На заставах македонян Алексей расспрашивал, где войско Александра, и ответы получал разные. Пока до застав доходили данные, они уже устаревали, но было понятно, что Александр продвигался все дальше на восток.
Одна такая встреча едва не закончилась для Алексея печально. Шел по дороге, с двух сторон высокие холмы. Откуда-то сзади раздался нарастающий стук копыт. Обернулся – двое конных персов, если судить по одежде. Да и оружие тоже персидское – сабли. У македонян мечи. Подскакали, окутав облаком пыли. Конный воин всегда имеет преимущество над пешим. Конем теснит, бьет сверху. Кроме того, у обоих на луках седел щиты приторочены. Преимущество двойное, да и настроены персы воинственно.
– Стой, собака!
– Это почему ты меня хулишь?
Алексей решил начать с разговора, не стоит лезть на рожон: исход столкновения непредсказуем.
– Искандеру служишь?
– До сей поры Мемнону, а как убили его, на побывку к семье.
Персы переглянулись. Видимо, о смерти Мемнона услышали впервые.
– Где и когда он погиб?
– На острове Лесбос, дней пятнадцать назад.
– А направляешься куда?
Один вопросы задает, а сам глазами тунику Алексея осматривает, не прячет ли гоплит кошель с золотом, трофей военный. И тут Алексей ошибку допустил.
– В Бактрию.
В Бактрии Александр воевал сейчас, и грек-наемник туда идти бы опасался, если только после службы у Мемнона не захотел продать свое умение Македонскому. Надо было назвать местность или город в стороне от боевых действий.
Перс свою страну знал, тут же вспылил:
– Предатель! К Зулькарнайну бежишь?
И схватился за рукоять сабли. К такому развитию событий Алексей был готов. Выхватил меч из ножен и без замаха рубанул по колену перса. Тут же бросок в сторону – и очень вовремя, потому что второй перс ударил саблей уже по пустому месту. Меч Алексея почти отсек ногу старшему персу. Болевой шок велик, да еще из почти перерубленной ноги кровь хлещет. Не перетяни персу ногу кожаным ремешком, тот за несколько минут кровью изойдет, дух испустит. Второй перс помощь раненому оказал бы, но Алексея опасается. Персу обидчика в первую очередь убить надо, да поскорее, пока старший не умер. Алексей за лошадь раненого забежал и еще раз мечом по бедру его ударил, чтобы уже наверняка убить. Второй перс завыл от ярости, коня своего подгоняет, чтобы описать полукруг вокруг коня раненого. Для Алексея этот конь – как прикрытие. Перс достать его саблей не может, злится, а эмоции в бою приводят к поступкам необдуманным. Привстал перс на стременах, перенес вес тела на одну ногу, саблей в сторону Алексея ткнул. Алексей же поднырнул под брюхо лошади раненого перса и мечом в брюхо лошади второго перса ударил да еще с оттяжкой провел. Жалко животину, только своя жизнь дороже. Взвился конь от боли, кишки вывалились сизые. Заржал да и рухнул на бок, придавив седоку ногу. Дергается перс, а выбраться без посторонней помощи не может. И сабля хоть и в руке, а бесполезна. Алексей благородство являть не стал, зашел сзади и всадил меч персу в спину. Все, оба перса уже не противники. Раненного в ноги стащил с седла на землю. Тот еще дышит, но уже без сознания. Обыскал. Вытащил из-за пояса кожаный мешочек, открыл – пару золотых дариков увидел да с десяток серебряных монет. Трофей, однако, будет на что еду купить. Мешочек себе за пояс определил. Еще бы сабли у обоих забрать да продать. Но сабли местные опознать могут, начнут кровную месть. На Кавказе и в Азии это в обычаях. Не позарился, поспешил уйти от места боя.
Еще неделю добирался до войска, благо после схватки с персами обзавелся деньгами и не отказывал себе в еде. В харчевнях в первую очередь брал мясные блюда, они давали силы на большие переходы.
Фотис встретил его радостно:
– Садись, выпей вина.
Даже сам щедро плеснул в кружку. Алексей отпил, поставить не успел, как Фотис торопит:
– Ну, получилось?
– Я уже думал, до вас дошли новости.
– Пока только слухи.
Алексей рассказал подробно о штурме Митилены, о ранении Мемнона, о том, как якобы яда в вино подсыпал и сам был свидетелем, как умер Мемнон, как стенал лекарь.
– Похоронили? Сам видел?
– Нет, его собирались перевезти на родину, на остров Родос. Я же предпочел убраться с Лесбоса. Дело-то сделал.
– Сегодня же доложу Александру, если прорвусь до него. Не хочу хулу возводить. Однако Александр стал не столь доступен, как прежде.
И в самом деле, по мере продвижения вглубь Персидской империи Александр стал перенимать некоторые привычки местных. Оказался падок на лесть. Окружил себя персидскими вельможами, сладкоголосыми и велеречивыми. Из принятых подношений выбирал себе шитые золотыми нитями халаты, туфли с загнутыми по восточной моде носами. Завел себе гарем по персидской традиции, стал поклонником пышных церемоний. Если раньше, до войны с персами или в начале ее, к Александру запросто приходили на ужин его старые друзья либо командиры гетайров или гоплитов, то ныне он отдалился. Александр всегда имел склонность к лидерству – в спорте, учебе, в бою. И когда вельможи, тираны и сатрапы стали возвеличивать Александра как покорителя мира, купился на лесть и похвалы. Однако Александр плохо знал восток. Обманы, хитрость, коварство. В глаза – елей, а за спиной – нож или склянка с ядом. Восток – дело тонкое.
И от смотров войска Александр стал отлынивать. Раньше построения были регулярными. На таком смотре Фотис и хотел доложить Александру, что его тайное задание выполнено. За устранение главного врага, полководца, за которым стояла реальная сила, исполнителя следовало щедро наградить.
Смотр состоялся через несколько дней. И когда Александр остановился у лоха Фотиса, лохаг ему доложил.
– Где он? Хочу поговорить с героем.
Фотис махнул Алексею ладонью:
– Выйди из строя.
Алексей стоял в первой шеренге, сделал шаг вперед. Гоплиты замерли. Алексей одет как все: чистая туника, в левой руке щит, на поясе в ножнах меч, на голове шлем. Для лоха команда Фотиса «Выйти из строя!» необычная, подавали ее редко. Либо воин сильно провинился, либо отличился. Но за последние две недели боев не было. В строю тихо, муха пролетит – будет слышно, потому как интересно самим быть свидетелями необычного действа.
Александр подошел, обе свои руки положил на плечи Алексея:
– Ты правда сделал это?
– Истинно, мой повелитель. Враг твой…
Алексей не договорил, Александр ладонью прикрыл ему рот, явно не желая, чтобы гоплиты знали подробности о том, что произошло и в чем геройство Алексея.
– Зайди в полдень в мой походный шатер, я предупрежу стражу.
– Благодарю, о Великий!
Побольше лести, елея: слова ничего не стоят, сотрясение воздуха, а Александру приятно, потому что не вельможа персидский льстит, а заслуженный воин. Никто не завидовал Алексею. Накачай мышцы, будь ловким, смелым, научись мастерски владеть оружием – и тебя отметит Александр.
Конечно, в любом деле удача нужна. И в торговле, и в бою, и в кулачном поединке. В обозе болтались разного рода прорицатели, звездочеты, хироманты. Для Алексея все они – шарлатаны, не стоящие медного обола. Но другие верили, шли, платили деньги. Будет ли удачлив завтрашний день?
Александр прошел дальше. Впрочем, до конца шеренги не дошел, развернулся, зашагал в свой походный шатер. В военном стане он становился прежним – удачливым полководцем, первым среди военачальников. Вначале Александру церемонии дворцовые претили, затем быстро привык, даже нравилось. Никогда прежде не воздавали ему таких почестей. В Македонии правил жесткой рукой отец его, Филипп. Да и роскоши особой не было, Филипп деньги занимал. А ныне из захваченных талантов серебра и золота мост через реку можно воздвигнуть. К тому же Александр понимал, что после смерти Мемнона и разгрома Дария в мире нет силы, способной противостоять его армии. Фактически он повелитель вселенной. Чувства бушевали в груди, сознание своей могущественности возвышало над другими людьми. С малых лет Александр стремился стать первым, чтобы его имя произносилось с придыханием, чтобы осталось в веках на скрижалях истории. Теперь не люди ему ровня, а сами боги!
Алексей об устремлениях и судьбе Александра знал. Послав Алексея отравить Мемнона, Александр сам открыл ящик Пандоры. Пройдет совсем немного лет, и он сам умрет от яда. Недоброжелателей много, как и врагов. К тому же многих своих старых друзей он оттолкнул, а некоторых убил собственной рукой.
Вот только рассказывать Александру о его судьбе Алексей не собирался. За это можно поплатиться головой: примут за недоброго прорицателя с черным глазом да и сожгут заживо, чтобы и следа не осталось. Время жесткое, суровое, как и нравы.
К полудню Алексей подошел к походному шатру Александра. Начальник телохранителей Клит Черный, предупрежденный Александром, кивнул, махнул рукой:
– Проходи, Алекс! – так в армии Александра звали Алексея.
Александр был в шатре один, возлежал на ковре, опираясь на высокую подушку. Прямо как любят персы. В Греции и Македонии в моде были лежанки. На круглом одноногом столе стоял кувшин вина, в вазе лежали фрукты, на серебряном блюде – сладости и орешки.
Алексей был без оружия: в шатер с оружием входить не дозволялось никому. Войдя, кивнул, поприветствовал:
– Да пребудут с тобой боги и удача на долгие годы, повелитель мира.
Все же добавил Алексей толику лести, которую Александр принял как должное.
– Садись, рассказывай подробно.
Алексей уселся на небольшую скамейку. Начал повествование с наема в войско.
– Не заподозрили? – перебил его Александр.
– Если бы заподозрили, я бы здесь не сидел.
Потом про плавание и осаду Митилены. Дошел до ранения Мемнона из «скорпиона».
– Куда ранили, насколько серьезно?
– Серьезно, но не смертельно. Видел я похожие. Хотя не лекарь, но, полагаю, через два десятка дней вполне мог совершать походы.
– Ты точно подмечаешь детали, продолжай.
– Я оказался недалеко от Мемнона, в трех десятках шагов и, когда его ранило, бросился помочь. Из обоза прибежал лекарь с инструментами, разрезал кожаный панцирь. Меня послали за вином в повозку лекаря.