— Константин Платонович, разрешите я выкину этих дураков из ресторации? — лениво подал голос Киж. — Терпеть не могу хамов.
— Вы! — подпоручик вспыхнул. — Я вас вызываю! Дуэль!
— Мы вызываем вас обоих! — Арбузов смотрел на меня с хищной радостью. — Дуэль!
— Немедленно!
— Прямо сейчас!
— Или вы трусы?
— Может, вы вообще не дворяне?
— Тогда мы вас выкинем!
— Пинками!
Мы с Кижом переглянулись, и мертвец поднялся.
— Дуэль так дуэль. Где и когда?
— Сейчас. За гостиницей есть сад, как раз подходящий для нашего дела.
— Я буду драться с вами на палашах, — Киж осклабился. — Давненько не доводилось рубить наглецов.
Я улыбнулся Тане и коснулся её руки.
— Не беспокойся, я скоро вернусь.
— А вы, сударь? — Арбузов не чувствовал во мне полноценный Талант и откровенно издевался. — Желаете на сабельках или предпочтёте показать вашу магию?
— Пожалуй, да, — я посмотрел ему в глаза.— Магия — то, что нужно. Идёмте, судари, не будем терять время.
Если бы эти наглецы не устроили дуэль, стоило их спровоцировать. Ну а как ещё проверить на практике мои задумки для борьбы с Талантами? Рано или поздно придётся драться с магами, и домашние заготовки требуется обкатать заранее.
— Сударь, вы заснули? Прикажете начинать без вас?
Киж и подпоручик уже обнажили оружие и разминали кисти, вращая клинки.
— Если вы готовы, — я усмехнулся, — можем начинать.
— До первой крови, судари, — Арбузов переглянулся со своим товарищем. — Мы не хотим оплачивать ваши похороны.
— Как получится, — Киж показал зубы и встал в стойку, — иногда первая сразу становится последней.
— Начали!
Прежде чем подпоручик сошёлся с Кижом, мой противник швырнул огненный всполох.
Таланта, чтобы поставить щит, у меня не было. Чертить деланные Знаки — слишком долго. Но у меня имелась отличная защита от подобных атак. Магическая татуировка, похожая на огромного паука, на груди. Раньше её наполнял силой Анубис, а сейчас я запитал её напрямую от эфирной «пряжи». Вот и проверим, сколько ударов сможет она выдержать в таком режиме.
Один. Два. Три. Ёшки-матрёшки, татуировка жжётся, когда принимает на себя удары! Пожалуй, стоит вплести туда охлаждающий контур, чтобы она не перегревалась во время работы.
Я выдержал ещё парочку всполохов и решил, что для первого опыта вполне хватит. А теперь пора проверить моё оружие против магов, созданное на стыке деланной магии и работе с чистой силой.
Ещё во время плавания на корабле я свил из эфирной «пряжи» тонкие верёвки. А затем сплёл их в косичку по три, получив длинный бич, похожий на Скудельницу. Очень уж мне понравилось работать с плетью, да и никто из возможных противников не был готов защищаться от такой штуки.
Как змея, бич выскользнул наружу и послушно лёг мне в ладонь. Ну-ка, сударь Арбузов, что вы скажете на это?
Ударом плети я хлестнул очередной всполох в полёте. Заклинание от такого грубого обращения распалось и вспыхнуло фейерверком. Отлично! Значит, мои выкладки были верны, и «пряжа» легко рассекает эфирные плетения.
Второй всполох я сбил прямо перед Арбузовым, ослепив его вспышкой. Он отшатнулся и сделал два шага назад, ошарашенно моргая. Я взмахнул рукой, плеть рванула к противнику и хлестнула бузотёра по губам.
— Хватит! — Арбузов испуганно прижал руки к разбитому рту. — Сдаюсь!
Киж перестал играть с подпоручиком: коротким ударом выбил у него оружие и направил клинок в лицо.
— Сдаётесь, сударь? Или мне вас поцарапать до крови?
— Признаю поражение, — подпоручик вздохнул и обернулся к Арбузову. — А я тебе говорил, что это не деревенские олухи!
Арбузов скривился, вытирая распухшие губы платком, и пробурчал что-то невразумительное.
— Тогда мы оставим вас, судари. Всего доброго!
Возвращаясь в ресторацию, я решил закрепить на конце бича несколько Знаков. Скажем, связку из Огня, Движения и Концентрации. Да и плеть надо сделать подлиннее для увеличения дистанции. Конечно, это не Анубис с «молотами», но жить уже можно. А там и ещё что-нибудь придумаю.
Глава 26Записка
На поезд мы сели без приключений. Вагон первого класса, предназначенный исключительно для дворян, оказался в полном нашем распоряжении. И первое, что я сделал, — поставил сигнальные Знаки на все входы и выходы. Таланта, чтобы предупредил в случае опасности, у меня больше нет, так что будем обходиться усилением предусмотрительности и бдительности. Особенно во время сна: за «ловчей сетью» нужно постоянно следить, а деланные фигуры работают автоматически. Кстати, Таня мои предосторожности всемерно одобрила и даже добавила от себя Знаки на окна на всякий случай.
Мои усилия оказались не напрасны. Ночью поезд остановился на станции в каком-то городке, и через несколько минут сработал один из моих «сторожков». Я практически мгновенно проснулся и тут же раскинул «ловчую сеть», сплетённую заранее.
Показав что-то испуганному проводнику и бросив несколько фраз, в вагон садился мужчина лет сорока с саквояжем в руке. Делал он это нарочито медленно, будто давая мне время рассмотреть себя. Я ухмыльнулся, накинул на плечи камзол и вышел из купе.
— Сразу зарубить, — за дверью стоял Киж с обнажённым палашом в руке, — или вы его сначала допросить хотите?
За его спиной маячила Диего с «громобоями» в руках.
— Уберите оружие, это наш старый знакомый. Я сам с ним поговорю.
Внезапный ночной гость ждал меня в тамбуре.
— Доброй ночи, Степан Иванович.
Шешковский, изрядно постаревший с нашей последней встречи, улыбнулся.
— Здравствуйте, ваша светлость. Рад, что слухи о вашей смерти оказались несколько преувеличены.
— И от радости вы решили перехватить меня в пути?
Начальник Тайной экспедиции пожал плечами.
— С удовольствием дождался бы вас в Москве, Константин Платнович. Но вы же знаете — служба. Приказы императрицы нужно исполнять, даже если они доставляют неудобства.
— Что же, тогда нам стоит переговорить в более удобном месте.
Я отвёл Шешковского в свободное купе и мимоходом попросил Кижа, чтобы нам принесли чаю.
— Итак… — Я не торопился заводить разговор, предчувствуя, что он будет сложным. Дождался, когда проводник принесёт чаю, взял подстаканник, сделал пару глотков и только тогда перешёл к делу. — Я тоже рад видеть вас в здравии, Степан Иванович. Надеюсь, необходимость увидеть меня не была слишком обременительной для вас?
— Что вы, Константин Платонович! Я бы и сам, без приказа, постарался с вами встретиться. Тем более эфирная дорога сделала поездки значительно проще. Можно сказать, что вы своим изобретением облегчили мою жизнь. Я, знаете ли, вынужден проводить много времени в разъездах. То туда, то сюда — преступники почему-то так и норовят устроить безобразия где-нибудь в глухомани. У вас случайно нет какой-нибудь штуки, чтобы собрать их в одном месте?
Мы посмеялись над его незатейливой шуткой, и я спросил:
— Не подскажете, как императрица узнала о моём возвращении?
— Самым обычным образом, Константин Платонович. Мои люди сообщили телеграфом о вашем прибытии в Ростовскую крепость, и следующим утром я доложил о том Екатерине Алексеевне.
— Что же, могу поздравить вас с отлично налаженной службой. И чего же хочет от меня императрица? Чтобы я немедленно прибыл в Петербург?
Шешковский пожевал губами, подбирая слова, и покачал головой.
— Боюсь, что буду вынужден вас расстроить, Константин Платонович. Вас слишком долго не было в России. Очень многое изменилось, и не в вашу пользу. Если позволите, в знак старой дружбы я начну издалека.
Он вздохнул и посмотрел на меня.
— Мне очень жаль, что вы в своё время удалились от двора. А ведь могли упрочить своё положение, стать сенатором и по-настоящему влиятельной фигурой. Впрочем, это дело уже прошлое, а мы говорим о настоящем. Увы, Константин Платонович, но вы сейчас, скажем так, в опале.
— Я⁈ И чем же я заслужил подобную честь? Неужели моё вынужденное отсутствие так расстроило императрицу? Или оно огорчило Григория Орлова?
— Григорий Орлов уже не фаворит Екатерины Алексеевны. Да и в Петербурге его нет — для поправки здоровья он отбыл на воды в Европу и не оказывает никакого влияния на императрицу.
— С ним что-то серьёзное?
— Скорее, нервическое. Он очень тяжело пережил разрыв с Екатериной Алексеевной.
— Печально.
Шешковский кивнул.
— К моему глубочайшему сожалению, Константин Платонович. Но главная причина опалы кроется в другом.
Он замолчал и беспокойно перебирал пальцами, словно не решаясь мне рассказать.
— Говорите, Степан Иванович. Я знаю вас много лет и дорожу нашей дружбой: обещаю, ваши слова не покинут стен этого купе.
Пожевав губами, Шешковский заговорил.
— Отношения Екатерины Алексеевны и Павла Петровича нельзя назвать примером материнской любви и сыновнего обожания. Вы сами видели, что было между ними десять лет назад, и с тех пор всё стало только хуже.
— А причём здесь я?
— Краткое время вы были воспитателем наследника и Павел Петрович всё время вспоминал ваши наставления. В том числе в разговорах с императрицей, когда желал доказать свою правоту.
— Она считает, что я дурно повлиял на него?
— И это тоже, Константин Платонович, и это тоже.
— Но есть и ещё что-то, верно?
— Павел Петрович скоро достигнет совершеннолетия. И многие считают, что императрица должна передать ему корону и власть как наследнику Петра Великого.
— А я…
— Вы сыграли определённую роль в возведении на престол Екатерины Алексеевны, — Шешковский усмехнулся. — И она опасается, что вы можете сыграть её снова, только для Павла Петровича.
— Не вижу причин, для чего бы мне это потребовалось. Вы же знаете, что я не желаю вмешиваться в политику.
— Причины, Константин Платонович, всегда могут найтись. Скажем, обида на императрицу.