— Посмотри на меня.
Она помотала головой и зажмурилась.
— Я прошу тебя, посмотри на меня.
Эмирин вздохнула. Удивительно, они знают друг друга столько лет, но она так же, как и в юности, не может отказать Нарро ни в чём. Она всегда и всё делала так, как он хотел.
Сделала и в этот раз. Обернулась — и почти упала ему в объятия, чувствуя, как родные руки крепко сжимают её талию, любимые горячие губы целуют в лоб и висок…
— Не нужно, — прошептала Эмирин, вцепляясь пальцами в его рубашку. — Я не достойна. Я…
— Не смей говорить про себя подобные вещи, Ри, — сказал Нарро строго и спокойно. — Я сам отпустил тебя, потому что знал, как важно нам обоим спасти Дрейка. И я люблю тебя. Оскорбляя себя саму, ты оскорбляешь меня, помни об этом.
Она улыбнулась, чувствуя, как сердцу становится легче. Он, как всегда, нашёл самые правильные слова. Самые-самые.
— Я нужна тебе? — спросила, чуть приподнимая голову.
— Нужна. Больше жизни нужна, — подтвердил Нарро, наклоняясь и целуя её.
И лес вокруг них запел. Запел такую знакомую и родную песню, которую они слышали уже миллионы раз на протяжении десятилетий, но которая никогда не сможет им надоесть.
— Нарро, — почти простонала Эмирин в губы мужа, чувствуя волну наслаждения, прошедшую сквозь её тело от одного этого поцелуя, потянулась к нему за большим — но проснулась.
Проснулась от ослепительной, обжигающей боли.
Дрейк сидел на ней верхом и обеими руками хлестал её по щекам. Опять приступ…
Эмирин перехватила его руки, прижала их к постели, приподнялась и прошептала прямо в искажённое лицо:
— Я с тобой, я здесь, я твоя. Слышишь меня, Дрейк? Я твоя. Нет никого, кроме нас. Я твоя. Твоя.
— Моя, — прорычал он, до боли впиваясь в её губы, прокусывая их и жадно слизывая выступившую кровь.
Чуть позже, когда лицо Дрейка вновь стало нормальным и он отполз от Эмирин, а она вытянулась на постели, привычно ожидая, пока благодаря регенерации пройдёт саднящая боль между ног, мужчина прошептал:
— Прости… Ты во сне шептала: «Нарро, Нарро»… Видимо, это спровоцировало…
Странно — ей должно быть гадко, но из-за приснившегося сна, остатки которого всё ещё были с ней, гадко не было.
— Ничего, — Эмирин улыбнулась, чуть приподнялась и ласково поцеловала Дрейка в щёку. Так, как она часто делала раньше, когда он был её лучшим другом — и только другом. — Всё хорошо, не переживай.
Дрейк несколько секунд вглядывался в её глаза, а потом подался вперёд и обнял, прижал к себе, легко погладил по спине.
— Если бы ты знала, как я хочу доставить тебе удовольствие, Эмил. Не из-за проклятья, нет. Если бы я мог не насиловать тебя… но у меня же мозги выносит начисто…
— Я знаю, Дар.
— Знаешь, — он усмехнулся. — Ничего ты не знаешь. Ведь это же я сам провоцирую вспышки метки проклятья, разве ты ещё этого не поняла?
Эмирин чуть отстранилась и посмотрела на Дрейка с удивлением.
— Сам?..
— Да! — рявкнул он, вновь прижимая её к себе. — Ты не представляешь, каково это — осознавать, что несколько раз в неделю насилуешь женщину, которая делает всё, чтобы тебя, дурака, спасти. А ты её насилуешь. Да когда я думаю, какую боль тебе причиняю, у меня внутри всё переворачивается.
— И это провоцирует метку… — протянула Эмирин понимающе.
— В глубине души я-то знаю, что ты от нашего… сожительства ничего не чувствуешь, кроме боли и… наверное, какой-то гадливости. И я не могу тебя в этом винить. Но… Эмил, если проклятье когда-нибудь будет снято, я, наверное, повешусь на ближайшем дереве.
— Дурачок, — протянула она шутливо, хотя сердце Эмирин разрывалось от боли и сочувствия. — Я знаю, что делать.
— Что? — Дрейк нахмурился. И задохнулся, когда почувствовал, как она опустила руку и начала ласкать его ниже пояса — чего никогда не делала раньше. — Эмил…
— Просто не нужно дожидаться приступа, — прошептала она, второй своей рукой взяла его ладонь и положила себе на грудь. — Если ты будешь в здравом уме, я уверена, всё получится. Иди ко мне, Дар.
Эмирин не зря считалась одним из лучших магов Разума — она сделала всё возможное, чтобы расслабиться. И ей это почти удалось, так что впервые за два года Дрейк уснул спокойно.
А она ещё долго лежала рядом с ним и думала. Думала о том, что так и не смогла сказать своему другу.
Эмирин совершенно ясно видела — края метки проклятья чуть обожжены, а это могло означать только одно — тот, кто его накладывал, находится в непосредственной близости от Дрейка.
И она догадывалась, кто это может быть.
35
Наследный принц Дамир
Наутро после «попойки» просыпаться, с одной стороны, было приятно, ведь посидели они вчера очень душевно, а с другой — немного противно. Переборщил он с вишневым пивом, переборщил…
Дамир потянулся, поморщился — от каждого движения голова трещала все сильнее — и открыл глаза.
Дин спала на своей постели, отвернувшись лицом к стене, и он несколько секунд лежал и рассматривал её — золотую косу с несколькими выбившимися прядками вьющихся волос, белую шею, которая виднелась над воротом ночнушки, пухленькую кисть руки, лежавшую поверх одеяла.
Интересно… а может человек связать жизнь с оборотнем? Ведь оборотни создают пары один раз — и на всю жизнь, зачастую слыша Зов совсем в юном возрасте. Наверное, у Дин в Арронтаре остался какой-нибудь волк, которого она, возможно, просто ещё не встретила.
А Дамир — не волк. Он человек. И никогда не сможет обращаться.
И потом, он наследник. Рональдин, конечно, не безродная девка — всё-таки дочь Вожаков — но будет ли этого достаточно?
О Дарида, о чём он вообще думает? Слишком много фактов говорили Дамиру безоговорочное «нет» — то, что Дин волчица; то, что он сейчас девочка и безбожно врёт всем окружающим; то, что он наследник, за которым охотится неизвестный то ли убийца, то ли сумасшедший. Какая уж тут любовь…
Вздох. Дамир повернул голову — Шайна, в отличие от Дин, не спала, а сидела на кровати, поджав ноги под себя. Полупрозрачная ночная рубашка немного сползла, обнажив трогательное белое плечо, и сквозь ткань наследник видел очертания красивой большой груди с тёмными сосками. Поднял глаза — Шайна улыбнулась ему, и её лица словно луч света коснулся.
Если Дин казалась Дамиру похожей на дорогую мраморную статуэтку, то Шайна больше напоминала скульптуру из дерева. Местами слишком большую и грубо срубленную, но очень душевную и милую.
— Как ты? — спросила она чуть хриплым со сна голосом.
— Бывало и получше, — ответил Дамир тихо, чтобы не разбудить Дин. — Какие планы на сегодня?
Девушка пожала плечами, и от этого движения рубашка сползла сильнее, практически обнажив правую грудь, и наследник невольно посмотрел туда — белая кожа, маленькая тёмная родинка, тонкая голубая венка.
— Эй, — Шайна засмеялась, и он поднял глаза. — Я думала, ты уже выбрала себе объект для изучения.
У неё дрожали губы, и Дамир понял — она совсем не сердится. Тоже улыбнулся, покачал головой.
— Смотреть — не трогать, Шани. А ты красивая.
Кажется, она смутилась.
— Ладно тебе.
— Я серьёзно. У тебя правильные черты лица, губы немного большеваты, но это не катастрофично. А когда ты не хмуришься, а улыбаешься, то вообще становишься очень милой.
— Ну, может быть. — Шайна забавно шмыгнула носом. — Но я ведь такая… крупная. И росту приличного, и в целом… Тоже мне, полуэльфийка.
— Ерунда, — засмеялся Дамир. — Ты бы видела моего дядю. Вот он настолько крупный, что ты была бы ему по грудь.
Кхаррт. Внутри на миг взметнулась паника. Ведь он говорил не о дяде Мирры — нет. О дяде Велдоне!
Именно дядя Велдон был в их семье самым крупным. Высокий, мускулистый мужчина — при виде императора многие придворные дамочки теряли дар речи и начинали непроизвольно облизывать губы. Забавно, но ведь Альтерры от природы были скорее жилистыми, нежели мускулистыми — все, кроме дяди. И Дамир, кажется, теперь понимал, почему.
Император не хотел уступать в этом Нарро, мужу Эмирин. Но против природы не попрёшь, и дядя Велдон, конечно, был мощным мужчиной, но не мощнее Нарро. Тот вообще человек-скала. Хотя он не человек…
— Так то дядя, — вздохнула Шайна. — А я тётя. Тётя-тролль.
— Ну тебя. Никакой ты не тролль. У троллих не бывает такой потрясающей груди.
Дамир тихо рассмеялся, увидев, как полуэльфийка заливается краской. Но, чтобы больше её не смущать, решил сменить тему, повторив ранее озвученный вопрос.
— Какие планы на сегодня?
Девушка не успела ответить — с кровати Дин раздался тяжёлый и немного раздражённый вздох.
— Ну чего вам не спится, а?.. Поздно пришли, поздно легли… Пьяные… Теперь ещё башка раскалывается…
— Ой! — Шайна хлопнула себя по лбу. — Забыла. Давайте-ка я сниму вам последствия вчерашнего. Я умею. Научилась этому в борделе ещё в раннем детстве. Девочки потом радовались, что можно расслабиться и не следить за тем, сколько пьёшь… — Она на миг запнулась, порозовела. — Так, ладно… С кого начнём? С тебя, Мир?
— Давай с Дин, — наследник великодушно кивнул на окончательно проснувшуюся дочку ректора. Рональдин сидела на постели и увлечённо терла глаза — так, будто в них попал песок. — Я ещё ничего пока. А наша волчица, смотрю, совсем не соображает.
— Соображаю, — буркнула Дин. — Но плохо.
— Сейчас пройдёт, — пообещала Шайна, вскочила с кровати, подошла к подруге и взяла её за руку. Десять секунд полного молчания — и блаженный выдох Рональдин.
— Спаси-и-ибо, — протянула девушка, с облегчением падая обратно на подушку. — Как хорошо-то, а-а-а…
— Я тоже хочу, — наследник протянул руку Шайне, и та, улыбнувшись, сжала его пальцы.
Странное ощущение… Будто по венам что-то пронеслось, горяча кровь. А потом последствия выпитого вдруг куда-то ушли.
— Я думаю, ты будешь очень хорошим лекарем, Шани, — сказал Дамир искренне, и с удивлением увидел, как вспыхивают радостью глаза цвета предгрозового неба.