Это были письма и записки членов ложи, в которых обсуждались возможные пути свержения не только Екатерины, но и Павла. Императоры не нужны — так и сквозило в тексте. Россия должна управляться советом достойнейших, а не фигурой на троне. Обговаривалось многое: проект конституции, список благонадёжных гвардейцев, организация отвлекающего бунта с лже-Петром Третьим во главе и ликвидация нелояльных дворянских родов.
Кроме того, масоны посылали группы крепостных куда-то на север для «проведения ритуала». Что именно там происходило, из писем было неясно, но то и дело сквозили жалобы — расходный материал заканчивается слишком быстро, шлите ещё орков, чем моложе, тем лучше. Знай я заранее, чем они занимаются, стоило бы устроить им серию допросов. С другой стороны, расследовать масонские дела мне было совершенно некогда. Тем более есть люди, которые обязаны этим заниматься по должности.
— Вот что, Дмитрий Иванович. Возьми эти бумаги и отвези Шешковскому. Скажешь, это мой прощальный подарок ему.
— Эээ… Константин Платонович, мы же скрываем, что приехали в столицу. Специально этого смешного Бубликова спаивали, чтобы он не сообщил о вашем отсутствии.
— Появляться в столице мне никто не запрещал, — я усмехнулся. — А Бубликова мы водили за нос, чтобы Шешковский не всполошился из-за моего отъезда. Получил бы телеграмму, начал меня искать, путался под ногами и спугнул Панина раньше времени. А сейчас вопрос с масонами решён, и он уже ничем помешать не сможет. Наоборот, пусть все заинтересованные стороны знают, что случилось. Вспомнят, чем закончился мой предыдущий визит в Петербург, и хорошо подумают, прежде чем косо смотреть в сторону Алеутского княжества.
— Аа-а-а… — протянул Киж и уважительно посмотрел на меня. — Вот оно что. Тогда поспешу к Шешковскому, чтобы застать его дома. Передать что-то на словах?
— Скажи, что посылать ко мне Бубликова было крайне неуважительно с его стороны. Он или забыл за десять лет, что я не обычный провинциальный помещик, или решил, что с потерей Таланта я стал никуда не годен. Вот и напомни ему, что не надо так делать.
Киж глумливо ухнул и кивнул.
— Всё, иди. И не задерживайся, нам пора возвращаться в Злобино.
Едва Киж ушёл, как жизнь снова сумела меня удивить. На этот раз неожиданностью стал визитёр, появившийся на пороге квартиры.
— Доброе утро, ваша светлость.
Посетитель поклонился. Уважительно, но без раболепия.
Потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, кто же это такой. Бесцветный голос, мутно-серые глаза, невыразительное лицо. И всё тот же серый потёртый камзол, делающий его похожим на амбарную мышь.
— Доброе, сударь. Давненько мы с вами не виделись. Кажется, со штурма Зимнего дворца опричниками Гагариных.
— Славные были времена, — он улыбнулся, и его лицо ещё больше стало похожим на мышиную мордочку. — Столько событий и возможностей, столько новых тайн появилось.
— Согласен. Чем обязан вашему визиту? Насколько я знаю, ваш прошлый начальник умер. Или вы теперь служите другому вельможе?
— Ах, Константин Платонович! Да где же найти хоть чуточку похожего на покойного Алексея Петровича? — он тяжело вздохнул. — Знали бы вы, как обмельчали нынешние царедворцы! Никакого размаха мысли и действия. Мелочные склоки, безвкусные интриги, глупые многоходовочки. Ей-ей, мне порой кажется, что во время тех событий вы уничтожили всех старых титанов, оставив только карликов.
— Предлагаете мне их воскресить? — я рассмеялся.
— Нет, что вы, Константин Платонович. Не стоит тревожить покой этих достойных людей. Тем более многих уложили в могилу за дело, и я бы не хотел видеть их снова, — он посмотрел на меня, будто оценивая, и переменился в лице, став серьёзным и собранным. — Я хотел предложить вам свои услуги, ваша светлость. Вы отбываете в своё княжество, но по-прежнему будете зависеть от столичных дел. А с моей помощью вы останетесь в курсе событий и сможете доносить вашу точку зрения нужным людям. Поверьте, я не обману ваших ожиданий: уметь собирать сведения и находить самое важное — мой конёк.
— Интересное предложение, сударь, — я выделил голосом последнее слово.
Человек-мышь на мгновение задумался, улыбнулся уголками губ и поклонился.
— Разрешите представиться, ваша светлость. Акакий Акакиевич Баширов. Я готов принести клятву верности на своём Таланте и отстаивать исключительно ваши интересы. Поверьте, у меня есть прямой интерес служить вам верой и правдой.
— И какой же?
— Бестужевские капли, ваша светлость. Алексей Петрович раскрыл секрет их изготовления только вам.
— Что же, тогда мы сможем договориться.
Пока не проснулась Таня, я успел взять клятву с него, обговорить канал связи и дать несколько поручений. Посмотрим, как он их выполнит, и по результатам решу, стоит ли продолжать наше сотрудничество и как использовать его способности.
Глава 37Перед отъездом
Задерживаться в Петербурге я не собирался, но и не особо торопился. Мы позавтракали с Таней, дождались Кижа, заехали в парочку магазинов за некоторыми мелочами и только тогда выехали из города.
— Ваш Шешковский порядком удивился моему появлению, — рассказал Киж по дороге, — но лицо постарался держать. Взял бумаги и пообещал приехать в Злобино, чтобы проводить вас.
— Да сколько угодно, — я рассмеялся. — Если хочет, пусть помашет поезду платочком.
— Кнутобоец? Платочком? Оригинальное у вас чувство юмора, Константин Платонович.
— Люблю контрасты, Дмитрий Иванович. Больше он ничего не просил передать?
— Сказал, что надеется привезти хорошие известия, чтобы скрасить вам дорогу.
Я только покачал головой. Как-то не замечал за Шешковским привычку доставлять приятные новости. Тем более что он ещё не знает о массовой акции против масонов. Но по большому счёту мне всё равно, какие «известия» привезёт начальник Тайной экспедиции. Здесь я закрыл все свои долги и мысленно был уже на Алеутщине. Если там всё сделать правильно, то любые окрики из Петербурга будут мне безразличны.
Без лишних приключений мы добрались до спрятанной в лесу «летающей этажерки». Пока я готовил её к полёту, обновляя Знаки, Киж успел съездить в ближайший городок и продать экипаж, на котором мы приехали, вернув часть денег. Обратно он возвращался бегом и не заставил нас долго ждать.
— Я поведу.
Киж примерился занять место пилота, но я остановил его.
— А кто при посадке чуть не разбился?
— Константин Платонович, оно само! Вот честное слово, поклясться готов. Уже касание было, а она вот так сделала, — Киж, возмущённый до глубины души, ладонью показал, как именно «этажерка» дёрнулась из стороны в сторону. — Вы же знаете, я на ковре сколько отлетал, всегда аккуратно садился.
— Ну-ка, взлети сейчас и осторожно садись. А мы со стороны посмотрим.
Мертвец кинулся в кабину. Поднял «этажерку» в воздух и начал медленно опускаться. И действительно, у самой земли она дала резкий крен на правую сторону, а затем дёрнулась в обратную сторону.
— Видели⁈ Вы, видели, Константин Платонович? Оно само!
— Видел, не ори так. И правда, козлит. Сейчас будем смотреть, в чём дело.
Трижды я заставлял Кижа делать взлёт-посадку, прежде чем мы с Таней разглядели паразитный выброс эфира на правом крыле «этажерки». Ещё минут двадцать ушло, чтобы найти в ткани обшивки невидимый разрыв, испортивший рисунок Знака.
— А я говорил, Константин Платонович… — Киж ходил вокруг нас и бубнил, пока мы зашивали прореху и восстанавливали эфирные линии. — Вы же видели, как мне нравится летать. Я бы ни за что не стал подвергать вас опасности, особенно во время посадки.
— Дмитрий Иванович, я понял уже. Молодец, возьми с полки пирожок. Хочешь, я тебя назначу командующим алеутскими военно-воздушными силами?
Киж замолчал и задумался, сдвинув брови.
— Нет, Константин Платонович, не хочу. Мне летать нравится, а не приказы подписывать. Вот если бы вы сделали боевую летающую машину, я бы на ней с удовольствием испанцев тиранил. А ещё лучше штук сто таких, чтобы воздушный эскадрон был. Мы тогда — ух! — всем бы показали.
— Эскадрон, говоришь? Будет тебе эскадрон. Только ты им и будешь командовать. Или тоже для тебя много?
— Эскадрон то, что нужно, — осклабился Киж. — Справлюсь.
— Вот и отлично. Значит, будешь полковником Алеутского воздушного флота.
Он надулся от гордости и выпятил грудь.
— Константин Платонович, а можно я сам форму для эскадрона придумаю?
— Придумаешь, как время будет. А сейчас полезай в кабину, нам давно пора быть на пути в Злобино.
— Так точно, ваша светлость!
«Летающая этажерка» поднялась в воздух и взяла курс на Москву.
На обратном пути мы сделали только несколько коротких остановок, чтобы перекусить и размять ноги. Я решил, что сейчас скорость важнее скрытности, и днём велел Кижу просто подниматься повыше. Обыватели не отличат «этажерку» от птицы, а маги с Талантами, даже если заметят нас, не смогут повлиять на мои планы. В московскую усадьбу тоже не было смысла заезжать: все необходимые распоряжения управляющему я отдал. Так что мы отправились прямиком в Злобино.
Марье Алексевне и Лукиану я в общих чертах рассказал о своих разборках с масонами. Монах только пожал плечами, а княгиня всемерно одобрила такие действия. У неё были какие-то свои к ним счёты, ещё со времён Елагина.
Выспавшись, я снова окунулся в суету сборов и раздачи ценных указаний. Больше всего хлопот доставили мастерские: основное оборудование погрузили, но осталась куча непонятных агрегатов. Сломанные станки, странные механизмы и россыпи запчастей. Пришлось самому сортировать, что из этого поедет в Алеутское княжество, а что можно бросить в Злобино. Больше всего пришлось поломать голову над экспериментами Кулибина. Некоторые штуки даже меня приводили в замешательство. Чёрт его знает: это гениальное изобретение или неудачная модель прялки?