Амалия вдруг опомнилась. Ведь она находится в мужской плоти всего несколько часов! В сущности, она ещё не успела толком осознать себя мужчиной, а уж о тех ощущениях, которые переживает мужчина во время полового акта, а главное — как он этот акт осуществляет, она знала слишком мало… Но времени соображать не было. Преследователи уже вошли в дом. Сейчас они поднимутся на чердак и всё пропало…
— Давай, солдатик, я готовая, — шептала Таисья.
Вампирша застонала от отчаяния. Что же делать?… Её эфирная сущность могла переместиться из тела солдата в тело этой пучеглазой бабы только в тот момент, когда бабу охватит оргазм. А довести её до оргазма, как хорошо знала Амалия, мог мужской половой орган, этот болтающийся отросток между мелентьевских ног. Отросток должен отвердеть. Но он почему-то не твердеет… Ну как, скажите на милость, заставить его отвердеть и войти в промежность этой гнусной бабы, которая ничего, кроме отвращения, не вызывает? А преследователи уже поднялись по чердачной лестнице, стучат снизу в люк…
— Он там, — раздался снаружи голос.
Амалия налегла на женщину, стеная и бессильно скрежеща зубами. Нет, ничего не получается…
Снизу доносились голоса. Преследователи совещались. Затем голоса стихли и прозвучала отрывочная команда. Солдаты готовились к штурму чердака.
А член всё не твердел! Видимо, к половому акту не располагали обстановка и душевное состояние Амалии. Одним словом, не было настроя. Да и откуда ему взяться, когда тебе грозит гибель?
И тут Амалию осенило. Ведь её указательный палец вполне способен заменить эту дряблую мужскую сосиску! Как она сразу не догадалась!
Вампирша так энергично приступила к делу, что уже через полминуты Таисья начала сладостно стонать. Амалия нащупала неприметный пупырышек в её половой щели, о котором она, как женщина, кое-что знала, и, водя по нему пальцем, заставила Таисью зареветь и изогнуться от страсти. В этот момент в крышку люка ударили с особенной силой. Ящик подскочил и опрокинулся.
Но два жёлтых огонька уже вылетели из глаз Мелентьева и вонзились в грудь Таисьи, исчезнув в ней. Таисьино тело вздрогнуло, как от болевого шока. А освободившийся от духа Амалии Мелентьев весь как-то сразу обмяк, голова его поникла.
Лишь через полминуты к нему вернулось сознание. Он очнулся — впервые с того момента, как грозовой ночью лишился чувств в склепе старого замка.
Первой его мыслью было: где я? Как я здесь оказался? С изумлением он обнаружил себя совершенно голым, лежащим на какой-то толстой, тоже голой, женщине… И помещение, в котором он находился, явно не было ни склепом и ни съёмочным павильоном… Оно больше походило на чердак.
Раздался ещё один мощный удар и крышка люка вылетела с треском. Из люка выскочили какие-то незнакомые Мелентьеву солдаты с автоматами наперевес.
— Он меня изнасиловал! Изнасиловал!.. — истерично заливалась толстуха.
«Спасена! О чудо, спасена!..» — мысленно ликовала Амалия и визжала ещё сильнее:
— Ка-ра-у-у-ул!..
Мелентьев в недоумении привстал. Его пальцы нащупали рукоятку обагрённого кровью ножа. Ничего не понимая, он поднял его.
Амалия замахала пухлыми таисьиными ручонками, завопила ещё истошнее:
— А-а-а! Он хочет меня зарезать!..
Прогремела автоматная очередь. Мелентьев, исхлёстанный десятком пуль, рухнул навзничь.
Вампирша задохнулась от восторга. Ей хотелось кричать, смеяться, петь, но она понимала, что всему этому пока не время. Сейчас она — несчастная жертва кровожадного насильника, и вести себя нужно соответственно.
Её губы жалобно поджались.
— Слава богу, — прохныкала она, — кончили разбойника. Уж так он меня напугал, так напугал.
— Как вы себя чувствуете? — участливо осведомился офицер. — Вы не ранены?
— О, не беспокойтесь, — Амалия, стыдливо прикрываясь ладошкой, поднялась с грязного пола.
— Чего уставились, охламоны? — Офицер обернулся к подчинённым. — Или не видите, что с женщиной несчастье? А ну-ка — кру-гом!
Солдаты отвернулись, и Амалия принялась торопливо натягивать на себя таисьино платье.
Глава шестая,в которой описывается путешествие Амалии в город Н. и её встреча с мужем Таисьи
Милицейский чин, оформлявший протокол, почти не слушал сбивчивых объяснений Амалии. Дело и без того было ясное, все необходимые бумаги он оформил быстро и без проволочек. На протянутой ей странице Амалия старательно — ведь сколько лет не держала пера в руке! — вывела виньеточную букву «А». Точно такие же вензеля она ставила когда-то на записочках кавалеру де Гриерзаку, своему парижскому любовнику. Ах, времечко было! Амалия украдкой вздохнула, возвращая милиционеру ручку.
Допрос проводился в замке, в одной из отремонтированных комнат. Амалию отпустили, когда солнце уже высоко стояло в небе, блестя на вымытой дождём листве, отражаясь в лужах и в стёклах автомобилей. Целая дюжина грузовиков и уазиков сгрудилась у замковых ворот. Повсюду сновали какие-то озабоченные люди в военной и милицейской форме, обнюхивали землю сыскные собаки. Вокруг Амалии кипела странная, непонятная жизнь. Графиня испытывала к ней инстинктивную неприязнь. Ей хотелось поскорее уйти отсюда, скрыться от этих людей в форме.
За воротами к ней пристал нетрезвый старик, пропахший мочой и табаком и опиравшийся на суковатую палку. Он плакал, заглядывал ей в глаза и бормотал:
— Доченька, как же это? С тобой всё в порядке? Таточка, миленькая моя… Ну, дай же я тебя поцелую…
Амалия пыталась отстраниться, но старик был настойчив. Ему до зарезу хотелось целоваться.
На них смотрели, и Амалия почувствовала, что если не дать себя поцеловать, то это может вызвать подозрение. Как-никак, этот пьянчуга — родной отец Таисьи, в тело которой она только что вселилась. Пришлось смириться с лобызаниями и даже самой чмокнуть старика в небритую щёку.
В дом к нему она заходить не стала, сразу свернула на тропу, уводившую в лес.
Амалия знала, что за лесом находится город, в котором жила Таисья. Там начинался большой человеческий мир, куда она рвалась и которого втайне боялась. Она не сомневалась, что её ждут успех и богатство. О, она не останется надолго в неуклюжем таисьином теле! Эта толстая некрасивая плоть, в которую она вынуждена была перейти, — только начало, первое звено в цепи её будущих перемещений. Она не успокоится, пока не войдёт в тело молодой, обаятельной и безумно богатой женщины, такое тело, в котором ей захочется остаться надолго. И она достигнет своей цели, если ещё раньше её не погубит жажда человеческой крови… О, эта проклятая, невыносимая, изводящая душу жажда, которая уже принесла ей столько несчастий! Избавить от неё могло только заклинание, известное лишь самым могущественным демонам преисподней. Нынче же ночью Амалия попытается выведать его, иначе не знать ей покоя ни в мире людей, ни в мире призраков.
Идя по лесной тропе, она щурилась на полуденное солнце и прислушивалась к слабеньким импульсам, исходившим от подавленного сознания Таисьи. Эти импульсы кое-что поведали вампирше. Например, она узнала, что у Таисьи есть муж и маленький ребёнок. Сейчас их нет дома. Муж на работе, ребёнок в детском саду. Они вернутся домой вечером. Сам же дом стоит на окраине города. Амалия, используя таисьино сознание в качестве провожатого, без труда могла бы отыскать его.
Она вышла к лесной речке. Тут сидели с удочками два рыболова. Амалия остановилась за кустами и долго, с вожделением, разглядывала людей. После перехода из одного человеческого тела в другое жажда крови особенно усиливалась. Вампирше хотелось крови. Тёплой, свежей крови… Амалия с немалым трудом заставила себя оторвать глаза от рыболовов и пойти дальше.
Постепенно в груди стало теснить, к горлу подступать тошнота. Мысли сбивались. Пухлые таисьины ноги тяжелели с каждым шагом. Дьявольская жажда сделалась до того невыносимой, что Амалия вонзила ногти себе в ладони. Ей пришлось напрячь всю свою волю, чтобы не наброситься на мужчину, загоравшего на песчаном берегу. Рядом была расстелена газета с кое-какой немудрёной закуской, стоял стакан с остатками выпивки, из рюкзака выглядывало горлышко бутылки. Броситься на незнакомца было бы чистейшим безумием, мужчина легко справился бы с ней и, того и гляди, сдал бы в милицию… Но если она не напьётся крови в самое ближайшее время, то из-за жажды утратит над собой контроль и неизвестно, что натворит тогда…
Она остановилась за деревом. Мужское тело, сочное, бело-розовое, обложенное жирком, казалось, вибрировало от переполнявшей его животворной влаги. Амалия не могла оторвать от него алчных глаз. Чувствуя, что ещё немного — и разум откажется ей повиноваться, она сжала зубы, отвернулась…
Плеск воды привлёк внимание лежавшего. Он поднял голову, огляделся. Невдалеке, явно не замечая его, шумно входила в воду голая грудастая баба. Он торопливо допил остатки вина, отшвырнул бутылку и подобрался к кустам, откуда можно было наблюдать, оставаясь незамеченным.
Женское тело белело в прозрачных струях. Лоснились округлые бёдра, по-русалочьи лениво двигались полные руки. Она перевернулась на спину — и вдруг увидела следившего за ней незнакомца. Тот подался было назад, но она рассмеялась и игриво подмигнула. Он махнул ей в ответ — дескать, плыви сюда.
Амалия вышла из воды, потягиваясь и зябко поводя плечами. Забыв о том, что сейчас она — простая деревенская баба, толстая и некрасивая, Амалия улыбалась как молодая аристократка, прекрасная и бесстыдная, отдающаяся мужику. На лице её изобразилось порочное томление, рука с ложной стыдливостью прикрыла грудь.
Воровски оглядываясь, незнакомец подбежал к ней, схватил за руку и увлёк в кусты. Жадно и торопливо обнял, почти утонул в её мягком, как тесто, теле. И уже через минуту его дыхание участилось, глаза затуманились…
И вот тут-то Амалия впилась ногтями ему в глаза. По его лицу потекла кровавая слизь. Он заревел от страха и ярости, задёргался, начал отдирать от себя её пальцы, а потом стал наугад лупить кулаками. Амалия отскочила от него и в несколько прыжков очутилась у его вещей. Рука, просунутая в рюкзак, нащупала складной охотничий нож. Глаза вампирши радостно сверкнули. Это то, что ей нужно!