— Итак, Ксения Петровна, я жду ваших объяснений произошедшего.
Если на поляне Ксюшку бил мандраж, то по дороге домой она успокоилась, и к ней вернулась её привычная напористость. Да, признала она, случайно увидела в Ангельскогорске Сантьяго. Грустный испанец показался ей таким одиноким и несчастным, что она с ним познакомилась. Да, сама подошла и познакомилась, что в этом такого?
— Но ведь это же крайне неприлично для юной девушки! — возмутилась Марья Алексевна.
— Бабушка Марья, — Ксения театрально вздохнула, — я прокладывала эфирную дорогу через алеутскую тайгу. Командовала сотней рабочих, устраивала им выволочки за пьянство и два раза давила бунт, когда нам подсылали провокаторов. И после такого мне неприлично спросить у дворянина, почему он грустный?
— А я говорила Петру, что тебя отпускать нельзя, — проворчала княгиня.
Включаться в этот спор я не стал. Камбов мне рассказал о приключениях рыжей на Алеутщине. Под безобидной внешностью прятались упрямый характер и крутой норов. Честно говоря, до сих пор не укладывалось в голове, что маленькая проказница, отданная мне в ученицы, и эта «стальная барышня» одно и то же лицо.
Да, продолжила Ксюшка, познакомилась и ничуть не жалеет. Сантьяго оказался приятным собеседником, умным и начитанным. К тому же он не знал о её родстве с князем, считая дочерью небогатого дворянина. Да, испанец ухаживал за ней, но так робко и наивно, что вызывал умиление. И нет, она ни в чём не раскаивается, потому как ничего предосудительного не делала.
Мурзилка мягко спрыгнул со стола и подошёл к Ксюшке. Потёрся о ноги, словно утешая, и залез к ней на колени, подставляя голову для почёсываний. Ну да, рыжая у него всегда была любимицей, и кот вставал на защиту, когда её ругали за проказы.
— Вот только ты не учла один момент. Де Суньига — испанец.
— И что⁈
— Пленный испанец.
— Так ведь…
— Взятый во время нападения на наш острог.
— Перестань, Костя, — Марья Алексевна строго посмотрела на меня. — Девочка ни в чём не виновата.
— Кхм… — У меня аж в горле запершило от такого заявления.
— Сам знаешь, у нас тут никакого общества, ни балов, ни театра самого захудалого. Вокруг только твои опричники да купчишки. А девочке пора замуж, между прочим.
В углу сдавленно хрюкнул Киж, но на него никто не обратил внимания. Таня прикрыла рот ладонью, скрывая улыбку, а Бобров поднял взгляд к потолку.
— Бабушка! — Ксения вспыхнула.
— Вот именно! Он тебе предлагал руку и сердце?
Рыжая залилась краской.
— Предлагал?
— Он не может, — тихо пискнула она. — Ему ещё год сидеть в плену у дяди Кости.
— Ну это мы решим, — махнула рукой княгиня, — невелика проблема. Костя не будет противиться твоему счастью.
— А я, может, не хочу за него, — Ксюшка поджала губы.
— Не хочешь? — княгиня хмыкнула. — Костенька, ты этого испанца расстрелять, наверное, должен?
Какая бы Ксюшка ни была решительная барышня, но тягаться с Марьей Алексевной ей было рановато.
— Бабушка! Ты сама говорила, сразу замуж нельзя соглашаться. Надо присмотреться, подумать. Чтобы не было мучительно обидно за напрасно потраченные лучшие годы.
— А ты не присмотрелась?
— Ну, присмотрелась, — Ксюшка надулась, как хомяк. — Он хороший, добрый. И поговорить есть о чём, не то что другие.
— Другие — это кто? — вмешался я.
— А-а-а, — девушка махнула рукой, — эти все.
Княгиня согласно кивнула и вздохнула. Я не успел открыть рот, как Таня выразительно посмотрела на меня. Кажется, кое-кто устраивал для любимой «внучки» смотрины потенциальных женихов. Нет, в эти дела лезть точно не стоит, и знать не хочу, где и когда это происходило. У меня и других дел хватает, чтобы не соваться в женские тайны.
— Костенька, — обернулась ко мне Марья Алексевна, — может быть, ты разрешишь этому молодому человеку приезжать сюда? Чтобы Ксюшенька могла присмотреться к нему ещё раз и обдумать. А я прослежу, чтобы всё было как положено. Можно бал устроить, кстати.
— Значит, так, — я встал и прошёлся по кабинету. — Твой испанец…
— Он не мой, — буркнула рыжая.
— Отлично. Значит, мой пленный испанец не будет видеться с тобой в ближайший год.
— Дядя Костя! Это жестоко!
— Костенька, так нельзя!
— Во-первых, — продолжил я, игнорируя возмущённые взгляды, — он сидит в плену, на минуточку. И потакать ему в скрашивании досуга я не собираюсь. Во-вторых, за это время вы, Марья Алексевна, наведёте справки о его семье. У вас наверняка найдутся связи в Испании.
Княгиня на секунду задумалась.
— Найдутся. Завтра же отправлю письма кой-кому в Петербурге.
— В-третьих, это будет проверка для вас обоих.
Марья Алексевна, по началу собиравшаяся возразить мне, согласно кивнула.
— Да, Ксюшенька, так будет правильно. Если у него к тебе чувства, то год он потерпит. Да и ты тоже поймёшь, нужен ли тебе этот испанец. К тому же вы сможете писать друг другу романтические письма. Ты ведь не будешь против переписки, Костенька? Ах, у меня до сих пор хранятся письма одного чудесного юноши! Как он писал, как писал! Я тебе завтра покажу, Ксюшенька.
— И в-четвёртых, разрешение на брак я дам только вместе с твоим отцом. У тебя как раз будет время, чтобы всё ему объяснить и получить его благословение.
Рыжая не нашла, что возразить, и вынуждена была согласиться.
Утром я никуда не торопился. Спокойно позавтракал и занялся отправкой Кижа телепортом в Московский особняк. Проверил рисунок связок и зарядил до упора Знаки.
— Не волнуйтесь, Константин Платонович, всё сделаю как надо.
— Я не беспокоюсь. Вот, держи, это накопители, — я вручил мертвецу пять хрустальных призм. — Как окажешься на месте, сразу заряди телепорт для обратного прыжка. Как активировать, помнишь?
— Да, Константин Платонович, ничего сложного.
Киж вытащил из наплечной кобуры стилет со встроенным small wand’ом и изобразил в воздухе нужную связку.
— Хорошо. Ещё вот это, — я отдал ему маленький бутылёк с каплями Бестужева и бумажку с адресом. — Отдашь Баширову и заберёшь у него отчёт.
— Запомнил, сделаю.
— Становись в центр. — Я активировал телепорт, и над Знаками затеплилось голубоватое сияние. — Ни пуха ни пера, Дима!
— К чё…
Киж растаял в воздухе, прервавшись на полуслове.
Поставив телепорт заряжаться, я вернулся в особняк. Но долго там задерживаться не стал и поехал в город. Надо было побеседовать с одним синьором и объявить ему своё решение.
Глава 29Минус на плюс
Для разговора с испанцем Камбов любезно предоставил мне свой кабинет. Но его самого я отпустил: дело, можно сказать, семейное, а опричник всегда отличался щепетильностью в таких вопросах. Может, беседа пойдёт так, что мне придётся в воспитательных целях надавать оплеух этому «почти родственнику», и лучше делать это без свидетелей.
Испанец вошёл в кабинет собранный и хмурый. Остановился напротив меня, заложил руки за спину и вздёрнул подбородок. Встречаться со мной взглядом он избегал, уставившись в окно за моей спиной. Вид у него был при этом словно де Суньига явился на собственную казнь.
— Итак, синьор де Суньига.
— Ваша светлость, — он коротко поклонился.
— Присаживайтесь, у нас будет долгий разговор, — я кивнул испанцу на стул.
Он не ожидал подобного поворота и на мгновение растерялся. Похоже, он действительно считал, что я велю его расстрелять или сам прибью, не сходя с места. Но всё же сумел взять себя в руки и опустился на стул.
Я не спешил начинать беседу, крутя в пальцах small wand. Кабинет был опутан «ловчей сетью» лучше, чем любое логово паука. Мне понадобился почти час, чтобы создать частое плетение, плотно покрытое эфирной бахромой. И сейчас я видел де Суньига практически насквозь, даже «дыхание» его Таланта, втягивающего фоновую силу. Следы на его теле рассказывали, что он несколько раз был ранен: дважды магией и трижды получал удары клинком. Удивительно, но организм испанца не был изношен и казался лет на десять моложе его внешности. Похоже, он ведёт здоровый образ жизни, не злоупотребляя едой и выпивкой.
Впрочем, меня мало занимало его здоровье. Я сплёл «сеть», чтобы определять, врёт он или говорит правду. Сразу будет заметно, если он занервничает, да и Талант всегда «рябит», когда носитель откровенно лжёт.
— Зачем вы меня вызвали, князь? — испанец не выдержал молчания. — Я уже говорил вам, что не нарушал клятву. И даю слово, не знал, что Ксения Петровна ваша племянница.
По всем признакам выходило, что де Суньига говорит правду. Или он настолько искусный лжец, что не выдаёт себя даже на магическом плане.
— Предположим, — я прищурился, буравя его взглядом. — Но мне всё равно ваше поведение кажется странным.
— Чем именно? Я не совершал ничего предосудительного.
— Как сказать, как сказать. По мне, так странно, что мужчина в возрасте пытается завести роман с юной девушкой, изображая романтическую натуру.
Де Суньига обиженно поджал губы.
— Не такой уж я и старый.
— Сколько вам лет?
После неловкой паузы испанец буркнул:
— Двадцать семь.
— Сколько⁈
— Двадцать семь, — повторил он, — с половиной.
Я внимательно оглядел его ещё раз и «сетью», и обычным зрением. Ну да, организм действительно молодой, а не «хорошо сохранившийся», как я решил вначале. Лицо же испанца лишь казалось старым из-за особенностей внешности. Вдобавок «морщины» около глаз и уголков рта оказались лёгким мороком, практически незаметным магическому зрению. А жуткие усища только усиливали впечатление, добавляя ему лишний десяток лет.
— Вы специально носите такие усы, чтобы казаться старше?
Де Суньига пожал плечами.
— Приходится, князь. Боевому магу сложно добиться уважения нанимателя, если ему меньше тридцати. Ведь «мальчишке» можно заплатить меньше. — В его голосе послышался язвительный сарказм. — Слишком жирно ему будет получать столько же, сколько уважаемые ветераны. А что «мальчишка» сделал всю работу, так кто это оценит? Главное же — титул и надутые щёки, а не дела.