Когда в гестапо уже после ареста адмиралу прокрутили пленку с записью этого разговора (Канарис, конечно, знал, что его разговоры записываются), на его лице промелькнуло нечто вроде улыбки. «Вот видите, — заметил он, — я ведь правильно тогда сказал. А вы хотите обвинить меня в участии в заговоре!»
Да, даже самым опытным гестаповцам, которым было поручено заняться делом Канариса, не удалось наскрести факты, уличающие адмирала в причастности к заговору. Один из заговорщиков, Фабиан фон Шлабрендорф, в своих мемуарах «Офицеры против Гитлера» впоследствии писал: «Даже из последних донесений Кальтенбруннера Гитлеру осенью 1944 года явствует, насколько гестапо сомневалось, на чьей стороне в действительности стоял Канарис».
Донесения, на которые ссылается Шлабрендорф, перед нами. Это толстый том «Секретные документы из бывшего ведомства безопасности». В нем собраны отчеты Кальтенбруннера начальнику канцелярии фюрера Мартину Борману о ходе допросов лиц, привлеченных по делу 20 июля 1944 года.
В этих отчетах имя Канариса встречается 72 раза. Об участии Канариса в заговоре были допрошены десятки подсудимых и свидетелей. Его самого допрашивали много раз. И тем не менее Кальтенбруннер, Борман и Гитлер не смогли получить доказательства виновности адмирала.
Канарис не только упорно отрицал вину перед фашистским режимом, он с поразительной ловкостью старался обернуть каждое обвинение в свою пользу, «переиграть» гестаповцев. Так, например, из показаний обвиняемых стало ясно, что в последние месяцы перед снятием его с поста начальника абвера Канарис стремился сосредоточить дивизию «Бранденбург» в пределах рейха. Это навело гестаповцев на мысль, что шеф разведки намеревался использовать своих головорезов против фашистской верхушки. Это обвинение Канарис ловко парировал, выдвинув контрверсию. Он, мол, хотел использовать дивизию «Бранденбург» против «внутренних беспорядков». На допросах Канарис неоднократно подчеркивал грозящую Германии опасность «внутренних волнений» в связи с концентрацией большого количества иностранных рабочих, ростом подпольного движения и активизацией деятельности немецкой компартии. Эти высказывания матерого антикоммуниста звучали довольно правдиво. Поди пойми, как в действительности намеревался Канарис использовать дивизию «Бранденбург»! Он, видимо, не погрешил против истины, утверждая, что хотел бросить ее в первую очередь против немецкого народа, «в защиту абвера».
Кальтенбруннер так ни разу и не решился назвать Канариса в своих донесениях агентом иностранных держав или заговорщиком. Самое большее, на что он имел основания, — это характеризовать адмирала как «Mitwisser’а» («тот, кто знал»). Даже фашистский трибунал и его пресловутый председатель кровавый палач Фрейслер затруднились бы вынести смертный приговор Канарису на основании столь шатких улик, зная тем более заслуги шефа абвера перед Гитлером.
…И все же Канарис поддерживал заговор, точнее, наиболее реакционную группу его участников. Их идеи были близки сердцу адмирала, его тактике «ставить сразу на двух лошадей». Заключение сепаратного мира с Англией и Соединенными Штатами Америки и последующее создание единого империалистического фронта против СССР были и его целью.
Участники группы Остера с молчаливого согласия Канариса взяли на себя функции связных между заговорщиками в Берлине и представителями западных держав. На протяжении многих лет они довольно свободно курсировали между Берлином и Лондоном, Берлином и Стокгольмом, Берлином и Берном. Проследим за, некоторыми из этих путешествий…
Летом 1938 года руководители верхушечной оппозиции в гитлеровской Германии отправили для переговоров с английским правительством своего уполномоченного Эвальда фон Клейста. Эта поездка стала возможной только благодаря тому, что абвер в целях маскировки дал ему поручение в Лондон. Фон Клейст прибыл в английскую столицу 18 августа и имел встречу с Черчиллем. Он сообщил ему, что Гитлер твердо решил оккупировать Чехословакию и назначил срок вторжения. Далее Клейст заявил от имени оппозиции, что если Англия даст отпор Гитлеру, то оппозиция попытается произвести государственный переворот в Германии.
Через год, в октябре 1939 года, с аналогичным поручением абвера был направлен в Вашингтон молодой немецкий дипломат Тротт цу Зольц. Он был принят руководящими работниками госдепартамента и изложил им планы заключения мира между Германией и Англией, которые вынашивала оппозиция.
В то же время, т. е. в октябре 1939 года, по поручению абвера прямые переговоры о мирном договоре между Германией и Англией вел, как нам уже известно, в Ватикане Иозеф Мюллер при посредничестве палы Римского.
Мюллер сумел сразу же после прибытия в Рим установить дружеские отношения с личным секретарем папы патером Лейбером. Через него он получил доступ к папе, который согласился посредничать в переговорах между посланцем Германии и английскими представителями.
Результаты этих переговоров изложены в так называемом «меморандуме X», который был представлен Остеру и Канарису. Англичане отнюдь не отвергали мысль о мире, но требовали, во-первых, смещения Гитлера и, во-вторых, гарантии против возобновления агрессии в западном направлении. Интересно отметить, что английские условия содержали пункт об «урегулировании восточной проблемы в пользу Германии». Английские «мюнхенцы» были не прочь вернуться к своей прежней политике натравливания Германии на Советский Союз. Канарис знал, что с меморандумом были ознакомлены высшие чины фашистского вермахта — главнокомандующий сухопутной армией Браухич и начальник генерального штаба Гальдер.
В мае 1942 года уполномоченный абвера Бонхефер прибыл в Стокгольм для переговоров с английским представителем епископом Чичестерским. Бонхефер предложил заключить сепаратный мир между Германией и западными державами за спиной Советского Союза. Впрочем, после краха «молниеносной войны» в Советском Союзе и первых поражений фашистской армии на советско-германском фронте идея сепаратного мира овладела не только заговорщиками, но и определенной частью нацистских руководителей. Можно установить даже некоторый параллелизм действий заговорщиков и фашистских фюреров. Разница заключалась лишь в том, что руководители заговора хорошо понимали: западные державы не пойдут на мир с гитлеровским правительством. Поэтому они предлагали начать мирные переговоры лишь после свержения Гитлера.
В апреле 1944 года была предпринята еще одна попытка абвера посредничать между заговорщиками и правительствами Англии и США в переговорах о сепаратном мире. В это время Канарис был отстранен от поста шефа абвера, но на местах сохранились еще его старые сотрудники. По поручению руководителей заговора один из них, известный нам Гизевиус, передал предложения о заключении сепаратного мира с Англией и США уполномоченному американцев в Швейцарии Аллену Даллесу. В этих предложениях заговорщики обещали сразу же после переворота прекратить сопротивление на западе, и они были готовы встретить десантные войска американской и английской армий в ключевых пунктах страны — Мюнхене, Гамбурге, Дюссельдорфе и Берлине. По сути дела, Гизевиус предложил план оккупации Германии английскими и американскими войсками с помощью заговорщиков! Этот план обосновывался интересами «совместной борьбы против большевизма».
Во время допросов в гестапо Канарис признал, что у него имелись сведения о настроениях в пользу заключения сепаратного мира. Его сторонники, указывал адмирал, исходили из того, что противники Германии навряд ли заключат мир с нынешним правительством. Поэтому нынешнее правительство следовало бы хоть на время «выключить из игры»… «Тем временем войну следует продолжать до тех пор, пока будет заключен мир с западными державами и начнется общая акция всех западных держав против Востока». В этих словах была выражена программа реакционного крыла заговорщиков, к которому принадлежали офицеры абвера.
Канарис сообщил гестаповцам, что о таких разговорах ему время от времени рассказывал Остер. Но он тут же добавил: «Я таким сообщениям не придавал никакого значения. Для меня было ясно, что подобные планы неосуществимы и что все это пустые разговоры. Я не сомневался также в том, что любая смена режима во время войны была бы воспринята как удар в спину и привела бы к потрясению внутреннего фронта…»
Даже некоторые буржуазные исследователи указывают на реакционную роль Канариса в заговоре. Можно хотя бы сослаться на английских исследователей Уилера-Беннета, Френкеля и Мэнвиля, а также на ведущего западногерманского историка Ганса Ротфельса.
Англичанин Уилер-Беннет, автор фундаментального труда о германском генералитете, говорит о «темных интригах» начальника абвера и называет его «чрезвычайно сомнительной фигурой». Английские историки и публицисты Генрих Френкель и Роджер Мэнвиль отмечают, что Канарис петлял до конца своей жизни и что участие его в заговоре вообще нельзя считать установленным. Наконец, западногерманский историк Ганс Ротфельс, человек, потративший немало труда, чтобы возвеличить наиболее правых представителей верхушечного заговора против Гитлера, заявляет, что роль Канариса в заговоре вызывает большие сомнения и что Канарис никогда не предпринимал прямых акций, направленных против гитлеровского режима.
Эти свидетельства видных буржуазных ученых для нас важны потому, что звучат диссонансом в хоре славословий, расточаемых по адресу Канариса-«заговорщика».
Для шефа абвера молчаливая (и вместе с тем сверхосторожная) поддержка заговора была лишь одной из ставок в его сложной и темной игре.
Пример переворота Бадольо в Италии, все детали которого Канарис хорошо знал от своего друга Амэ, говорил о том, что фашистские диктаторы не вечны (а ведь власть Муссолини была установлена на 10 лет раньше диктатуры Гитлера!) и что умный разведчик не должен связывать свою судьбу с ними. Но в отличие от Италии обстановка в Германии сложилась неблагоприятно для заговорщиков. Заговор потерпел провал.