Сашка подумал пару секунд и согласно кивнул. Побыть в роли князя для него было интересней, чем посмотреть на какой-то там Париж.
Остров Пасхи мы услышали раньше, чем увидели. Сначала тихое невнятное бормотание, будто где-то впереди притаилась банда старушек-сплетниц. И чем ближе мы подлетали, тем громче становился многоголосый гул. Но разобрать слова, как ни старайся, было невозможно: в этом языке было слишком много звуков вроде скрипов, грохота, стука и шуршания. Человеку не получится говорить на таком наречии, да и уловить его почти невозможно — у людей нет таких понятий, о которых велась речь.
Дирижабль сбавил ход и пошёл вокруг острова. Я спустился на обзорную палубу, чтобы рассмотреть этот клочок суши, похожий на треугольник. На углах поднимались старые потухшие вулканы, а стороны были всего вёрст по двадцать. Местами остров зарос пальмами и небольшими вечнозелёными деревцами.
Едва солнце коснулось горизонта, как грохочущие голоса стали стихать один за другим. И я приказал идти на посадку.
Дирижабль приземлился на западной оконечности острова возле небольшой деревушки. Едва трап опустился, к дирижаблю направилась делегация туземцев. Полуголые, с длинными мочками ушей, оттянутых серьгами из акульих позвонков, в странных головных уборах из птичьих перьев и с копьями в руках. Но это было ритуальное оружие, которым проткнуть человека почти невозможно.
Я сошёл на землю, и тут же навстречу вышел пожилой мужчина со множеством затейливых татуировок. Внимательно вгляделся мне в лицо, кивнул и поднял руку.
— Дети Хоту-моту’а приветствуют тебя, Малый Увоке!
— Здравствуй, Риророко. Давно не виделись!
В самый первый раз, когда я добрался до острова Пасхи, туземцы сначала попытались напасть на мой отряд. Получили по зубам и позвали главного жреца, чтобы он разобрался со страшными пришельцами. Но тот внезапно опознал во мне воплощение одного из своих богов — страшного Увоке. Эдакого бога-разрушителя, посохом погружающего земли в океан или создающего новую сушу посреди моря. С тех пор меня они звали Малый Увоке. А Риророко был вождём племени, с которым я сдружился и наладил кой-какой обмен. Он легко выучил русский и очень помог мне наладить диалог с Моаи.
— Ты привёз то, что обещал? — Риророко аж притопывал от нетерпения.
— Привёз, как и договаривались. А как там мой друг Хоа Хакананаиа?
— Он ждёт тебя, мы пойдём к нему в гости завтра, — отмахнулся Риророко. — Давай же! Что ты нам привёз?
Глава 2Истуканы
Команда дирижабля быстро выгрузила ящики с грузом для туземцев. Стальные ножи, рыболовные крючки, разный инвентарь вроде тяпок и лопат, ткани и прочая канитель. Отдельным пунктом шли мясные консервы в жестяных банках. Остров, каким бы райским он ни казался, место суровое. Ресурсов кот наплакал: только скудная растительность, рыба и камень. Из последнего туземцы даже рыболовные крючки делают! Из живности разводят только кур и чёрных крыс, считающихся деликатесом. В общем, сложно им тут жить. А мой груз для них настоящее богатство.
После разгрузки дирижабль задвинул трап и лениво начал подниматься в небо, оставив на земле меня и Сашку. Воздушному судну безопаснее покружить возле острова, а потом забрать нас, когда мы закончим дела. А нас сегодня ждёт застолье с туземцами, наверняка с танцами, а завтра путешествие на другую сторону острова.
— Совсем большой стал, Сын Увоке, — Риророко похлопал Сашку по плечу. — Жену не нашёл ещё?
— Рано мне, дядя Риро. Да и нет пока подходящей.
— А ты к нашим девушкам присмотрись, — подмигнул вождь, заставив Сашку закашляться, — они сегодня танцевать будут.
В прошлые мои приезды вождь и мне сватал своих дочерей. Бери, говорит, второй и третьей женой. У важного мужчины хозяйство большое, надо много женщин, чтобы за всем следить. И мне с трудом удалось отказаться от такого «шикарного» предложения.
Туземцы утащили груз, светясь от радости. У них в дело пойдёт не только содержимое, но и сами ящики. Дерево на острове дефицит, а тут столько замечательных крепких досок.
Торжественное пиршество у туземцев — это отдельное шоу. По очереди подавалось множество блюд из местных продуктов: сладкие корни ти, запечённые клубни, жареный петух, разная рыба, приготовленная десятком способов, отдельно шла акула под особым соусом. Каждое блюдо участники застолья пробовали по очереди и хвалили вождя. Многословно, цветасто и не повторяясь. Нам с Сашкой в качестве почётных гостей разрешалось просто кивать и делать вид, что нравится.
А затем пришло время танцев. Забавное зрелище, но я его уже не раз видел. Так что я разговаривал с Риророко, не обращая внимания на мельтешащие фигуры.
— Работы больше стало, — вздыхал вождь. — Знаешь, что эти удумали? Красные шапки, говорят, хотим. Вот прям вынь и положь им немедленно! А их одну только штуку в месяц можем делать.
— А ты что?
— Сказал, что если все хотят — то пусть договорятся, в каком порядке кому шапки выдавать. Что тут началось! Уже два месяца спорят, кому первому, а кто последний получит. Слышал днём? Это они опять до криков дошли — орали все до единого. Даже Нохо-Нохо-Туаи, который один стоит и думает, требовал себе шапку.
— Как думаешь, долго будут спорить?
Вождь пожал плечами.
— Год, другой. Потом старый дедушка Коро-Туаи гаркнет на них, позовёт меня, и я кину жребий на очерёдность. Запишу на табличку и буду раздавать шапки. Те, кто последними выпадут, будут ворчать, что я жульничал, когда кидал кости. Ха! Как будто мне есть разница, кто в красной шапке, а кто нет.
Вождь быстро обгрыз куриную ногу и вытер рот тыльной стороной ладони.
— Почему я тебе рассказываю: шапки-то нам всё равно делать. Можешь нам инструменты привезти? Ну, там из железа, чтобы быстро тук-тук-тук делать.
— Хм… Надо подумать, чем тебе помочь.
— Мы будем тебе должны, Малый Увоке, — официальным тоном заявил вождь. — Долг до скончания времён.
— Хорошо, в следующий раз я привезу тебе инструменты.
По сути, мне от туземцев ничего не нужно. Не кур же у них просить? А вот хорошее отношение очень даже пригодится. Через них можно будет наладить диалог с настоящими хозяевами острова. Пока, увы, я смог найти общий язык только с Хоа Хакананаиа.
Уже за полночь праздник закончился, и все разошлись по хижинам. Нам с Сашкой выделили отдельное жильё, без особых удобств, зато можно спокойно выспаться. Мне пришлось шикнуть на трёх девиц, которые активно тянули Сашку к себе.
— Не думаю, что стоит заводить здесь интрижки, — шепнул я сыну. — Риророко может объявить тебя женатым на одной из них, просто увидев твой интерес.
— Да, пожалуй, не буду, — Сашка хихикнул. — Представляешь, что скажет мама, если я привезу домой такую жену?
— Я бы больше опасался, что её воспитанием займётся Марья Алексевна. Она даже из дикарки может сделать приличную барышню.
Мы посмеялись и легли спать. Завтра нам нужно было добраться на другую сторону острова, а из транспорта здесь признают только собственные ноги.
Вышли мы, едва рассвело. У меня и Сашки на спинах висели рюкзаки: запас продуктов на четверо суток, фляги с водой и, главное, мешочки с подарками хозяевам острова. Зато Риророко шёл налегке с копьецом в руке, вызывая лёгкую зависть.
Извилистыми тропками, по склонам вверх и вниз, через заросли кривых деревьев и по лугам с низкой травой. Где бы мы ни шли, с одной стороны виднелся океан, а с другой пологие холмы и горки. Однообразный пейзаж, такой же, как и сам остров, утомил меня уже через час. А ведь туземцы здесь живут годами и не жалуются.
Первых хозяев острова мы увидели, когда солнце поднялось над горизонтом.
— Аху Тонгарики, — я указал Сашке на ряд каменных истуканов впереди. Все статуи были повёрнуты спиной к океану и смотрели на остров.
— Это самый большой из них?
— Нет, это они все вместе так зовутся. Что-то вроде нашего сената, — я усмехнулся, — решают важные вопросы. Только договариваются они редко, а больше спорят.
Эти статуи, похожие на грубо вытесанных языческих идолов, и были настоящими господами острова.
Удивительная причуда то ли природы, то ли каких-то древних сущностей — каждый из трёх местных вулканов был мощным источником эфира. На их фоне даже Павшие выглядели бледными тенями с каплей силы. Но эфир не выплёскивался наружу, а впитывался в вулканическую породу, наделяя её поразительными свойствами. На склонах камень раскалывался сам собой, и из чрева горы рождался новый истукан. Обладающий странным разумом, умеющий самостоятельно шагать, переваливаясь из стороны в сторону, и разговаривающий на особом языке.
За столетия на острове собралось больше восьми сотен истуканов. И все они «размышляли над проблемами бытия». Задача трёх тел? Ерунда, годящаяся только для разминки. А как насчёт задачи попарно вращающихся девяти тел, одно из которых вращается в противоположном направлении? Или поиск ответа на вопрос, кому Бог сказал «Да будет свет»? Или счисление мирового потока эфира?
Вот над такими задачами каменные истуканы и думали двадцать часов в сутки. Оставшиеся четыре часа они собачились между собой: кто быстрее нашёл правильный ответ, кто всё время вертится на постаменте, мешая другим вычислять своим скрипом, и подобные важные темы. А заодно изводили своих слуг, туземцев, требованиями, приказами и мелкими придирками. Выложить немедленно вокруг них площадку плоскими камнями! Посыпать песком! Одного натереть солью, другого облить маслом, чтобы он блестел на солнце, третьему отполировать уши. Вон, беднягу Риророко припахали выточить из красного камня всем гигантские шляпы. В общем, мыслители развлекались в свободное время как могли.
Кстати, защищать свой остров они умели отлично. Флотилию испанцев, заявившуюся сюда, они просто утопили с помощью магии. Единственный выживший, капитан Хосе Фелипе Эгуерола, сошёл с ума, когда каменные истуканы стали его допрашивать о тайнах Таланта. Кстати, он до сих пор бегает где-то по острову и пристаёт к туземцам с вопросом «Что есть истина?».