Валера отбивался, отшучивался, но приближение дома не чувствовал, непроницаемая темнота в голове не редела, покрывая все воспоминания густой завесой.
Из тоннеля с фонарями эскалатор поднял их в серый день с серым слежавшимся снегом на газонах, хаосом вывесок и пронзительным запахом огурцов.
– Корюшка! Это она так пахнет! – вдруг замурчал Валера.
Действительно, недалеко от метро стояла полосатая палатка с лотками, заваленными рыбой.
– До чего же я люблю маринованную корюшку! – радостно проговорил Пришибленный. – Обалдеть можно! Как же моя мама мариновала корюшку! Сначала обжаривала в муке до золотой корочки, потом уже заливала маринадом и укладывала рыбку в банки. А там перчики и гвоздика. Такая красота! Вылавливаешь одну рыбку, и потом не остановиться. Она же прямо тает во рту, и такое жирненькое, такое ароматное остаётся послевкусие. Надо мне научиться у неё мариновать корюшку. А вы знаете, где моя мама?
– Надо будет разузнать, – уклончиво ответил Виталич.
– Да ладно, я мальчик-то большой, говори прямо: нет у меня мамы, да?
– Давно, – покашливая, ответил Виталич. – У тебя вообще с родственниками не густо. Поэтому никто и не хватился. Мы и думали, что ты в Индию махнул.
– А сколько ты сейчас интереснейших подробностей о себе узнаешь! – улыбнулся Михаил Юрьевич. – Найдём дом, найдём квартиру, найдём и твоих соседей. А там обнаружится, что одни тебя в коляске катали, другие жизни учили. И расскажут о тебе всё в расписных подробностях!
Это замечание Валере не вернуло прежнего энтузиазма. Он замкнулся, сник и дальше шёл, как собака на поводке.
– Ты умеешь мариновать корюшку? – тихо спросила Лиза у Нади.
– Нет, а ты?
– Я вообще корюшку даже никогда не пробовала. Мама всегда говорит: «Что это за рыба, которая пахнет огурцом?» И никогда её не покупает. Я думала, ты всё умеешь…
– Ой, нет, далеко не всё. А мы корюшку очень любим. Жареную. Такая вкусная! Особенно хрустящий хвостик. Раз надо, значит, придётся научиться мариновать. Смотри, какой Валера грустный! Жалко его…
Дом № 110 находился недалеко от метро «Гражданский проспект». Виталич довёл до квартиры быстро, уверенно срезая путь, потому что шёл сюда не первый раз. Пришибленный крутил головой, молчал и ничего не узнавал: ни двора, ни своего подъезда, ни двери.
– Сейчас, минуточку, и будем вскрывать, – сказал Виталич, посветив фонариком на замок. – Следов взлома нет, закрыто родным ключом.
– Скоро будут, – сказал Михаил Юрьевич. – Но я бы, Валера, на твоём месте замочек сменил. Ключи были родные, а ручки, которые их держали, – что за ручки? – ещё вопрос.
– Я не домушник, чистенько не сработаю, – усмехнулся Виталич и начал шурудить замок. – Поменяешь, придётся, жук, раскошелиться. Зато квартирка перепала. Не каждому бомжу так везёт, верно?
Пришибленный очень нервничал. Дверь вела в жизнь, которую он то обретал, то терял, в жизнь, обломки которой всплывали на поверхность и причиняли пока больше боли, чем радости. Подростки не сводили глаз с рук Виталича, хоть зрелище и подзатянулось. Они впервые наблюдали, как взламывали квартиру с помощью отмычек!
Щелчок…
– Ну вот, хозяин! Принимай работу, – распрямился Виталич и распахнул настежь дверь перед восхищёнными зрителями.
Даже отсюда было видно, что вся квартира оказалась перевёрнута вверх дном!
– Ничего себе так… беспорядочек… Интересно, это я такое устроил? – спросил Валера.
– Сомневаюсь, – покачал головой его товарищ. – Надо вызывать криминалистов.
– В одиночку точно не справился бы, – подтвердил Михаил Юрьевич. – Кто-то сильно помог.
Всё было вывернуто наизнанку, на полу валялись горы вещей, посуда, бумаги, битое стекло. Все дверцы у шкафов были открыты, кровать перевёрнута.
– Так усердно искали что-то, – прошептала Лиза.
– Интересно, нашли? – спросил Колян.
– Интересно, – подтвердил Михаил Юрьевич. – Есть над чем поразмыслить. Коллеги, обратите внимание на разбитые вазочки и фотографии, которые, вероятнее всего, стояли вот здесь, на открытой полке. Зачем было их смахивать на пол? Какой смысл? Если не глубочайшее раздражение. Может, и не нашли.
– Для инсценировки ограбления тоже слишком хаотично всё скинуто, – сказал Виталич. – Но одно ясно: тут нужны криминалисты.
– Кому? – спросил Пришибленный, подняв фотографию и вглядываясь в незнакомые, но родные лица. – Мне не нужны. Какой смысл? Людям лишняя работа. Заведомый глухарь. Может, у меня ценных вещей было на миллиард и их вынесли, а может, я последние штаны и холодильник пропил и здесь вообще только стены оставались. И кто-то всё это барахло принёс и оставил, чтобы мне не скучно было. Может, это вообще всё не моё? Я ничего не помню, ничего не узнаю. Для меня всё это чужое. Я заявлять не буду.
– Ну хоть замок смени, – напомнил Виталич. – И держи ухо востро, мало ли чего…
Раскопки
У Виталича были другие срочные дела, поэтому он засобирался.
– С документами разберёмся, не боись, жук! А так, если что, звони, вот мой номер, – проговорил он на прощание, оставил свою визитку и уехал.
– Ну а мы, Валера, с твоего разрешения останемся пока у тебя погостить, – снимая пальто, сказал Михаил Юрьевич. – Не бросать же нам тебя в таком разоре! Поможем обустроить место жительства, ребятки?
Пришибленный выглядел таким растерянным, что никто не хотел оставлять его одного.
– Чтобы нам тут не толпиться и сразу сделать несколько дел, ты, Володя, отправляйся сейчас вместе с Валерой в магазин. Ваша задача – купить продукты на первое время. Вот деньги. Задача вторая – присмотреться как следует к району, запомнить маршрут: дом – магазин – метро, найти ориентиры. Райончик мне показался совершенно безликим и уж слишком однотипным. И без проблем с памятью можно заблудиться.
– А чегой-то не я пойду гулять, а Молчун? – возмутился Колян.
– А тогой-то, что ты убредёшь незнамо куда и заодно нашего Валеру угонишь в неизвестном направлении, – в тон ответил Михаил Юрьевич. – Тут с толком нужно, с расстановкой, понятно?
– А картина-то вырисовывается весьма и весьма нехорошая, – сказал легендарный следователь, когда Молчун и Валера вышли. – По голове нашего Валеру огрели так, чтобы он умер. Это уже, получается, его проблема, что он выжил и остался Пришибленным. Добавим к этому, что квартиру его перевернули и просмотрели всю насквозь как под рентгеном. Очень что-то надо было найти! Это не инсценировка, не фарс. Это противоборство двух сил в одном существе, борьба за выживание и… глубочайшая досада! Разбитые вазочки на полу – жест бессмысленной злобы. Враг лежит поверженный где-то там, на улице, в крови и дожде, но не так всё просто. Главный злодей не чувствует себя в безопасности. Дверь закрывается Валериным ключом. Занавес. И два года тишины. Дело глухарь? Может, и так. Валерина собственность, Валерина голова, его и решение. А посмотреть здесь нужно внимательно и бережно, так, будто мы не уборщики, а археологи. Ребятки, не разбредаемся, убираем все вместе один участок и смотрим, смотрим. Задача понятна? Эх, жаль, перчатки не взял.
– У меня много резиновых перчаток, полрюкзака, – улыбнулась Надя. – И рулон плотных поли-этиленовых пакетов есть.
– И переносная лаборатория ФСБ, – хохотнул Колян.
– Нет, лаборатории у меня нет. А перчатки мне нужны, чтобы от клещей, блох да лишая животных обрабатывать. Иногда в таком виде собака или кошка попадается, что просто невозможно голой рукой прикоснуться.
– Золотой ты человек, Надюша! – обрадовался Михаил Юрьевич. – Давай сюда своё богатство.
Для улик приготовили большую сумку, которая валялась на вершине одной из гор. Надев перчатки на свои бледные, будто восковые руки, легендарный следователь сразу прошёл в комнату к пустой полке и замахнулся рукой.
– Если бы преступник смахнул так или даже так, то вазочка и рамка с фотографией отлетели бы аж к другой стене. А они лежат здесь рядышком, будто их взяли с полки и специально об пол шарахнули с большой силой. Могли остаться отпечатки на осколках? Могли. Значит, собираем осторожненько осколки в пакет, и рамку туда же. Готово. Уносите улику в сумку. Кто знает, что на стекле остаются отпечатки пальцев, поднимите руки.
Все подняли руки.
– Это каждый дурак знает! – заявил Колян.
– Во всех фильмах показывают, как с бокалов или стаканов снимают отпечатки: кисточкой какой-то порошок красиво так наносят, припудривают, а потом налепляют что-то, – сказала Лиза.
– Верно, поэтому на осколках отпечатков может и не быть. А теперь посмотрите по сторонам, что ещё обращает на себя внимание?
– Очень много бумаг разбросано.
– Вот-вот, горячо! Молодчина, Надюша. И не пачками, не свалены в кучу, а по листочку – тому, кто здесь бушевал, было интересно, что там написано, любознательный преступник попался, верно? Прямо жаждал что-то прочитать для себя или про себя. А теперь вопрос: удобно перелистывать страницы в резиновых перчатках?
– Нет! – однозначно отреагировало трио.
– Вот именно. А кто знает, что отпечатки пальцев на бумаге сохраняются до сорока лет? Вот так-то. А ещё многие слюнявят палец, чтобы перелистнуть слежавшиеся листки, значит может остаться ещё и слюна, то есть ДНК-след того человека, который здесь бесчинствовал.
– Так что, упаковать всю эту кучу? – ринулся исполнять Колян.
– Безусловно, нужно будет выбрать наиболее подходящие образцы. Но сейчас пойдёмте-ка убирать кухню. В любой момент могут вернуться Валера и Молчун, к их приходу нужно подготовить хоть один островок спокойствия и благополучия. А эта комната – самый интересный участок наших раскопок. Но работе здесь нет конца и края!
Это была самая невообразимая, тягучая и бесконечная уборка в жизни каждого из подростков! Спасала только хорошая компания. Всё, что, по мнению легендарного следователя, могло вывести на злокозненного, ненавистного громителя чужих квартир и голов, раскладывалось по пакетам и укладывалось в су