и или его попытаются освободить. А после его смерти сожгли всю его одежду и мебель из камеры, где он сидел. Закрасили в ней стены и даже расплавили столовые приборы, которыми он пользовался. Никто не должен был узнать, кто он такой.
— Но вы знаете.
— Знаю, — Людовик печально посмотрел на меня. — Хотя предпочёл бы не касаться этой постыдной тайны.
Я не стал торопить короля, задавая вопросы, и ждал, пока он сам всё расскажет.
— Его должны были похоронить на тюремном кладбище, но успели только положить в гроб. Он встал из него и убил присутствующих тюремщиков и священника. Ни выстрелы, ни удары шпагой не могли его остановить. Башню Бертодьер пришлось запереть, чтобы он не вырвался наружу. Там же остались заключённые в камерах, и конец их был ужасен. С тех пор туда никто больше не заходил, но в окнах по ночам видят его силуэт и слышат крики проклятий, которые он выкрикивает.
— Вы хотите, чтобы я его упокоил?
— Да, князь, я прошу вас об этом.
— Кто он?
Король поморщился от моего вопроса.
— Вам обязательно это знать?
— Чтобы упокоить душу, мне требуется знать, почему она задержалась в нашем мире.
— А разве вы…
— Можно изгнать и силой, но тогда, — я усмехнулся, — от Бастилии может ничего не остаться. Полагаю, такой вариант вас не устроит.
Несколько минут король молчал, раздумывая и хмурясь.
— Это брат моего прадеда, Людовика Четырнадцатого. Королева Анна Австрийская родила близнецов, двух мальчиков. Но родившийся первым был… Как бы это сказать… Повитуха слишком сдавила ему голову, и лицо младенца оказалось обезображенным. Во имя государственных интересов, — король скривился как от зубной боли, — рождение ребёнка скрыли и отправили его на остров Джерси, где воспитывали как простого дворянина. Когда же умер кардинал Мазарини, мой прадед «Король солнце» узнал о своём брате и увидел в нём угрозу своей власти. Приказал надеть на беднягу маску и заточить в тюрьме навечно.
Людовик посмотрел мне в глаза.
— Поклянитесь, князь, что никому об этом не расскажете.
— Клянусь честью, Ваше Величество.
— Вы освободите его душу?
— Приложу к этому все усилия. Только позвольте задать вам вопрос: для чего это вам?
Людовик тяжело вздохнул.
— Он всё же мой родич. И мне невыносимо думать, что его душа страдает и мучается из-за предательства родителей и брата. Никто не заслуживает подобной участи, особенно невиновный.
Прежде чем я ушёл, король пообещал, что через неделю договор о Луизиане будет подписан. А я заверил его, что до этого срока разберусь с мёртвым узником Бастилии.
После разговора с королём я вернулся к своим спутникам. Все дела были сделаны, а местные развлечения нас не особо интересовали, так что мы с Таней решили покинуть королевский приём. Но не успели и двинуться в сторону лестницы, как к нам подбежал лакей в пышной ливрее.
— Ваша светлость! — низко поклонился он. — Её Величество приглашает вас и вашу спутницу на партию в ломбер.
Мы с Таней переглянулись, и я кивнул.
— Мы с удовольствием примем её предложение.
Киж тяжело вздохнул и, будто осуждённый на казнь, поплёлся за нами. К моему удивлению, лакей повёл нас не в залы, где шла карточная игра, а во внутренние покои дворца, закрытые для обычных гостей.
Королева Франции и Наварры Мария-Антуанетта была цвергой, дочерью эрцгерцогини Австрии Марии-Терезии. Но несмотря на невысокий рост, как у всех цвергов, и возраст за тридцать, королева оставалась одной из красивейших женщин Франции. Она приветливо улыбнулась и поднялась из-за карточного стола нам навстречу.
— Добрый вечер, князь.
Королева протянула мне руку для поцелуя.
— Счастлив видеть вас, Ваше Величество.
— Tatyana Alexeevna, — произнесла она по-русски, обращаясь к Тане, — вы чудесно выглядите.
— Ваше Величество, — Таня присела в реверансе.
— Ах, оставьте эти глупые церемонии! Мне хватает придворных с их ужасно навязчивым этикетом.
Она быстро шагнула вперёд и расцеловалась с Таней, словно со старой подругой.
— Я не могла не воспользоваться случаем и не увидеться с такими необычными гостями. Прошу вас, присаживайтесь.
За ломберным столиком, покрытым зелёным сукном, было место как раз для нас троих. Киж поклонился и отошёл в дальнюю часть комнаты, где сидели две дамы, видимо, наперсницы королевы, и фон Фрезен. Так что нашему разговору за картами никто не мешал и не подслушивал.
В тонких пальцах королевы зашуршала колода карт. Пока мы шли, Киж успел просветить меня о любви Марии-Антуанетты к азартным играм и сунул мне кошелёк, чтобы было чем делать ставки.
— Ах, князь оставьте! — королева фыркнула, увидев золотые монеты. — На деньги я могу сыграть с любым из придворных. Как насчёт того, чтобы ставкой было желание? Говорят, вы летаете на каком-то удивительном воздушном судне, размером больше, чем Версаль. Я мечтаю хоть раз подняться в небо и увидеть Париж, как видят его птицы.
— Хорошо, Ваше Величество, пусть будет так, — ответила за нас обоих Таня. — У нас с князем тоже найдётся что пожелать.
Партия началась, и карты неспешно ложились на зелёное сукно под разговор с королевой.
— Как вам Париж, княгиня?
— Я бы сказала, что это город контрастов, Ваше Величество. Сочетание роскоши дворцов и грязи на улицах.
— О да! — Мария-Антуанетта рассмеялась. — Как точно вы подметили. Я была поражена всем этим, когда приехала сюда из Вены.
— Ваш родной город прекрасен, — кивнул я, — и гораздо чище.
— Вы бывали там?
— Проездом, лет тридцать назад, — Таня улыбнулась. — Ваша матушка даже сажала князя под домашний арест.
— В самом деле⁈ За что?
— В моём багаже находилась египетская мумия. Случилось недоразумение: люди из «чёрного кабинета» её выпустили и позволили сбежать.
Королева наморщила нос, секунду-другую подумала и воскликнула:
— Я помню! Мне было тогда совсем мало лет, но я помню. Папа рассказывал о каком-то страшном колдуне, от которого сбежал мертвец. Так это были вы!
Улыбнувшись, я коротко поклонился.
— Да, Ваше Величество.
— Ни за что бы не подумала! Как всё-таки удивительно сдаёт карты судьба. Кстати, партия. Поздравляю, княгиня, она ваша.
Разговор свернул на Алеутское княжество, и королева завалила нас вопросами о нём.
— Как бы я хотела там побывать, — вздохнула она.
— Вы могли бы совершить частный визит к нам, Ваше Величество.
— Увы, но это совершенно невозможно. Я обязана оставаться в Париже, рядом с моим королём.
Мы сыграли последнюю партию, и Мария-Антуанетта взяла перо, чтобы записать её итог.
— Вы будете смеяться, но у нас ничья. Поразительно! На моей памяти такое случалось всего несколько раз. Даже не знаю, что теперь делать?
— Это не ничья, Ваше Величество, — Таня коснулась руки королевы, — мы все победили. И будет справедливо, если каждый из нас получит исполнение одного желания.
— С удовольствием помогу вам посмотреть на Париж из-под облаков, — кивнул я.
— Что же, пусть будет так. Tatyana Alexeevna, — королева посмотрела на Таню, — я знаю, что должны получить вы. Поверьте, вы бы и сами страстно этого желали, если бы знали о его существовании.
Она сделала знак рукой, и к столику подбежала одна из женщин с небольшим ларцом в руках. Мария-Антуанетта взяла его и передала Тане.
— Возьмите. Екатерина Медичи привезла его из Флоренции в качестве приданного. Её муж, Генрих Второй, подарил его своей фаворитке Диане де Пуатье, вызвав у королевы немалую обиду. Но после смерти короля он снова вернулся к Екатерине. Все эти годы он хранился в королевской сокровищнице и ждал вас.
Таня открыла ларец и удивлённо воскликнула. На бархатной подушечке лежал изящный золотой обруч поразительно тонкой работы, украшенный яркими драгоценными камнями и затейливой инкрустацией. Красивейшая вещь, не имеющая цены.
— Он великолепен… Ваше Величество, я не могу принять столь драгоценный подарок.
— Я настаиваю, Tatyana Alexeevna. Этот венец как нельзя лучше подходит к вашей красоте.
— И всё же это слишком дорогой подарок за простую партию в ломбер. Чем я могу отплатить за такую красоту?
— Не стоит даже говорить об этом… Впрочем, есть одна вещь, которой вы можете меня порадовать.
— Я в вашем распоряжении, Ваше Величество.
— Мне говорили, что это вы разработали особую целительную магию.
— Да, это так.
— Мой старший сын… — По лицу Марии-Антуанетты пробежала тень. — Умер от чахотки. И я опасаюсь, что младший, Людовик Карл, тоже ею болен. Если вы…
— Ни слова больше, Ваше Величество, — Таня улыбнулась. — Назначьте время, и я сделаю всё, что в моих силах.
Ай да королева! Киж докладывал мне, что Марию-Антуанетту считают ветреной, взбалмошной и недалёкой. Но сейчас она показала себя отличным стратегом: вместо того чтобы попросить напрямую и остаться нам должной, она разыграла маленький спектакль с партией в карты и повернула всё так, чтобы Таня оказывала ей услугу из чувства благодарности. Браво, Ваше Величество, браво!
— Вот только мы забыли о князе, моя дорогая. Нехорошо оставлять его без награды.
Княгиня и королева обернулись ко мне.
— Не волнуйтесь, Ваше Величество, — Таня подмигнула мне, — я возьму на себя его желание.
— Хорошо, — королева кивнула, — а я добавлю к этому один совет.
Она наклонилась ко мне и тихо произнесла:
— Князь, опасайтесь авалонцев. Их посол, герцог Сазерленд, интересовался вашим приездом в Париж и делал крайне недружелюбные намёки в ваш адрес.
— Благодарю, Ваше Величество. Я обязательно прислушаюсь к вашему совету.
Всё, что необходимо, было уже сказано, и мы покинули покои королевы.
— Ты заметил? Она жульничала, — шепнула мне Таня.
— В самом деле?
— Я точно видела. Королева могла нас обыграть, но всеми силами постаралась свести игру вничью.
— Хитрюга, — я усмехнулся. — Как всё выкрутила.