– Да ни при чем. Я подумывал немного оживить материал, вставить сноску о забытом обряде превращения человека в зверя, а тут как раз Максим зашёл, всё и совпало. Кстати, мам, я снимаю не усталость, а её причину – сглаз или порчу. На тебе периодически возникает мощный сглаз. Похоже, ты общаешься с его источником постоянно.
Я отвёл взгляд. Палата номер шесть! Денис ещё и порчу снимает, оказывается. Я-то, наивный, думал, что попривык к странностям соседа и в этой квартире уже ничему не удивлюсь.
Я машинально надкусил бутерброд. Хрустящий хлеб ещё горячий, между теплой колбасой и расплавленным сыром прячется кусок помидора. Вкуснотища! Я и не задумывался о еде эти дни – подолгу оставался голодным, а дома таскал из холодильника то, что осталось после свадебного пиршества. Котлеты и салат поднадоели, торт закончился. Сделать, что ли, такие гренки?
Денис продолжал плести что-то про сглаз, порчу и защиту от них, но я уже не прислушивался. Перед глазами оживала мысленно созданная картина: Денис пляшет вокруг уставшей матери, в его руках трясётся и гремит здоровенный бубен, на столе раскуривается вонючая серая масса, а парень бубнит заговоры. Любой человек почувствует себя лучше, когда доморощенный целитель оставит его в покое.
Долго Татьяна Ивановна бредового разговора не выдержала и через пару минут сбежала в свою комнату. Денис легко откинулся на спинку дивана и схватил второй бутерброд.
– Мать устранили, теперь можно продолжить. Насчет причины оборотничества в роду я говорил серьёзно, хорошо было бы её узнать.
– А насчет сглаза и порчи? – хмыкнул я.
– В принципе, тоже серьёзно, но сейчас поднял эту тему, чтобы мать поскорее ушла. Её страшно раздражают разговоры о какой-либо мистике или эзотерике. А уж если поговорить о порче – мать точно долго не появится.
– По поводу повязки из крапивы – это она шутила? – не удержался я от ненужного вопроса.
– Нет, – улыбнулся Денис. – И не смотри на меня как на психа, повязка из крапивной нити не жжётся. Наши далёкие предки носили такие очелья в повседневной жизни, крапивные повязки вокруг головы считались оберегами. Кстати, крапивная нить полезна для здоровья. Растения и их лекарственные свойства – вообще отдельная тема. Правда, тебе это вряд ли будет интересно.
Да, Денис правильно понял, знахарство увлекает меня ещё меньше, чем магические обряды. Уже и не рад, что спросил о повязке: вдруг аспирант прочитает мне целую лекцию о лечении травами? Лучше поскорее сменить тему. У нас есть более важные дела, чем обсуждение полезных свойств крапивы.
– А что насчет вожака волколаков? – поспешно спросил я. – Пока о нём ничего не слышно. Может, у оборотней его просто нет, а легенды на этот раз врут?
Денис покачал головой.
– К сожалению, не врут. Ответ лежит на поверхности, всё настолько просто и явно, что ты этого не замечаешь. У волколаков есть вожак, которому они безоговорочно подчиняются. Стая, насколько могу представить, гораздо больше обычной волчьей, а у вожака нет и не может быть конкурентов. Никто из оборотней не померится с ним силой, чтобы захватить власть, потому что глава стаи – не волколак. Его даже увидеть нельзя, вы слышите только голос.
– Хочешь сказать, это Грарг?
– Конечно! Получается, что ему подчинены волколаки всего мира или, по крайней мере, большая их часть. А ещё Грарг управляет вампирами и какими-то людьми. Думаю, самые опасные среди подданных нечистого духа именно люди. Оборотням и вампирам деться некуда, им нужно покровительство, защита от врагов, контроль над собой, но у обычных-то людей всегда есть выбор. Значит, общаются с Граргом, так сказать, по велению души.
Я запихал в рот половину оладушка и блаженно прищурился. Жёлтые вкрапления оказались тыквой. Мама такое не готовила. Оказывается, вкусно!
– Вижу, ты предпочитаешь ни о чём не задумываться, – сухо сказал Денис. – Ладно, закрывай и дальше глаза на свои проблемы, может, получится вытащить тебя из истории с Граргом без больших неприятностей. Только узнай поскорее о предках по отцовской линии.
Набитый рот помешал ответить, и я просто кивнул.
– Если так нравятся, можешь забрать, – Денис кивнул на тарелку. – В меня они не лезут. Найдёшь, куда положить?
Ступеньки стучали под ногами, в сумке лежал набитый оладьями с тыквой целлофановый пакет для завтраков. Настроение немного повысилось. Денис, конечно, со странностями, но поддержать умеет. Никогда бы не подумал, что буду по-приятельски общаться с парнем, которого несколько дней назад считал ненормальным.
Об открытой квартире я вспомнил, лишь когда оказался перед дверью. Пора разобраться с замком. Если сюда каким-нибудь шальным ветром занесёт Люсьену – можно спорить на что угодно: меня в тот же день ждёт по телефону грандиозный скандал с матерью.
Надо же, я – оборотень, могу в любую секунду превратиться в здоровенного опасного зверя, и при этом нервничаю из-за того, что может сказать мамуля о сломанном замке. Впрочем, незапертая квартира – действительно непорядок.
Я внимательно осмотрел дверь. Коричневая, гладкая, металлическая, с круглой ручкой – самая обычная. С ней ничего не придумаешь. Зато рядом с дверным косяком, как раз напротив ручки, торчит ржавый железный крюк сантиметров десять в длину. Несколько лет назад в подъезде велись какие-то работы – я не вникал, что именно хотели сделать, но крюк основательно вмуровали в стену рядом с нашей дверью. В итоге работы по какой-то причине свернули, а крюк остался. Помню, мать тогда долго ругалась. Потом мы привыкли к загнутому металлическому штырю рядом с дверью и перестали его замечать.
Кажется, это сомнительное украшение подъезда теперь может пригодиться.
Несколько лет назад мать откуда-то выкопала настоящую старую подкову и повесила над дверью рожками вверх рядом с несколькими иконками – «на счастье». Счастье у мамули уже есть, подкову она с собой в Питер брать не стала. Да и полковник вряд ли захотел бы повесить у себя в квартире ржавую железяку. Вот и хорошо, сейчас этот талисман мне пригодится.
Я снял подкову вместе с веревочкой, на которой она крепилась, и без труда выдернул из стены уже не нужный здоровенный гвоздь. На распрямление счастливого талисмана вручную у меня ушло минуты полторы. Вскоре я с удовлетворением убедился, что получившийся толстый металлический прут проходит между дверной ручкой и крюком. Концы бывшей подковы под небольшим нажимом соединились. Я разъединил их. Ну вот, ржавый самодельный замок готов, и ни один обычный человек не сможет быстро его открыть!
Получившая вторую жизнь бывшая подкова поудобнее устроилась на тумбочке в коридоре, дверь до утра заперта изнутри на защелку. Я, наконец, добрался до компьютера.
Поиск отца оказался кропотливой работой. В «Фейсбуке» не нашлось ни подходящего Олега Волкова, ни Олега Карташова. Чтобы в этом убедиться, я потратил вместе с регистрацией часа два. «В контакте» меня тоже ожидало разочарование в виде немеряного количества Волковых и Карташовых. Через какое-то время стало ясно – и здесь нет того самого Олега.
Я зевнул и взглянул на часы в уголке монитора. Оказывается, уже далеко за полночь. В принципе, в обычные дни я могу не ложиться гораздо дольше, но две ночи приключений в волчьей шкуре сильно меня вымотали. Да и глаза уже устали высматривать города и фотографии бесчисленных Олегов 43–45 лет. Пара щелчков мышкой – и экран с характерным звуком погас.
Не раздеваясь, я свалился на разобранный диван. Голова только опускалась на подушку, а перед закрытыми глазами уже мелькали обрывочные картинки.
Глава 9. Дашкины странности
Будильник на телефоне громче и громче долбил стандартную мелодию. Я еле разлепил глаза и с удивлением обнаружил, что сквозь занавески пробивается яркий свет. Неужели уже утро?
Будильник продолжал возмущаться. Веки упорно смыкались, я нащупал на журнальном столике сотовый. Нужная кнопка сразу оказалась под рукой, и сверлящая мозг мелодия, наконец, оборвалась. Я блаженно улыбнулся.
Уютная тишина пахнет блинами, сигаретами и кофе. Я принюхался. Нет, не показалось, действительно пахнет. Этим запахам в квартире неоткуда взяться, но они есть. Ах да, волчий нюх улавливает то, чего раньше не чуял мой нос. Видимо, кто-то из соседей курит, а кто-то готовит, оставив дверь кухни открытой. Запахи идут в квартиру по вентиляции, и я чувствую их гораздо сильнее, чем раньше.
Блины пахнут аппетитно. Я сглотнул и вспомнил про лежащие в холодильнике оладьи с тыквой.
На кухне меня ожидало неприятное, хотя и предсказуемое открытие: в шкафчике для посуды закончились чистые тарелки. Вечером я был поглощен мыслями о Грарге, разговоре с Денисом и поиске отца и не обращал внимания на то, что творится в квартире. С утра пораньше, на почти свежую голову я оценил, какой бедлам развёл здесь за несколько дней.
Раковина до самого крана забита посудой. Пара грязных кастрюль туда не поместилась, пришлось поставить их на стол. Дверца холодильника и микроволновка заляпаны чем-то жирным, а свободную часть стола щедро усеивают крошки.
Я нехотя вымыл одну из тарелок и подумал, что скоро придётся разбираться с посудой.
Из закрытого мусорного ведра сочилась вонь, которая вызвала бы у матери рвотные рефлексы. Кажется, за все эти дни я ни разу не выносил мусор. Отвращения запах не вызывал: наверное, волколаки менее привередливы, чем обычные люди. По крайней мере, мой аппетит не испортился. Я заварил пакетик чая и с удовольствием проглотил разогретые в грязной микроволновке оладушки. Жаль только, что к ним не нашлось сметаны.
Впервые после отъезда матери утро было добрым: я прекрасно выспался, настроение хорошее, завтрак – отличный. Из дома удалось выйти вовремя. Дверь легко закрылась на импровизированный замок, гораздо более надежный, чем любой другой. К нему уж точно не подберёшь отмычку. Обычному человеку пришлось бы повозиться, чтобы открыть квартиру.
Я прихватил пакет с мусором, и теперь смрад завоёвывал подъезд, заглушая ароматы мужского одеколона, женских духов, запахи каши, молока, блинчиков, а также вонь от пыли, табака и многие другие запахи, доступные волчьему нюху.