– Где Олег? – без церемоний спросил я.
– Я Олег, – ответил парень. – Мы медленно стареем, это наследственное. Ну, здравствуй, сын.
– Здравствуй…
Я ненадолго растерялся. Называть кого-то отцом само по себе непривычно, и тем более язык не поворачивается сказать «папа» человеку, который так молодо выглядит.
– Я правильно понял, что ты унаследовал специфическую семейную особенность?
– Ты называешь ЭТО семейной особенностью? – хмуро переспросил я.
– Мать знает? – бровь парня слегка дрогнула.
– Нет, конечно, – мрачно хмыкнул я.
Лучше даже не представлять мамулину реакцию на мои «генетические особенности».
– Признаюсь, я хотел быть последним в этом проклятом роду, – глухо сказал Олег. – Если бы знал, кем стану, – близко не подошёл бы к Лене. Мои родители – оборотни. Как оказалось, мать сама захотела разделить с отцом все части его жизни, а не только человеческую. Отец пошёл у неё на поводу и сделал мать такой же, как он сам. Родители скрывали это от меня, сколько могли. До двадцати одного года я жил, как все обычные люди: учился, собирался жениться, строил планы на будущее… Перед полнолунием, сразу после моего дня рождения, отец срочной телеграммой вызвал меня домой. Я хотел прибыть с Леной, познакомить её с семьёй, но, к счастью, твоя мать не смогла поехать, уже даже не помню из-за чего. Дома я узнал правду о генетической особенности нашего рода. Впервые я обратился в крепко запертом кирпичном сарае. После этого все планы, конечно, пришлось изменить. Я бросил институт, расстался с Леной и на какое-то время забился в тот самый сарай. К сожалению, к тому времени твоя мать была уже беременна.
– Я в курсе вашей истории, – перебил я. – И почему-то не жалею, что родился. Лучше побольше поговорим о генетических особенностях. Можешь рассказать подробнее о проблемах твоей семьи? С чего это началось?
– Могу, но деталей не знаю. Нашему роду несколько веков, семейные легенды за это время обросли выдуманными подробностями. Попробую оставить только факты. К двадцати одному году у всех мужчин нашей семьи начиналось… – Олег покосился на дверь, – то же, что и у тебя. А всё потому, что в этом возрасте один из наших предков нехорошо поступил с юной красавицей, а потом не захотел на ней жениться. Он был то ли богат, то ли знатен, и девушка оказалась для нашего предка неподходящей парой. Более того, у легкомысленного молодого человека уже была невеста его круга, и семья готовилась к свадьбе. В общем, банальная получилась бы история, если бы опозоренная девушка не оказалась дочерью сильного колдуна. Оскорбленный отец красавицы умудрился подсунуть нашему предку на стол заговорённое волчье мясо. Говорят, колдун наложил проклятье на весь род. С этим не поспоришь, мы – живое доказательство.
– Кто-нибудь пытался снять проклятие? – быстро спросил я.
– А ты как думаешь? – невесело улыбнулся Олег. – Все пытались, из поколения в поколение. Кто-то изучал колдовские обряды, некоторые ходили к колдунам и ведьмам, были и те, кто начинал молиться… Да ты, конечно, и сам уже успел попробовать какие-нибудь средства?
Я кивнул. Надежды на чудо таяли, как мороженое в летнюю жару. А Олег Карташов продолжал:
– К сожалению, колдун в совершенстве знал своё дело, да и правда в той истории, вроде как, на его стороне. В нашей судьбе ничего нельзя изменить, Максим, мы – оборотни и останемся ими на всю жизнь. Я могу помочь тебе в другом плане. По меркам обычного человека, у меня есть многое: деньги, бизнес, большой дом за городом… Конечно, всё это пришло не сразу. Поначалу я прятался в доме родителей, постепенно начал своё дело, которое не требовало частых личных контактов. Мне повезло: дело начало приносить серьёзные доходы. За несколько лет я купил этот дом и постепенно превратил его в настоящую крепость. Там есть всё для безбедной жизни, и можно было бы несколько месяцев без труда пережить осаду, – голос Олега звучал спокойно, отчужденно, а в глазах застыла тоска. – Конечно, мне приходится сторониться людей, неизвестно, когда это может произойти. За двадцать с лишним лет я не пролил ни капли человеческой крови и, надеюсь, не пролью никогда. Понимаю, что я для тебя чужой, и не буду торопить с решением. Подумай хорошо, может быть, нам стоит держаться вместе? Приезжай, поживёшь у меня, осмотришься, а там выберешь, как быть дальше – оставаться или искать другой путь.
– Разве ты не слышал о Грарге? – вырвалось у меня.
Невероятная история! Волколак запер себя в комфортную клетку и больше двадцати лет живёт отшельником, потому что не может контролировать превращения в зверя. Неужели Грарг всё это время не замечал появления очередного оборотня?
Парень на экране нахмурился.
– Я-то, конечно, слышал. Странно, что ты уже знаешь его имя. Неужели Грарг так быстро нашел тебя?
– Да.
Олег нахмурился.
– Он, разумеется, предлагал покровительство. Что ты ему ответил?
– Согласился, – выпалил я, глядя, как мрачнеет лицо моего незнакомого отца. – Я подумал: у нас ведь нет другого выхода – или неожиданные превращения и безумные гонки по городу, или договор с Граргом… Теперь я могу не бояться, что в любой момент обращусь, я сохраняю разум, когда становлюсь волколаком…
Я пытался оправдаться и убедить не только Олега, но и себя в том, что решение было единственно правильным. Слова вылетали поспешно – суетливые, мелкие, они наскакивали друг на друга. Лицо Олега Карташова с каждой секундой становилось всё суровее.
– Ты уже присягнул Граргу? – перебил он.
– Да.
За несколько тяжёлых мгновений тишины лицо парня превратилось в ничего не выражающую маску.
– Каждый решает для себя, как ему жить с этой бедой, Максим, – бесцветным голосом произнёс он. – У меня возник серьёзный конфликт с семьёй, когда я отказался от договора с Граргом. К счастью, отец помог мне за несколько лет встать на ноги и начать зарабатывать, но после этого настоял, чтобы я как можно скорее купил дом и избавил семью от своего присутствия. Бесконтрольными обращениями я сильно усложнял родителям жизнь. Почти все в нашем роду соглашались служить Граргу, а теперь и ты решился продать ему душу. Пусть невольно, но это я виноват в том, что ты родился оборотнем, меня не было рядом, пока ты взрослел. Теперь я не имею права ни осуждать, ни настаивать, чтобы ты порвал с этим демоном. Прошу только об одном: пусть проклятый род прервётся. Ты – последний в нашей семье, не оставляй потомков.
Я сморгнул. Несколько поколений волколаков-долгожителей да плюс, допустим, по одному ребенку на каждого – это сколько же получится? Нестыковка выходит!
– Как последний? Вас за несколько веков должно было собраться под сотню!
– Последний, – подтвердил Олег. – Волколаки не бессмертны, кто-то умер от старости, кто-то погиб во время служений Граргу. Многие осознанно отказались продолжать проклятый род. Кроме того, на девочек проклятие колдуна не распространялось, и от них потом рождались самые обычные люди. Из всех волколаков нашего рода в живых, насколько я знаю, осталось пятеро: ты, я, мои родители и дядя, который не желает связывать себя семьей. Ни от кого, кроме тебя, пополнения в семью прийти не может.
– Я вообще не думал о детях.
Олег почти незаметно качнул головой.
– Жаль, что я не мог быть рядом, когда ты взрослел, – он помедлил и спросил: – Как Лена?
– Она недавно вышла замуж и уехала.
– Хорошо, – по лицу парня единственный раз скользнула светлая улыбка. – Тогда я должен был исчезнуть. Так было лучше для всех, и в первую очередь, для неё. В обычной семье не нужен оборотень – ни как муж, ни как отец. Теперь мы попрощаемся. Пока ты с Граргом, нам не по пути.
– Но…
Человек по ту сторону экрана выглядел не по возрасту усталым – не от физических нагрузок, нет. Скорее, морально утомлённым. Мне пришло в голову, что волколак-отшельник устал от жизни.
– Не перебивай, – остановил Олег. – По лицу вижу, что ты хочешь поговорить об отсутствии выбора. Это неправда. Я выбрал другую судьбу и не хочу даже слышать о твоём покровителе. Если не порвёшь с Граргом – скоро попадёшь в бездну, из которой никогда не сможешь выбраться. Я видел, в кого постепенно превращаются его слуги. Максим, моё предложение остаётся в силе. Надумаешь – приезжай, будем поддерживать друг друга, нам обоим станет гораздо легче. Поначалу трудно переносить уединенную жизнь, но постепенно привыкаешь. Тебе будет проще: ты окажешься не один и получишь какую-никакую поддержку. Подумай, и если решишься – позвони. А теперь попрощаемся. Удачи тебе, сын.
Я ещё говорил: «До свидания», – а Олег Волков исчез с экрана. Со странички компьютера снова смотрели налитые кровью застывшие глаза волколака.
Выходные я просидел дома. Никто, кроме матери, не звонил, Денис не появлялся. У меня было много времени для раздумий, но понял я только одно: ситуация выглядит безнадёжной. Добровольное заключение в доме незнакомого отца меня не привлекает, выполнение приказов Грарга – тем более. Третьего пути пока не видно, скорее всего, его просто нет.
В понедельник меня разбудил настойчивый звонок в дверь. Чей-то палец раз за разом упрямо жал на кнопку, пока звонок не превратился в почти непрерывное нервное дребезжание. Опять аспирант заявился, что ли? Из всех моих знакомых так настырно трезвонить может только Денис. Я с трудом разлепил глаза и по стеночке побрел в коридор. Стоило приоткрыть дверь, как в квартиру ураганом ворвалась Татьяна Ивановна в джинсах и помятой блузке. Волосы у неё растрепались, лицо бледное, взгляд мечется по коридору. Нежданная гостья плюхнула на пол небольшую туго набитую дорожную сумку.
– Максим, Денис к тебе не заходил?
– Н-нет. А его что, нет дома?
Я потёр глаза. Неужели обезумевший сосед рыщет по городу в такую рань в надежде найти охотников на волколаков?
– Я только приехала, а в двери вот это!
Женщина нервно потрясла сложенным вдвое тетрадным листком и энергично сунула его в мою руку. Внутри бумага оказалась исписана крупным размашистым почерком.