Вся эта суета заняла больше часа. А затем нам пришлось ждать, когда Его Величество почтит нас своим присутствием.
— Король выйдет ровно в восемь, — шепнул Киж. — Традиция, чтобы придворные слегка помучились ожиданием.
Впрочем, вряд ли кто-то мучился. Зал был полон голосов: знать сплетничала, красавицы обсуждали наряды соперниц, а кавалеры, не скрываясь, флиртовали с кокетками. А нас с Таней развлекал Киж, рассказывая придворные байки и указывая на их участников.
— Знаешь, Костя, — Таня тихонько рассмеялась, — я была несправедлива к петербургскому высшему свету. По сравнению со здешней публикой он образчик благочестия и порядочности.
Ответить я не успел. Зазвучала торжественная музыка, церемониймейстер стукнул посохом в пол и громогласно объявил:
— Его Величество Король! Её Величество Королева!
Разговоры тотчас смолкли, и в зале установилась тишина. Золотые двери распахнулись, и оттуда выступила королевская чета. Людовик в синем бархатном камзоле с орденом Святого Духа и Мария-Антуанетта в платье из серебряной парчи, усыпанном жемчугом. Все мужчины поклонились, а дамы присели в реверансе, опустив взгляды в пол.
За королевской четой шли двое мужчин средних лет.
— Принцы крови, — подсказал Киж, — граф Прованский и граф д’Артуа.
Следом шествовали две дамы преклонных лет с печатью надменности на лицах.
— Мадам Аделаида и мадам Виктуар, — шепнул мертвец. — Их называют Госпожи Тётки. Знатные интриганки, имеющие огромное влияние на короля.
Выход короля и королевы завершился, и начался следующий номер в программе приёма — танцы. Первым и главным танцем был менуэт, который по традиции начинали король и королева. Мы с Таней в этом «празднике жизни» не участвовали, как и большая часть придворных, и прогуливались по залам, рассматривая дворец.
В одних комнатах выставили карточные столы, и началась игра, что вызвало у Кижа печальный вздох. В других устроили буфеты, где на мраморных столах ждали деликатесы и шампанское. А слуги в ливреях с королевской лилией разносили серебряные блюда с паштетами и фруктами в сахаре. В общем, королевский приём оказался довольно скучным мероприятием. Но всё же пара интересных знакомств у нас состоялась.
Во-первых, Киж представил нам майора Карла фон Бахмана, заместителя командира швейцарских гвардейцев, личной охраны короля.
— Ваша светлость, я давно мечтал с вами познакомиться.
— Вот как? Чем же я вас заинтересовал?
Фон Бахман улыбнулся.
— Ваши успехи в войне с Испанией известны всему миру.
— Боюсь вас разочаровать, майор. Войсками на поле боя командовал не я, а фельдмаршал Суворов. Именно ему принадлежат все лавры.
— Без сомнения, ваша светлость. Но воздушную кавалерию придумали именно вы, как и непобедимые шагающие броненосцы.
Я только улыбнулся в ответ. За последние годы ко мне сотню раз обращались с предложением продать военную технику. Сулили огромные деньги, льстили и даже угрожали. Но я отказал всем — верить европейцам нельзя. Какие бы гарантии они ни давали, это оружие может повернуться против России. А такого я допустить не могу.
Кстати, были попытки сделать аналоги, но они вышли гораздо хуже моих моделей. А генералы их саботировали, держась за старые методы ведения войны. Так что моя армия оставалась самой передовой на всём земном шаре.
Впрочем, с фон Бахманом мы нашли общий язык и весьма дружественно побеседовали.
— Толковый человек, — сказал мне потом Киж. — Этот швейцарец стоит всех королевских генералов вместе взятых.
Во-вторых, мы познакомились с Гансом фон Ферзеном. Шведский дипломат долгие годы провёл в Париже и был, по слухам, любовником королевы. Но всё же король считал его своим другом и полагался на него в некоторых дипломатических делах.
— Король желает побеседовать с вами наедине, ваша светлость. Только немного позже, когда со всеми церемониями будет окончено, — передал он мне.
— Мы подождём Его Величество.
Ближе к одиннадцати вечера в залах началось оживление, и часть придворных стала спешно куда-то уходить.
— Сейчас будет гран-куверт, — усмехнулся Киж, — публичный ужин короля. Считается большой честью получить туда приглашение и лицезреть, как он ест.
— Надеюсь, нас туда не звали? — Таня едва сдержала смех. — Боюсь, мы не вынесем столь утончённого зрелища.
— Увы, — Киж улыбнулся, — мы не подданные Его Величества, и нам подобная честь недоступна.
Но скучать нам не пришлось. К Кижу подошёл лакей и с поклоном передал записку.
— Константин Платонович, — мертвец пробежал глазами по строчкам, — с вами хочет конфиденциально переговорить Неккер. Генеральный директор финансов желает обсудить условия продажи Луизианы.
Я не стал отказываться и последовал за лакеем во внутренние покои дворца.
Неккер, банкир, удачливый финансист, генеральный директор финансов Франции, был уже немолод. А весь его вид говорил о нервном перенапряжении и усталости. Тёмные круги под глазами, осунувшееся лицо и глубокие тёмные морщины на лбу.
— Добрый вечер, ваша светлость.
Он поднялся мне навстречу и отвесил лёгкий поклон.
— Добрый вечер, Жак.
Я пожал ему руку, и мы присели около камина. До этого мы не встречались с ним лично, но кой-какие общие дела у нас были. В качестве банкира он выступал посредником в некоторых сделках на континенте. Дела он вёл честно и показал себя талантливым экономистом. Так что налаживать контакт с нуля нам не пришлось.
— Есть два варианта, ваша светлость. — Неккер протянул мне бумаги. — Первый — это бессрочные облигации вашего княжества, выпущенные под гарантии европейского банковского дома. В этом случае цена за Луизиану составит шестьдесят миллионов ливров. Второй — облигации с обязательным погашением в течение десяти лет. Для такого варианта мы готовы снизить цену до пятидесяти восьми миллионов.
Ничего нового он не сказал. Я был в курсе всех деталей переговоров, которые вёл Киж. И знал, что французы хотели провести операцию через банковский дом Хоупа в Амстердаме, получив от тех пятьдесят миллионов живыми деньгами. А Хоупы оставили бы облигации себе и стригли бы по ним с меня проценты.
Собственно, сам Неккер и намекнул об этом Кижу, как наш старый деловой партнёр. И не зря — банкиры Хоупы были авалонцами, которых он терпеть не мог, как и я. Но сделку заключал не лично Неккер, а Франция, и решал этот вопрос даже не Людовик, а некоторые его приближённые, связанные с Авалоном.
— Меня не устраивает ни один из предложенных вариантов.
Неккер вопросительно поднял бровь и застыл в ожидании.
— Я хочу расплатиться наличными. Но цена в таком случае должна быть ниже.
— Простите, ваша светлость, а через какой банк вы хотите провести сделку?
— Зачем нам посредник? Мой корабль доставит всю сумму в названный вами порт и передаст по счёту.
— Вы не боитесь отправлять такую сумму через океан?
— У меня надёжные корабли и отличная охрана.
Я бы даже сказал, сверхнадёжный корабль с мёртвыми руками в качестве команды. А сверху над ним будет лететь несколько боевых дирижаблей, готовых утопить любого, кто посмотрит на мою собственность дольше секунды.
— В таком случае…
— Тридцать миллионов ливров.
— Ваша светлость, это слишком большая скидка. А вот пятьдесят пять…
Неккер не слишком долго торговался — королевство отчаянно нуждалось в живых деньгах, чтобы заткнуть дыры в бюджете. Так что всего за четверть часа мы сошлись на сорока четырёх миллионах. Честно скажу, сумма была для меня не такой и внушительной. Чуть меньше пятнадцати миллионов рублей серебром.
— Я донесу ваше предложение до Его Величества. — Неккер проводил меня до двери и поклонился. — Думаю, в ближайшие дни мы сможем подписать соглашение и заключить сделку.
Я вернулся к Тане с Кижом, и мы ещё час гуляли по парку возле дворца. Наконец король освободился от своих обязанностей и прислал за мной своего камердинера Клери.
Людовик принял меня в своих личных покоях. Маленькая уютная комната, разожжённый камин, столик с закусками и бутылкой вина. Сейчас он мало напоминал короля, этот добродушный мягкий человек. Как докладывал мне Киж, Людовик не заводил фавориток, был с самого детства робок, уступчив и непостоянен. На него легко оказывали влияние, а сам он не обладал твёрдостью характера. Вместо придворных забав и интриг предпочитал охоту и увлекался созданием автоматонов в личной мастерской. В общем, хороший человек, совершенно неподходящий для своего места.
После расшаркивания и разговора ни о чём Людовик сам налил вина в два бокала и предложил выпить. Сам при этом только пригубил и был несколько напряжён, будто готовился к сложному разговору.
— Ваше Величество, — я улыбнулся ему как можно приветливее, — полагаю, вы хотите что-то обсудить со мной. Не Луизиану, верно?
— Да, князь, — Людовик вздохнул, — я вынужден обратиться к вам с личной просьбой. Говорят, вы человек чести и умеете хранить чужие тайны.
— Можете не сомневаться, всё, что будет сказано, останется между нами. Я не выдам вашей тайны.
— Она не моя, князь. — Он снова вздохнул. — Это постыдный секрет моего рода, и помочь с ней может только некромант. Вы когда-нибудь слышали о Железной маске?
Глава 20Поддавки
— Железная маска? — Я покачал головой. — Кажется, я слышал какую-то легенду. Вроде бы в Бастилии содержался узник, чьё лицо никто не должен был видеть. По Парижу ходило множество самых невероятных версий, кто это мог быть. Но он умер ещё в начале века, насколько я помню.
— Всё так, князь. Он умер почти девяносто лет назад в Бастилии в третьей камере башни Бертодьер.
Людовик почти минуту молчал, вращая в пальцах тонкую ножку пустого бокала.
— Пока он был жив, — продолжил король, — его непрестанно охраняли два мушкетёра. Которые должны были застрелить пленника, если он снимет маску, заговорит с посторонним