Ну, и ладно тогда. Утро вечера не заменит.
В полном обалдении я спросил:
— В смысле?
— В смысле, спать давай. Завтра придумаем, если вообще придумаем.
Спать — это хорошая идея, только, как теперь уснуть-то?
Не особенно веря, в свою способность уснуть прямо сейчас, я, тем не менее, поплёлся к себе. Разделся, улёгся, сплю. Нет, не сплю, конечно. Думаю про Австралию, про Кэрнс. Пытаюсь придумать песню о родине. Ничего в голову не лезет.
Глава седьмая
Я бегу по лесу. Может это тайга, может, нет, но деревья здесь хвойные. В этом лесу идёт охота. На меня. Меня как дикого зверя гоняют другие дикие звери. Кровожадно щёлкая зубами, за мной по пятам несётся стая коал. Навстречу из нор выскакивают длиннохвостые черепахи, с веток, плотоядно урча, на меня прыгают броненосные кенгуру, в воздухе летают косяки утконосов.
Я, сломя голову, несусь вперёд. Впереди река. Только бы в ней не было крокодилов. Крокодил есть, он идёт мне навстречу, на голове у него шляпа, а в руке нож, зовут его Данди. Погоня странным образом исчезает. Крокодил Данди достаёт из кармана банджо и начинает петь. Поёт он старинную австралийскую песню «В Сиднеевском порту, с пробоиной в борту…», и припев у неё тоже очень знакомый: «Едут, едут по Сиднею наши казаки».
Потом он почему-то стал петь Леркиным голосом: «Чтобы как в опере песня звучала, вкусно покушать нужно сначала…» Тут я проснулся, но он продолжал петь:
— Всюду в Австралии пасту и пиццу любят певцы и любят певицы, — потом что-то неразборчивое.
Я поднялся, натянул штаны и с удовольствием сунул ноги в ближневосточные (или среднеазиатские) шлёпанцы. Лерка тем временем, подражая Крокодилу-Данди, завывала что-то навроде:
— Ля-ля, ля-ля, все любят петь!
Увидев вышедшего из своей комнаты меня, она перестала лялякать и спросила, непривычно радостно, даже дружелюбно как-то спросила:
— Проснулся?
— Угу.
— А где же «Здравствуй, Валерий Палыч»?
— Здравствуй… Валерий Палыч. Большой тебе братский поклон, — и я поклонился, стараясь при этом, чтобы Лерка не приняла это за чистую монету.
Сестра посмотрела на меня как бы озадаченно, но как бы не всерьёз:
— Такое впечатление, что в твоём сновидении я спасла бесценную жизнь никчёмного тебя.
— От тебя дождёшься! Ты только песни по утрам горланить можешь. Что, кстати, ты сейчас тут… это… — я покрутил рукой в воздухе, пытаясь подобрать слова, но они не подбирались. — Ля-ля, ля-ля, там чего-то?
— Иди куда шёл! — беззлобно напутствовала меня певица.
Я отмахнулся от неё и занялся своими утренними делами. Всё как обычно, сосулька на рукомойнике, обливание на улице. За исключением: Акимыч учил меня бриться самостоятельно. Почти получилось.
После завтрака поделился с Леркой содержанием сна, ну, и песняками тоже.
— А ты чего такое тут сегодня демонстрировала? Ля-ля, там всякое?
— Я это… я подумала, что Слово «Австралия» можно подставлять вместо «Болгария», «Румыния», «Испания» и «Италия».
— И что у тебя получилось? — мне, правда, было интересно.
— «Хороша страна Австралия, но Россия…» тоже там чего-то.
— Я тоже этот вариант рассматривал.
— И тоже отбросил?
— Ага! А ещё что-нибудь вышло?
— Да, в общем, ничего серьёзного, так… «Стоит над горою Алёша, в Австралии русский солдат».
— Лер, ты охренела?
— Не помню я больше ничего ни про Болгарию, ни про других. Вот только про Италию.
— Чё про Италию?
Лерка снова напела про пасту и пиццу.
— Это что за чудо такое? — я не понимал, вот ведь как будто что-то знакомое, и в то же время, первый раз слышу.
— Это мультик «Маша и медведь».
— Ты смотришь мультики?
— ДА!!! А ещё песни из них наизусть учу!!! — взвилась Лерка.