– Приятный вечер, – заметил он.
– Да. Хорошо прошлись?
– Мягко сказано! – отозвался пятый граф, ловко рассыпая пирамиду. – Я бы выбрал слово «божественно». Чистый воздух, дивный ландшафт, цыганское чувство свободы, беседа с герцогом… Кстати, он говорил мне, что у вас произошла небольшая ссора. Насколько я понял, он предупредил вас за две недели, потому что Хорес Давенпорт будто бы видел вас на балу.
– Да.
– Все уладилось?
– Да. Он узнал, что сведения неверные.
– Прекрасно. Кто захочет потерять такую работу? Секретарь герцога! В сущности, это герцог. Не то что наш Бэзил, а?
– Вы правы. Совсем другое дело.
– Другое? Да, конечно, но в каком смысле употребили вы это слово?
– Этот господин не знает азов нашей профессии.
– Верно, верно… Бедный Бэзил – просто любитель. У него нет вашего опыта. Вы служили у лорда Эмсворта?
– Да, – с неудовольствием признался Бакстер, еще больше краснея. Служба его (заметим – неоднократная) всегда плохо кончалась.
– А до него?
– У сэра Ролфа Диллинворта, в Йоркшире.
– Как плавно вы идете вверх! – восхитился лорд Икенхем. – Простой, немудреный баронет – граф – потом герцог… Похвально, похвально.
– Благодарю.
– Не за что, мой дорогой. Диллинворт – человек со странностями. Я не ошибся?
– Нет.
– Я слышал, что он гонялся за мышами с охотничьим ружьем.
– Гонялся.
– Печально. Каково семье, а? И мышам. Надо было вызвать меня.
– Они вызывали.
– Простите?
– Они вас вызывали.
– Не припомню.
– Вполне естественно.
Руперт Бакстер откинулся в кресле, сложив кончики пальцев. Мартышке казалось, что, если бы не другой овал, он был бы в точности похож на Шерлока Холмса.
– Когда я встретил настоящего сэра Родерика, – продолжал секретарь, – он меня не узнал, но я узнал его сразу. Он почти не изменился.
Лорд Икенхем поднял брови:
– Вы хотите сказать, что я не сэр Родерик?
– Да.
– Так, так, так… Значит, я – самозванец и обманщик?
– Да.
– Как вы правы, мой дорогой! – воскликнул пятый граф. – Ах, как же вы правы!
Руперт Бакстер немного растерялся.
– Я не знаю, кто вы… – начал он.
– Зовите меня дядей Фредом.
– Не буду! – возразил секретарь, утешаясь видом Мартышки. Вот это разоблаченный обман, приятно посмотреть.
– Ваше право, – признал граф.
– Вы страшно рискуете, – сказал Бакстер. – Многие знают в лицо такого известного врача.
– Сурово, но верно. Как лучше усы, вот так? Или вот так?
Нетерпеливым жестом Бакстер дал понять, что он Немезида, а не знаток мужской красоты.
– Вероятно, – сказал он, – вы хотите узнать расписание поездов.
– Молочный поезд есть? – спросил Мартышка.
– Возможно, – отвечал Бакстер, – но я бы посоветовал 8.20 утра.
Лорд Икенхем удивился:
– Вы говорите так, словно мы уезжаем.
– А вы не уезжаете?
– Нет. Разве вы не сохраните нашу маленькую тайну?
– Я выдам вас немедленно.
– Даже если я докажу, что мы не воры? Мы здесь, чтобы соединить…
– Ваши намерения меня не интересуют.
Лорд Икенхем покрутил усы. Он думал.
– Так, так, так, так… Вы жестокий человек, Бакстер.
– Я выполняю мой долг.
– Не всегда. Как насчет бала?
– Что вы имеете в виду?
– Хорес заметил вас в Альберт-Холле.
– Хорес!
– Именно. Да, сейчас его свидетельству не верят, но почему? Потому что герцог видел своими глазами, как он принял незнакомцев за своих друзей. Вы меня выдаете – я признаю, что это именно те, кого он назвал, – герцог понимает, что у Хореса нет галлюцинаций, – и выгоняет вас. Что тогда?
Он замолчал. Мартышка в своем углу расцвел, словно политый водою цветок. Пока дядя говорил, глаза его наполнялись тем собачьим благоговением, с которым он далеко не всегда смотрел на пятого графа.
– Вот это да! – выговорил он. – Р-р-раз – и готово! Наповал.
– Вполне вероятно, – согласился лорд Икенхем.
Челюсть у Бакстера была не из тех, которые легко падают, но она дернулась. Глаза за очками глядели немного растерянно.
– Одно из другого не следует!
– Ах, что вы! Следует, поверьте мне.
– Я буду все отрицать.
– Что толку? Я мало знаю герцога, но успел заметить, что он – из тех суровых, непоколебимых натур, которыми держится Англия. Нет, Бакстер, я бы на вашем месте подумал.
– И я, – поддержал Мартышка.
– Поразмышлял бы, все взвесил.
– Да-да.
– Тогда вы увидите, что и гибнем мы, и спасаемся только вместе. Разоблачая нас, вы разоблачите себя. И что же? Мы уезжаем, а вот к вам подходят два мускулистых лакея… Кто поручится, что вы попадете к баронету? Возможен и простой дворянин.
С этими словами он мягко повел к дверям несчастного Бакстера.
– Мой дорогой, – говорил он, – нам остается одно: живи – и другим не мешай. Пусть нашим девизом станет девиз славного короля Позоля[14]: «Ne nuis pas a ton voisin»[15]. Иначе жизнь не проживешь.
Когда дверь закрылась, Мартышка перевел дух.
– Дядя Фред, – сказал он, – иногда я сердился на вас…
– Ты имеешь в виду тот случай с попугаем?
– Скорей, собачьи бега.
– Ах да! Мы немного увлеклись, не спорю.
– Но сейчас вы спасли мне жизнь.
– Дорогой мой, я просто смущен. Такой пустяк! Я всегда рад прибавить сладости и свету.
– Этот тип сдался, а?
– Еще как! Вышел из строя. А теперь, ты уж прости, я тебя покину. Обещал герцогу заглянуть около десяти.
Глава XII
Предполагая, что эта беседа приостановит Руперта Бакстера, пятый граф не ошибся. Однако он поспешил, заметив, что тот вышел из строя. У бывшего секретаря был верный союзник, к которому он и направился.
– Не уделите ли мне пять минут, леди Констанс? – спросил он.
– Конечно, мистер Бакстер.
– Спасибо, – сказал он и сел.
Леди Констанс была спокойна и довольна. После обеда, за кофе, она побеседовала с видным психиатром и убедилась, что взгляды их на герцога совпали. Врач признал, что надо немедленно взяться за дело, тогда пациент скоро забудет, что такое яйцо и как его бросают.
Она вспоминала наиболее ценные из его суждений, одновременно восхищаясь его очарованием и умом, когда в комнату вошел Бакстер, человек решительный. И через минуту весь ее покой рассыпался, словно мебель под кочергой неугомонного герцога.
– Быть не может! – вскричала она.
Если бы это сказал другой, она бы удивленно подняла брови, не больше, но в Бакстера она верила, как верят дети. Она была сильной личностью, и все-таки его личность оказалась сильнее.
– Быть не может!
Секретарь ожидал примерно такого отклика и подождал, пока он себя исчерпает.
– Вы уверены?
Блеск очков сообщил ей, что Руперт Бакстер не говорит зря.
– Он так обаятелен!
– Естественно. Такие люди должны очаровывать.
Леди Констанс понемногу свыкалась с положением. Бландинг, в конце концов, издавна притягивал обманщиков. Скажем, певичка ее племянника Ронни выдавала себя за дочь американского миллионера. В минуты уныния леди Констанс казалось, что у нее гостят одни самозванцы. Что-то тянуло их в замок, как тянет кошку к мяте.
– Он вам признался? – проверила она.
– Пришлось, ничего не поделаешь.
– Значит, он уехал?
Руперт Бакстер немного помолчал; очки его замерцали.
– Н-нет, – ответил он.
– Нет? – поразилась леди Констанс. Как видно, подумала она, самозванцы – народ упорный.
– Возникли трудности, – пояснил Бакстер.
Гордому человеку нелегко признать поражение, и рассказывал он мрачновато, но с предельной ясностью.
– Итак, – заключил он, – я ничего не могу предпринять. Мне очень важна служба у герцога. Я хотел бы стать его доверенным лицом, вести все дела.
– Конечно, конечно, – согласилась леди Констанс, верившая в его звезду. – И все же, неужели ничего нельзя сделать? Неужели мы будем терпеть этот обман? Он обворует весь замок!
Тут Руперт Бакстер смог ее успокоить.
– Он не вор. Он хочет женить Давенпорта на этой девице.
– Что?!
– Да, он сказал, что намерен кого-то соединить. Тогда я не совсем понял, а потом мне пришло в голову, что я видел ее с Давенпортом на том балу. По всей вероятности, в Лондоне Давенпорт не поддавался, и она поехала за ним, чтобы загнать его в угол.
Такое коварство шокировало леди Констанс.
– Что же мы будем делать?
– Мне кажется, вы могли бы намекнуть герцогу, что его племянника вот-вот втянут в ужаснейший брак…
– Но он не знает, что брак ужасен!
– Полагая, что девица – дочь выдающегося психиатра? Не скажите. Герцог очень остро ощущает социальные различия. Все-таки какой-то врач…
– Да-да! – обрадовалась леди Констанс. – Аларих всегда всех презирает.
– Вот видите. Словом, препоручаю это вам.
Оставшись одна, леди Констанс с облегчением вздохнула.
Руперт Бакстер, как обычно, расчислил все и нашел прекрасный выход. Поистине, редкостный человек.
Но мало-помалу сила его личности теряла свою власть, и покой сменился растерянностью. Леди Констанс как-то не верилось, что новые самозванцы не собираются красть. Самозванцы, думала она, не сентиментальны, а практичны. Счастливую любовь они ставят ниже, чем бриллианты.
Она встала с кресла. Даже в тревоге она не собиралась найти и убедить Руперта Бакстера. С Бакстером не спорят. Она хотела посоветоваться с кем-нибудь, кто посочувствует ей, а то и поможет. Ту т нужен человек обстоятельный, а в Бландингском замке как раз гостил вполне обстоятельный человек. Надеясь на то, что он окажется и добрым, леди Констанс побежала искать своего племянника Бошема.
Тем временем Руперт Бакстер вышел на воздух, что необходимо после такого напряжения, и бродил под звездным небом. Добредя до бархатной лужайки, на которую выходили окна лучшей из комнат, он принялся ходить взад и вперед, заложив за спину руки, хмуря брови.