Именно информация, полученная от молдаванки с Тверской, послужила Наташе отправным толчком для разработки ее плана. В таких условиях укол — это было бы идеально! Никто не будет определять, отчего скончался наркоман, — обыкновенная передозировка! А кто сделал укол, разве так важно? Осталось только подбросить шприц в квартиру Пепла и дальше молчаливо ждать развития событий. Однако действительность спутала все ее планы. Когда Наташа проникла в квартиру Пепла, чтобы подбросить шприц, ее ждало крупное разочарование. Ничто в квартире не говорило о том, что человек, проживавший там, действительно сидел на игле. Она перерыла все вещи, обыскала все, до последней щелки, — ничего! Никаких ложек с запекшимися остатками на дне, никаких спиртовок, на которых прогревают растворенный героин, чтобы очистить его от примесей, никаких пакетиков с порошком, никаких шприцев! Или жилец этой квартиры умело шифровался, или же он никогда не употреблял наркотики.
Она слишком долго разрабатывала план операции, чтобы теперь быстро изменить его. Прошло уже много времени, слишком много! Оставалось взять дело в свои руки.
Она уже сняла номер в гостинице, куда должна была переехать после того, как с Пеплом будет покончено. Наташа взяла себе за правило после каждого случая менять место жительства. И вот сейчас она возвращалась домой, чтобы захватить кое-какие вещи, которые могли пригодиться в дальнейшем. Речь шла не о женских шмотках, а о дорогой технике — аппаратуре для прослушивания, отмычках и кое-каком полезном инструменте, на который она возлагала большие надежды.
Все мысли Наташи были заняты предстоящей операцией. Может быть, именно поэтому она не заметила несколько милицейских машин, застывших в соседнем переулке, парня в подъезде, который будто бы был поглощен прослушиванием плейера, но на самом деле не плейера, а рации…
Лифт привычно взвыл и поплыл вверх. Когда Наташа открыла дверь тамбура и заметила пустой дверной проем со следами щепок, было уже слишком поздно. За ее спиной безмолвно выросла одна фигура, по бокам — еще две. Бежать было некуда…
— Вы проживаете в этой квартире? — спросил ее мышиного типа человек в гражданской одежде. Наивный, он надеялся, что задержанная своими руками подпишет себе приговор.
— Нет, — отвечала она. — Я пришла к подруге.
— Как зовут подругу?
— Я буду отвечать на вопросы только в присутствии адвоката!
— Это ваше оружие?
Человек в штатском приподнял газету, и Наташа увидела, что прямо ей в лицо грозно ощерилось что-то страшное и огнестрельное. Она ничего подобного в своей жизни никогда не встречала. Ее сын любил комиксы, герои которых потрясали огромными пушками, из которых впору стрелять было по танкам, но сама она не разбиралась в оружии.
— Нет, — ответила Наташа вполне искренне.
— Вы снимали эту квартиру?
— Нет, я приходила к подруге.
— Как же все-таки зовут подругу?
— Я буду отвечать на вопросы только в присутствии адвоката!
И все начиналось сначала. Наташа старательно тянула время, оценивая ситуацию, — врагов слишком много, бежать не удастся.
— В отделение! — приказал раздраженный человек в штатском, всем своим видом показывая, что разговор закончен.
— С удовольствием! — Наташа обнажила в улыбке ослепительные зубы. — С таким красавчиком, как ты…
Она демонстративно открыла сумку, достала из нее зеркальце, посмотрелась в него, расчесала волосы. Другой рукой она незаметно достала шприц и, точно булавку, наколола его на ниспадающие складки плаща, моля Бога, чтобы никто этого не заметил. Но конвоиров ее, кажется, больше интересовал тот огнестрельный монстр, что лежал перед ними на столе, чем причесывающаяся женщина.
— Гляди-ка, какая штука!
— Атас!
— Сержант, уведите задержанную!
На запястье защелкнулся наручник. Другой наручник намертво приковал ее к сержанту.
«Ключ!» — отметила про себя Наташа, заметив, куда сержант прячет ключи от наручников.
Они спустились вниз и сели в машину. В салоне было темно. На улице кружился редкий снег, быстро тая на черном, масляно блестящем асфальте.
— Ну что, подружка, хочешь ночь провести в отделении? — подмигнул сержант, скуки ради стараясь завязать разговор.
— Если с тобой, то отчего же нет, — шутливо ответила Наташа. — Ты такой лапочка!
Сержант покраснел. Наверное, девица — обыкновенная шлюха, которая живет с рядовым бандитом. Главное — выбить из нее сведения, где ее хахаль.
Одной рукой Наташа нащупала шприц, спрятанный в складках плаща, и надавила на поршень — холодная жидкость невидимым фонтанчиком брызнула на пол салона. Надо было оставить половину дозы — милиционер выглядел слишком хлипким.
— Лучше бы сразу сказала, где твой парень! — усмехнулся сержант. — И тебе, и нам меньше хлопот!
— А хочешь, ты будешь моим парнем? — Она задорно подмигнула, одновременно прикидывая в уме, сколько оставить раствора, чтобы нейтрализовать охранника и в то же время не отправить его на тот свет — ей не нужны лишние жертвы!
— С удовольствием, когда освободишься! — съехидничал сержант.
Он еще хотел добавить несколько слов, но в это время в его бедро впилась рассерженная холодная игла.
— Ты… Ты что! — только и успел промолвить он и стал корчиться на сиденье, жадно хватая губами холодный воздух.
Сунув шприц в сумку, Наташа дрожащими пальцами выудила из кармана милиционера ключ от наручников, и через несколько секунд вторая ее рука была свободна. Нашарив кобуру, она вынула оттуда тяжелый и холодный «ПМ». Пригодится…
Со стороны подъезда послышался шум и людские голоса…
Когда патрульные обнаружили хрипящего на заднем сиденье сержанта, было уже слишком поздно. Не слишком поздно спасать своего коллегу, но слишком поздно искать задержанную — ее уже и след простыл.
А в это время из соседнего двора уже выезжала неприметная машина, в багажнике которой лежала сумка с париком, толстыми очками и одеждой, место которой было скорее на помойке, чем в сумке молодой женщины.
А еще через некоторое время другая оперативная группа в другом районе города выехала на место происшествия и обнаружила там труп криминального авторитета Пепла, лежащего возле колес собственного автомобиля.
Во время судебно-медицинского исследования патологоанатом достал из его тела двенадцать пуль. А оперативники отыскали в подъезде нелепые стариковские очки с толстыми линзами. И никто не связал эти два происшествия в разных концах города воедино.
Звонок.
— Школа Святой Анны слушает.
— Здравствуйте. Скажите, могу я поговорить с воспитанником Полем Войтылой? Это его мать.
— Сожалею, мадам. У вашего сына легкая форма гриппа. Он в изоляторе.
— Что-нибудь случилось? Что-то серьезное?
— Нет, мадам. Небольшое недомогание. Не беспокойтесь, у нас лучшие врачи. Я передам ему ваши пожелания скорейшего выздоровления и скажу, что вы волнуетесь.
— Спасибо большое. И еще скажите ему, что я совсем скоро прилечу.
— Непременно, мадам.
Отбой.
Павлик сидел один в комнате возле телевизора и напряженно размышлял. На экране скакали и кривлялись приторно-смазливые мультяшки, говорившие ненатуральными кукольными голосами. Но мальчика не интересовали мультики. Ему было о чем подумать.
Во-первых, он уже в самолете понял, что тетя Алла никакая не тетя Алла, несмотря на ее прическу и темные очки. Он понял это потому, что она ни разу за время полета не вспомнила о Вовке, а ведь у настоящей тети Аллы рот никогда не закрывался, все время она сообщала окружающим новости о своем сыночке. Кроме того, тетя Алла даже не заикнулась, где его мама, — настоящая тетя Алла вряд ли так поступила бы… И еще — она ни разу не спросила об успехах в английском, что тоже было очень странно. И еще — друзья этой странной тети все время называли ее Жанной, что вообще не лезло ни в какие ворота.
Во-вторых, Павлик гадал, кто те люди, которые встречали его с подложной тетей Аллой в аэропорту. Они выглядели как гангстеры из дешевого американского боевика и вели себя соответственно. Их карманы заметно оттопыривались, как будто они были битком набиты оружием. Кто же они? Вдруг это те самые враги, о которых рассказывала ему мама?
Внезапно раздался грохот в коридоре — Павлик вздрогнул. Может быть, это за ним? Может быть, они будут его даже пытать, как мальчика из фильма «Последний шанс» (воспитанники тайно смотрели его в дортуаре мальчиков в школе Святой Анны). Там одного мальчика били злые бандиты, прижигали ему сигаретами кожу, но он сбежал от них… Павлик подошел к окну и прижался лицом к пыльному стеклу. Второй этаж, ерунда! Но еще двухметровый забор — в боевиках заборы всегда под током!
Шаги в коридоре звучали все ближе и ближе. Внезапно дверь отворилась, и какие-то люди втолкнули в комнату черного, грязного человека с окровавленной штаниной. Человек, шатаясь, приблизился к продавленной тахте, рухнул на нее, обморочно прикрыв глаза, и затих. Павлик с опаской разглядывал своего нового соседа.
Минут пять он даже не шевелился, боясь, что страшный незнакомец внезапно набросится на него. Постепенно страх рассеялся — мальчик понял, что человек, разметавшийся на старой тахте, даже слабее его.
Мужчина застонал и еле заметно пошевелился.
— Пить! — еле слышно сорвалось с запекшихся губ.
Павлик оглянулся. Эта просьба могла относиться только к нему. Он налил в стакан воды и опасливо приблизился к незнакомцу.
Желтоватые зубы застучали о край стакана, кадык задергался, проталкивая внутрь спасительную влагу, а в прорезе века показался лихорадочно блестящий зрачок.
Наконец мужчина без сил откинулся назад и удовлетворенно замер, опустив веки. Павлик вновь вернулся к телевизору.
Мультики закончились, начался интересный фильм про разведчика, но мальчик почему-то не мог следить за его содержанием, — у него появилось неприятное чувство, что за ним кто-то пристально наблюдает.
Павлик оглянулся и увидел, что мужчина уже не спит, и его настороженные карие глаза внимательно изучают его. Мальчик жалко улыбнулся. Улыбка — это было единственное доступ