— Жизнь длинная, дружище, так что встретимся обязательно. Постарайся сберечь свою голову и не суйся в политику.
— Если бы это было возможно! — он поднял руки к небу. — Что ты, что я — маги, и нам никуда не деться от этого проклятья. Вот увидишь: как только ты вернёшься на родину — и по твою душу сразу же прибежит какой-нибудь визирь в меховом халате.
— Меховой халат называется шуба, — я рассмеялся. — И сомневаюсь, что прибежит. Меня слишком долго не было, и обо мне, скорее всего, забыли.
— Ты можешь думать, как угодно, ибн Платон, но я опытнее тебя в таких делах и точно говорю. Жди визиря в этой вашей шубе.
— Хорошо, так и сделаю.
Мы обнялись, и я оставил его на берегу, смешного и в то же время грозного мамлюкского колдуна. Надо будет потом попробовать сманить его в Алеутское княжество — хороших магов там будет не хватать, а такой универсал мне бы очень пригодился.
Нам не везло с ветром, и путь до бывших Дарданелл занял почти две недели. Процесс «затопления» пока не закончился: берега ещё оседали под действием Знаков. В воздухе периодически разносился низкий утробный стон — это гудела сама земля, погружаясь в морскую пучину. Море было покрыто сетчатой рябью волн, а над водой носились целые стаи кричащих птиц.
Но самое больше потрясение ждало меня на месте бывшего Константинополя. Город уже ушёл под воду, и даже крыш утонувших зданий не было видно. Но кое-что всё-таки сохранилось. На высокой скале посреди моря стоял Собор Святой Софии. На него, по какой-то странной прихоти, не подействовала моя магия, и он пережил великий город. Минареты, пристроенные османами, рухнули, и величественное здание предстало перед нами в своём первозданном виде. Волны бились о скалу с бессильной яростью, а Собор взирал на них со смиренным спокойствием, будто зная, что переживёт любой катаклизм.
— Доброе знамение, Константин Платонович, — улыбнулся Киж, разглядывая чудо, — вот увидите, дома вас встретят как героя.
Глава 25Плеть
— Нет. Никто не должен знать, что я к этому причастен.
— Как⁈ — Киж искренне удивился. — Мы же с ними воюем. А вы — бац! — столицу им утопили, проливы убрали. Это же…
— Никому, Дмитрий Иванович. Ни единого слова.
— Но почему?
— Больше десяти лет прошло. За это время многое могло измениться и наверняка изменилось. Неизвестно, какие политические расклады в Петербурге и кто сейчас в фаворе у императрицы. И я не хочу выносить на публику, что у меня есть такое мощное оружие.
Киж посуровел, прищурился и спросил:
— У вас дурные предчувствия, Константин Платонович?
Я отвернулся, переведя взгляд на Собор.
— Ничего такого, Дмитрий Иванович. Просто беспокоюсь, что в России случилось, пока меня не было.
— Зря вы беспокоитесь, Константин Платонович. На Марью Алексевну и Лукиана вполне можно положиться. А в столице у вас есть Гришка Орлов и этот, тайный который.
— Шешковский?
— Он самый. А ещё Бобров с Сашкой! Они точно за вас, что бы ни случилось.
— Кто знает, Дмитрий Иванович, кто знает, — я пожал плечами. — Меня слишком долго не было.
— Бросьте! Вот увидите, всё будет в порядке.
Через два дня корабль прошёл мимо Керчи, занятой русскими войсками. В вечерних сумерках я видел российские флаги и наших солдат на берегу. Но кораблей на рейде не было, и мы проскользнули никем не остановленные. А на следующее утро наше судно поднялось по Дону, и мы высадились в порту возле крепости Святого Димитрия Ростовского.
Едва сошли на берег, я приказал Божедомскому вертепу уходить и возвращаться в Средиземное море. Погрузить на борт золото из тайника на острове и ждать дальнейших указаний. В зависимости от того, в каком состоянии я найду свои дела, корабль должен будет пойти или в Петербург, или в Алеутское княжество.
Корабль наделал много шума в порту. Буквально через пять минут у пристани появились солдаты. Их командир, безусый подпоручик, оказался несколько обескуражен, не понимал, кто мы такие, но настроен был решительно. Для острастки сразу же приказал солдатам взять нашу компанию под прицел.
— Что здесь происходит?
На пристани появился всадник — майор с суровым взглядом и мужественным лицом. Едва заметив меня, он гаркнул:
— Отставить! — спрыгнул с коня и бросился ко мне. — Константин Платонович, неужели это вы⁈
Я всмотрелся в его лицо и вспомнил. Франкфурт-на-Одере, холм Мюльберг, атаки пруссаков — и молоденький прапорщик, держащий магический щит над орудием, несмотря на ранение.
— Саблин?
— Так точно, ваше сиятельство!
Меня и раньше мало волновали сословные условности, а встретив старого боевого товарища, я тем более на них наплевал и обнял Саблина. После того боя прапорщика увезли в госпиталь, и я потерял его из виду.
— Всё, как вы сказали тогда, Константин Платонович. Жив, дети растут, только до полковника не успел дослужиться.
— Успеешь ещё, какие твои годы!
Саблин тактично не стал спрашивать о моём неожиданном появлении, откуда я прибыл и почему щеголяю в восточном наряде. Он отвёз нас в единственную приличную гостиницу и буквально выбил для нас номера у хозяина.
— Война, — пояснил он, — а через нас идут эшелоны для армии в Крыму. Так много офицеров, что даже в частных домах останавливаются.
— Эшелоны?
— По эфирной дороге. В прошлом году здесь станцию построили, теперь всё снабжение и пополнение через нас.
Я привёл себя в порядок, и мы пообедали с Саблиным, вспоминая войну с пруссаками. Не дожидаясь моей просьбы, он сам предложил помочь мне.
— Пассажирские поезда от нас не ходят. Зато эшелоны, которые здесь разгрузились, идут обратно почти пустыми. А вы, хоть и в отставке, всё равно военный, так что легко сможете доехать до Воронежа. Я договорюсь с начальником станции, чтобы вам выделили вагон.
Отказываться я не стал. За четыре дня, пока ждали подходящий поезд, мы успели пошить одежду для всех у местного портного. Получилось несколько посредственно — «мастер» привык кроить военные мундиры для младших офицеров, да и ткани здесь имелись только плохонькие. Но лучше уж так, чем привлекать к себе внимание восточной одеждой.
В путешествие по эфирной дороге мы отправились в генеральском вагоне, с комфортом и роскошью. Пока Васька грузил багаж, я стоял на платформе и наблюдал за эфирными поездами, парящими над землёй. И никак не мог отделаться от изумления. Неужели это моих рук дело? В памяти прекрасно сохранились моменты, как я придумывал всё это, как ставил опыты и наблюдал за первым полётом миниатюрного локомотива. По моим внутренним часам прошло не так много времени, а тут эфирный путь протянулся почти до самого Чёрного моря. Становилось откровенно жаль десятка лет, бессовестно сожранных пирамидой. Жаль, что не удалось увидеть, как эфирная дорога строилась и становилась на крыло. А ведь есть ещё моё княжество, где тоже наверняка произошло много всего. Нет, быстрее, быстрее домой! Нужно срочно нагонять упущенное и брать всё в свои руки.
Я старался не афишировать возвращение. Саблин пообещал не докладывать начальству о моём прибытии. Незачем императрице и двору давать знать раньше времени, пока я не разобрался в ситуации. В Воронеже мы тоже сохраняли инкогнито, к чему хозяин гостиницы отнёсся с пониманием — всего двадцать рублей, и он записал бы нас в гостевую книгу хоть путешествующими монашками. Впрочем, у скрытности нашлась и обратная, неудобная сторона.
— Я выкупил весь вагон, Константин Платонович, — доложил Киж, присоединяясь к нам за обедом в ресторации при гостинице. — Отправляемся вечером в девять часов.
— Спасибо, Дмитрий Иванович. Никаких новостей не слышал? Что вообще творится в стране?
— Все разговоры только о войне, Константин Платонович. — Киж налил себе из графина полный бокал и сделал большой глоток. После десятка лет воздержания он дорвался до выпивки и отдавался своей страсти при каждом удобном случае. — Новости из Петербурга в провинцию доходят с большим опозданием и становятся совершенно неправдоподобными, а про Алеутское княжество здесь почти никто и не слышал.
Я кивнул и продолжил обедать. Собственно, я и не рассчитывал узнать здесь что-то полезное. Полную картину смогу получить только в Злобино. А пока надо набраться терпения и ещё немного подождать.
— Сударыня, разрешите представиться! Арбузов Николай Иванович, дворянин.
Возле нашего столика возник молодой человек. Одетый несколько вычурно, с наглым выражением на лице и пьяными глазами. В шаге за его спиной маячил подпоручик с ухмылкой на хитром лице.
— Разрешите пригласить вас на прогулку?
— Сударыня не в настроении знакомиться с вами, юноша, — я окинул его тяжёлым взглядом. — А вам стоило бы поучиться манерам, прежде чем пытаться заводить знакомства.
На лице Арбузова мелькнула радость, и он уставился на меня с вызовом.
— Я не с вами разговариваю, сударь!
Подпоручик шагнул вперёд, встал рядом с наглецом и выпалил:
— Не вмешивайтесь в чужой разговор! Вы деревенщина, ничего не смыслящая в политесе!
Судя по всему, эти двое приняли нас за провинциалов и явно нарывались на скандал. Оба были навеселе и хотели поразвлечься за наш счёт. Ну что же, значит, будет развлечение, только не им, а мне.
— Судари, идите проспитесь. А после, когда вы придёте в себя, я буду ждать ваших извинений.
— Да как! Вы! Смеете! Штафирка кисейная! Говорить такое мне! Офицеру!
Таня напряглась и сжала в руке вилку. Оба скандалиста активировали Таланты, провоцируя дуэль. Не слишком яркие по силе, они были опасны для меня сейчас. У меня-то даже такой силы нет! За последние дни я несколько раз пробовал переключить силу, текущую в накопители короны, на себя, и результаты не радовали. Я был слишком оптимистичен в предварительных оценках — требовалось несколько часов, чтобы получить доступ к потоку эфира. И, что хуже всего, я с большим трудом справлялся с его управлением. Нужны были тренировки, прежде чем я смогу обращаться с таким инструментом.