Стена огромных Знаков протянулась на два десятка морских миль. Но ничего сложного в них не было — по сути, это были простые «вентиляторы», создающие поток ветра. Не слишком быстрого, но достаточно мощного, чтобы к утру достичь Тихуаны и разогнать над ним облака. Надеюсь, я не ошибся в расчётах, и моя конструкция не вызовет ураганы на побережье.
Последний довод в моих руках дрогнул. Мол, чего застыл, хозяин? Задачу выполнили, давай теперь что-нибудь разрушим. Я задумался на несколько секунд и решил не отказывать в этой просьбе. Но громить прямо сейчас не будем, а приготовим небольшой сюрприз. Скажем, заложим «мину» возле самого большого брода через Тихуанку. А заодно зацепим каменный мост, чтобы точно лишить испанцев удобной переправы.
Минут двадцать мне понадобилось, чтобы удалённо установить огромный Знак в нужном месте и напитать его силой. Ух и бахнет! Нужно только активировать его вовремя и наслаждаться эффектом.
Дождь закончился, перестав барабанить по тенту надо мной. Хоть было уже за полночь, спать совершенно не хотелось. Напряжение внутри сжимало нервы стальной ладонью и не собиралось отпускать. И я решил не тратить время на пустые попытки заснуть и занялся полезным делом.
Разобрав grand wand, я потянулся к внутренней силе и принялся прясть эфирную нить. «Ловчая сеть», сплетённая в прошлый раз, давно распалась, но сделать новую не составило большого труда. Тем более я не собирался охватывать всю территорию у границы, а интересовался только Тихуаной.
Десяток сигнальных канатиков быстро протянулись к испанской территории. И стали «распушаться» на тысячи тонких ниточек. Стелясь ковром, они потянулись через город, ощупывая его поисковыми усами. Тук-тук, кто в домике живёт?
— Твою ж налево!
Вспышка была яркой и болезненной, как взрыв бомбы. Эфирные нити недоплетённой сети пылали, сгорая в мгновение ока. Я едва успел оборвать сигнальные нити, чтобы огонь не добрался до меня. Раз — и все труды превратились в ничто, оставив после себя едкий запах эфирного перегара.
Я отряхнул руки и улыбнулся. До того как враг спалил «ловчую сеть», мне удалось кое-что разглядеть. Два ярких, ослепительно-белых языка пламени — Таланты испанских грандов, поселившихся в той же гостинице, что и другие маги. На их фоне мой знакомец де Круа выглядел бледным пятнышком. Наконец-то достойные противники! Если я не ошибся, наша битва станет легендарной.
Глава 35Ждать!
Мне всё-таки удалось поспать последнюю треть ночи. Но и этого хватило, чтобы встать бодрым и отдохнувшим. А погода за окном добавила хорошего настроения: ветер разогнал сплошную облачность, и по небу плыли куцые обрывки вчерашних туч.
Когда я завтракал, прибежал опричник с узла связи и принёс три телеграммы из Ангельскогорска. Первую от Тани с просьбой быть осторожнее и пожеланием удачи. Вторую от Камбова с подробным докладом. Он сообщал, что обеспечил безопасность гасиенды, и я могу не волноваться на этот счёт. В городе на эти дни запланированы противопожарные учения, чтобы держать добровольные дружины в полной готовности. Также ему удалось найти одну группу диверсантов, но всех пришлось ликвидировать при попытке сопротивления. Камбов подозревал, что есть ещё «засланцы», но пока обнаружить их не получалось. В конце главный опричник жаловался на Боброва: тот заявил, что ему некогда играть в шпионские игры, категорически отказался от сопровождения и не собирался отменять разъезды по городу. Но моё распоряжение выполнено, и безопасность обеспечена принудительно.
Третья телеграмма была как раз от возмущённого Боброва. Оказывается, Камбов нашёл опричника, похожего на Петра, и посадил «самозванца» вместо градоначальника. А самого Боброва «запер» на гасиенде, запретив опричникам выпускать его за ворота.
Представив, как эти двое спорили и переругивались, я от души посмеялся. Но в этой ситуации правда была однозначно на стороне Камбова. Жизнь Боброва ценнее любых его неудобств.
Закончив с завтраком, я дошёл до узла связи и отправил несколько ответных сообщений. Тане телеграмму с нежными словами. Камбову приказал продолжать в том же духе. Боброву — чтобы считал себя в небольшом отпуске, занялся детьми и перестал собачиться с Семёном.
Когда я покинул телеграф, в ворота острога как раз входила рота индейцев, обещанная Суворовым. Пятнистые жёлто-зелёные мундиры, «огнебои» на плечах, тесаки на поясе, ранцы на спине. Выглядели они гораздо лучше, чем солдаты линейных полков, виденные мной во время войны с Пруссией. Чувствовалось, что Суворов сделал из толпы «дикарей» настоящий спаянный отряд.
Следом за солдатами в острог вошёл синекожий шаман. Окинул двор крепости цепким взглядом и быстро засеменил ко мне.
— Духи сказали, — начал он без приветствия, — воевать будешь, князь. Сказали, помогать тебе надо, однако.
— Точно?
Смеющийся Медведь кивнул.
— Надо, князь. Духи говорят, плохие враги на тебя идут. Знаешь их, однако?
— Два сильных колдуна, — я усмехнулся, — очень сильных.
Шаман пожевал губами и вздохнул.
— Если сильных, надо собрать инхреденты. Искать буду.
Не прощаясь, он развернулся и пошёл обратно к воротам. Я не стал его останавливать: было любопытно, что он такого придумает и будет ли это работать против Талантов. Какая бы «варварская» магия у него не была, но подсмотреть приёмы даже мне будет не зазорно.
Поднявшись на крышу арсенала, я снова сел за плетение «ловчей сети». Но на этот раз не стал запускать её на испанскую территорию. Хватит мне вчерашнего сожжённого грандами плетения. И ведь умудрились как-то почувствовать практически не фонящие чары! Опасные, очень опасные противники.
Так что я раскидал «сеть» по нашей территории вдоль границы. Стараясь сделать плетение как можно тоньше и незаметнее, жертвуя точностью и разрешающей способностью. Единственная её задача — подать сигнал, когда испанцы перейдут Тихуанку, а подробности я и так узнаю.
Я как раз закончил, когда над острогом снова появился самолёт. Сделав крутой вираж, биплан лихо зашёл на посадку. Едва он коснулся крыши, из кабины, будто чёртик из табакерки, выскочил Киж.
— Докладываю, Константин Платонович! — он театрально промаршировал ко мне. — По улучшении погоды лично произвёл разведку сопредельного государства. Испанские войска, численностью пять полков, остаются в полевом лагере. Подозрительной активности и развёртывания в боевые порядки не обнаружено. Полковник Киж доклад окончил!
Он плюхнулся в соседнее кресло и скривился.
— Может, де Круа нас всё-таки обманул? Или его специально ввели в заблуждение?
Я покачал головой.
— Там два сильных гранда, Дмитрий Иванович, я их чувствую. Серьёзные ребята, не чета прошлым. Не стали бы они ехать в такую глушь, только чтобы нас подразнить. Так что организуй дежурство разведчиков: будем наблюдать и ждать.
День пролетел в тягостном ожидании, а за ним и второй. Суворов подготовил всё необходимое для развёртывания армии, но не торопился выводить войска в поле. И я был с ним полностью согласен — не хватало только спугнуть испанцев активными действиями.
Самолёты-разведчики беспрестанно дежурили над Тихуаной, но никакой подготовки к нападению не видели. Киж нервничал и предлагал ударить по испанцам самим. Или хотя бы спровоцировать, чтобы расшевелить. Но я каждый раз осаживал его, не собираясь становиться «агрессором».
Даже без «ловчей сети» я видел из острога яркие огни Талантов, горящие у границы. Гранды несколько раз выезжали к Тихуанке и осматривали переправы. Что лишь добавляло уверенности — они обязательно нападут.
На третий день ожидания, под вечер, прилетел хмурый Киж и снова попробовал уговорить меня начать первыми. И получил всё тот же ответ — ждать и не дёргаться.
— Дмитрий Иванович, ты же мёртвый и должен быть спокоен, как удав. Ты с чего вдруг так суетишься?
Киж поморщился.
— Не знаю, Константин Платонович. Наверное, слишком хочу увидеть свои самолёты в деле.
— Может, тебя в Петербург отправить, чтобы успокоился? Навестишь Павла, грохнешь пару самых мерзких придворных, в карты какого-нибудь шулера обыграешь.
— О! Чуть не забыл! Татьяна Алексеевна велела вам пакет передать. — Киж сбегал к самолёту и принёс толстый конверт. — Сегодня утром пришёл телепортом.
Я разорвал серую бумагу и вытащил несколько листов, исписанных мелким убористым почерком. Ага, это человек-мышь отрабатывает капли и прислал очередной доклад. Ну-с, посмотрим, что нового творится в столице.
«Как я и предупреждал, на Урале и в Поволжье полыхнуло, — писал Баширов. — Одновременно началось восстание в Астрахани, на Яике и в Уфе. Причём на Яике объявился некто, выдающий себя за Петра Третьего. Якобы спасшегося чудесным образом от козней своей супруги и пришедшего, чтобы избавить народ от тяжёлого бремени. Он обещает освободить крестьян, раздать землю, вернуть вольности казакам и снять тяготы с мещан и мастеровых. Дворян и купцов вешает, действуя с особой жестокостью. По свидетельствам тех, кто его видел, он не слишком похож на покойного императора, но ему верят.
На момент отправки письма восставшие взяли Оренбург, Яицкий городок и Самару. Оренбургский губернатор был обезглавлен на потеху. Правительственные войска потерпели страшное поражение под Самарой и были уничтожены полностью. В городах были захвачены государственные арсеналы с оружием. Кроме того, там были склады с «огнебоями», явно приготовленные для них. Крестьяне бегут к восставшим, им выдают ружья и формируют новые полки. Не слишком эффективные, но с каждым днём их всё больше и больше.
По последним данным, войска направляются к Казани, угрожая взять город. А после обещают пойти к Нижнему Новгороду, Владимиру и Москве.
Государственная цензура старается полностью скрыть эти сведения, но слухи расходятся как пожар. Мир с османами не заключён, там то и дело вспыхивают мелкие бои, а дипломаты не могут договориться. Снять оттуда войска не представляется возможным.