Российская проблема усугубляется еще и тем, что ряд государств, развивающих компьютерное производство – Южная Корея, Израиль, Испания и Китай, – отказываются вводить в законодательство своих стран уголовную ответственность за компьютерное пиратство. В последнее время «конкуренцию» им составляют Венгрия и Украина, где действуют несколько подпольных заводов. Они работают, не опасаясь преследования, для которого нет законодательной базы. Поэтому российский компьютерный рынок заполняется венгерско-украинскими дисками, как показывает практика, более качественными. Они оттесняют китайско-болгарские программы-подделки и делают невостребованным оригинальный продукт.
И то сказать, на продаже каждого диска зарабатывают как минимум четыре человека – производитель, перевозчик («челнок» или проводник, с которым передается товар), оптовик и продавец-лоточник. Если диски переправляются дальше в Россию, добавляются еще один перевозчик и еще один продавец. Цена увеличивается на 2–3 доллара. Себестоимость одного диска колеблется в пределах одного доллара, на перевозку уходит центов 20–40 плюс «накрутка». В итоге продавцу диск обходится в 2, если напрямую, или в 4 доллара. Теперь считайте выгоду – если «Виндоуз-95» на рынке стоит в среднем 5 долларов, то в лицензионном варианте он обойдется в 80—100 долларов. А что говорить о такой программе, как «Фотошоп» (700–750 долларов)?!
МУРовцы солидарно с пиратами и рядовыми потребителями считают, что искоренение компьютерного пиратства – дело нереальное. Во-первых, всем (кроме обладателя авторских прав) выгодно покупать дешевые программы. Во-вторых, для того чтобы любой человек мог приобрести лицензионную программу хотя бы за 100 долларов, необходим уровень зарплаты, близкий к западному. В противном случае компьютеры будут тупо простаивать без программ. Кто на это согласится?
И наконец, на Петровке не опровергают версии о том, что начальный этап пиратства был выгоден крупнейшей в сфере программного обеспечения фирме Microsoft. Программные продукты этой компании, включая знаменитый «Виндоуз-95», не были защищены кодом. Любой желающий мог купить лицензионный диск и сделать с него столько копий, сколько душе угодно. В итоге у большинства пользователей в мире стоят программы именно этой фирмы.
Но джинн был выпущен из бутылки. Разработчики программ, в том числе российские, где эта отрасль науки находится в зародыше, из-за бесплатного копирования их идей разоряются и вынуждены идти на работу в крупные компании, как правило, американские. Это дилемма ученых многих стран. Компьютерные пираты провоцируют их на то, что называется утечкой мозгов. В итоге около 40 % американских разработчиков – иностранцы.
Теперь они заняты созданием не только программных продуктов, но и совершенствованием «электронных ключей» – новых охранных систем, которые должны защищать производителей от пиратов. Пиратский рынок мгновенно отреагировал новым видом еще более прибыльного промысла – выбросил в продажу такие «отмычки», перед которыми не способна устоять ни одна оригинальная программа. Парадокс, но подобные «изобретения» значительно дороже программных продуктов. Уровень цен диктуется спросом на «взлом» того или иного ходового или эксклюзивного «товара».
Проблема компьютерного воровства разрослась настолько, что у человечества нет выбора – борьба с компьютерными подделками стала глобальной проблемой XXI века. Простая арифметика: в 2000 году за компьютеры сели примерно 45 % людей на планете, что, естественно, вызвало количественный рост программ и игр. Значит, «акулы» пиратского бизнеса без работы не останутся.
Казалось бы, сам рынок должен породить такую экономическую систему, при которой ворам невыгодно было бы красть, а потребителям – пользоваться краденым. Однако с компьютерным обеспечением дело обстоит принципиально иначе. Производителями установлена минимальная цена каждого экземпляра продукта – 100 долларов. Она в сотни раз превосходит себестоимость производства и во многие десятки раз – покупательную способность граждан большинства стран.
Если первый миллион легально приобретенных копий «Виндоуз-95» был продан по 100 долларов за экземпляр, то, по данным Международного союза по охране интеллектуальной собственности, он покрыл затраты Microsoft на производство, а новые 3–5 миллионов дали 10–15 % прибыли. Следующие копии приносят уже 10 000 % прибыли, абсолютно неоправданной логикой рыночного ценообразования.
В этих условиях противоречие интересов производителей программных продуктов из США, которым принадлежат 75 % мирового рынка, и стран, бурно развивающих компьютерное производство, – Китая, Южной Кореи, Израиля, Японии, – очевидно. Американские разработчики пытаются узаконить монополию, а наиболее последовательные противники монополизма – Китай и Израиль – утверждают, что при таком подходе можно ставить крест на компьютерном производстве других стран, хотя оно дешевле и нередко конкурентоспособнее. Они пытаются убедить монополиста в разумности изменения ценовой политики, обещая взамен ужесточить законодательное преследование пиратов.
Темпы роста программного пиратства понемногу снижаются, но убытки продолжают расти, поскольку объемы продаж увеличиваются в основном за счет индивидуальных пользователей компьютеров. Причем даже в странах, имеющих репутацию благополучных, отмечен рост пиратства, в основном за счет бытовых компьютеров. Здесь все рекорды бьют США, где при самом низком в мире проценте пиратства (27–29) почти половина бытовых пользователей регулярно нарушают условия лицензий. Еще и поэтому требование США ввести уголовное преследование пиратов и потребителей их продукции большинством стран игнорируется.
Причина простая – тогда бы в неволе оказалась не только треть населения США, но и более четверти населения Земли. Поэтому лишение свободы за несанкционированное копирование компьютерных программ всерьез не воспринимается: глупо принимать закон, который не может соблюдать большинство населения.
А вот в Италии компьютерное воровство стало уголовно-наказуемым деянием еще в 1990 году. Законопроект, разработанный Министерством юстиции и одобренный на заседании совета министров, предусматривал за это до 3 лет тюрьмы и 6 миллионов лир штрафа. Он карал за два вида преступлений: незаконное копирование компьютерных программ, а также их распространение и продажу в Италии без соответствующего штампа общества, занимающегося охраной авторских прав. Закон стал первым юридическим актом, регулирующим здешний рынок программного обеспечения. До этого в Италии компьютерные программы, в отличие от других ведущих стран Запада, не патентовались, что позволяло самовольно копировать и торговать ими без всякого риска.
Выход из тупика специалисты видят в следующем – разрешить нелегальному производителю лицензировать свой продукт, обладателям авторского права изменить ценообразование и ввести институт доступных цен на некоммерческое использование программ. Но спрос на компьютерные технологии столь велик, что при нынешней несговорчивости монополистов пиратская ниша еще долго будет оставаться господствующей. Более того, противостояние пиратов и производителей положило начало своеобразной «гонке вооружений» – стремительное развитие технологий на рубеже двух веков еще больше ужесточило борьбу между конкурентами. Похоже, это и будет определять «компьютерное лицо» наступившего XXI века.
Мелкие и крупные пакостники киберпространства
Новый ежемесячный журнал «Хакер» наверняка затерялся бы в море печатной продукции, наводняющей Японию, если бы не одна его особенность. Начатое в 1986 году издание предназначено для… компьютерных хулиганов, или, как их еще называют – «хакеров».
«Хакер» – это обладатель компьютера, использующий его с целью незаконного внедрения в чужие компьютерные системы для получения заложенной в память информации или разрушения программ. За последние десятилетия число хакеров резко увеличилось в Японии, США и России. Некоторым из них удалось внедриться даже в военные и государственные компьютерные системы. Многие компьютерные хулиганы были привлечены к ответственности, однако обнаружить их бывает непросто.
Уже тогда в крупных индустриальных странах с широко развитой компьютерной сетью киберхулиганство стало реальной угрозой для государства и частных компаний. Естественно поэтому, что начавший издаваться в Японии журнал вызвал серьезную тревогу и недовольство у многих фирм, компаний и государственных учреждений страны. Автор книги «Скрытая опасность компьютерных преступлений» Ф. Хирохата отмечал: «Главная опасность нового издания состоит в том, что оно может подхлестнуть и без того большой нездоровый интерес к хакерству».
Преступления, связанные с использованием компьютеров, не только самые современные, но и самые сложные для раскрытия. Хотя они и происходят постоянно, о них известно пока немного. Помимо электронных жуликов, использующих свои домашние компьютеры для проникновения в частные и правительственные вычислительные сети, существуют многочисленные электронные «взломщики», похищающие чужие секреты, наживая на этом громадные суммы.
В результате электронных махинаций банки терпят огромные убытки, а на скамью подсудимых попадают лишь немногие хакеры. Учитывая деликатность банковских операций, ни хозяева, ни менеджеры не желают признаться в том, что у них воруют деньги. В противном случае клиенты вправе спросить, как же им можно доверять. В середине 80-х годов прошлого века американская ассоциация адвокатов провела опрос банковских воротил на предмет финансового грабежа. Около половины из опрошенных анонимно признались, что стали жертвами электронных взломщиков, треть вообще скрыла от властей факты краж. Но даже когда удается выследить налетчика, уголовное преследование стремятся не возбуждать.
Историческая молва приписывает Бруту сентенцию: «Я убил Цезаря не потому, что не любил его, а потому, что Рим любил больше». Перефразируя «тираноборца», можно было бы сказать, что кредитные и финансовые институты «покрывают» компьютерных взломщиков не потому, что любят их, а потому, что деньги любят больше. А такое положение очень выгодно компьютерным жуликам.