— Кхм…
— А эти достойные люди готовы разделить с вами прибыли. Вы только представьте, какие это деньги!
— Боюсь, это невозможно, — без тени улыбки я посмотрел в глаза интенданту. — Никакой работорговли я не потерплю. А все рабы, живущие на территории Луизианы, должны получить свободу.
— А как же последствия, ваша светлость? Столько людей сразу останутся без работы, без крыши над головой, без средств к существованию! Если всех рабов отпустить разом, то они же просто умрут от голода!
— Да, вы правы, де Ванн. Такой вариант нужно предусмотреть и отметить особым указом. Скажем, бывшие хозяева будут обязаны выдать освобождаемым запас продуктов на месяц и определённую сумму подъёмных.
— Ваша светлость! Это никак не возможно! — он всплеснул руками. — Это же чистое разорение для многих! У них просто нет таких денег! Всё, что у них есть, — маленькая плантация. Кто будет обрабатывать землю и собирать урожай?
— Наверное, сами. Всё сами, дорогой Рене. Как сказано в писании: в поте лица придётся тебе добывать хлеб свой.
— Но…
— Де Ванн, а лично вы собираетесь возвращаться во Францию или остаётесь здесь?
Он тяжело вздохнул.
— Мне некуда возвращаться, ваша светлость. Боюсь, я буду просить вас принять меня в подданство.
— В таком случае, Рене, — я улыбнулся, — вы должны отстаивать не интересы ваших «достойных» людей, а помогать мне. Донести до ваших знакомых мои требования и постараться решить проблемы так, чтобы я остался доволен. Вы меня поняли?
Он снова вздохнул, подумал и начал выторговывать себе условия перехода под мою руку. Впрочем, надо отдать ему должное — интендант прекрасно знал, что может мне предложить и на что я не соглашусь. Так что следующие два часа мы согласовывали дорожную карту для местных плантаторов. Я не собирался их грабить и отнимать землю, но освободить рабов им придётся, как и прекратить торговлю живым товаром из Африки. Пусть ищут другие способы заработка или уезжают подальше.
— Ваша светлость, скажите, а есть надежда, что вы оставите меня главой Нового Орлеана?
— Посмотрим на ваше поведение, Рене. Покажете себя во время переходного периода, и мы вернёмся к этому вопросу.
Между делом я поинтересовался его мнением о бароне де Брасье. Де Ванн закашлялся и отвёл взгляд.
— Простите, ваша светлость, но я не тот человек, с кем стоит обсуждать барона.
— И всё же, Рене. Мне будет интересно послушать ваше мнение.
— Скажем так, — он пожевал губами, — барон не тот, кем кажется. Он, как бы это сказать, очень увлекается мистикой и странной магией. Ходят слухи, которые передают шёпотом, что ни один из врагов барона не прожил и недели.
Я удивлённо поднял брови.
— Мистикой? Что вы имеете в виду?
— Не спрашивайте, ваша светлость. Я не разбираюсь в магии, а в городе рассказывают разные жуткие вещи. Но я точно не буду ссориться с бароном и никому не советую переходить ему дорогу.
Больше ничего путного из него вытащить так и не удалось. Мы закончили разговор, и я поехал обратно в посольство. Странного барона я решил отложить на завтра, чтобы разобраться в его «колдунстве» со свежей головой. Хотя, может, там и не было никакой магии, а лишь запугивание и жестокость. В любом случае с этим персонажем придётся что-то делать — такому сударю в моём городе делать нечего.
Мы с Таней ужинали, когда буфет у дальней стены затрясся, дверцы открылись, и оттуда вылез Анубис.
— Не проще ли заходить через дверь?
Шакалоголовый оскалился и коротко усмехнулся. Похоже, его развлекал этот трюк, и он собирался им пользоваться при любом удобном случае.
— Ты нашёл человека, что я просил тебя?
Анубис сел напротив меня и покачал головой.
— Его нет ср-р-реди живых. Ср-р-реди мёр-р-ртвых душу я тоже не нашёл.
— Прости? А где он тогда?
Бывший Талант молча пожал плечами. Взял со стола булку и начал крошить её на скатерть, всем видом показывая, что раздражён.
— В городе есть некромант?
Анубис отрицательно покачал головой.
— Некр-р-романта нет. Есть Павший.
Глава 8Ночной гость
— Кто? Трисмегист?
Анубис помотал башкой.
— Нет. Кто-то мелкий, но злой.
— Можешь найти его?
Уже много лет я не создавал Копьё Пелея, но помнил его плетение назубок. Разбуди меня посреди ночи, укажи на Павшего, и я тут же метну в него это заклятие. И только потом буду разбираться, как его звали и зачем он явился.
— Не могу, — шакалоголовый щёлкнул зубами. — Хитр-р-рый, пр-р-рячется.
— Понятно. — Я отложил вилку, потеряв аппетит. — Присмотрись вокруг, пожалуйста, на случай, если он вылезет.
Кивнув, Анубис доломал булку, отряхнул ладони и отправился обратно к буфету. Грюкая посудой, залез внутрь и захлопнул за собой дверцы.
— Не нервничай, — Таня улыбнулась и положила ладонь на мою руку. — Ты разобрался с самыми сильными Павшими, а тут какая-то мелочь. Может быть, он сам сбежит, когда услышит о том, что ты здесь.
— Посмотрим, — у меня вырвался невольный вздох.
Теперь придётся задержаться в Новом Орлеане и разобраться с Павшим. Оставлять такую дрянь на своей территории нельзя: обязательно начнёт гадить, знаю я их породу.
Впрочем, всё, что ни делается, — всё к лучшему. Время ещё есть, а мне будет полезно размяться и чуть-чуть повоевать перед Парижем. За последний десяток лет у меня не было ни одной дуэли, ни даже сколько-нибудь серьёзной стычки. А во Франции полно забияк, готовых вызвать любого, особенно заморского князя. Так что надо пользоваться случаем и восстанавливать боевые навыки.
С этой обнадёживающей мыслью я и закончил ужин. День выдался сложный, так что мы с Таней не стали долго сидеть и отправились спать. Остальное посольство тоже постепенно затихло и погрузилось в сонное спокойствие.
Не знаю, то ли новость о Павшем не давала мне покоя, то ли эфирный фон дрожал больше обычного, но я никак не мог заснуть. Только-только начинал дремать и тут же «выныривал» обратно. Пялился в тёмный потолок, слушал, как сопит Таня во сне, и от нечего делать плёл «ловчую сеть», опутывая посольство. Нет, я не опасался нападения и не пытался узнать тайны сотрудников, а просто решил найти кухню и тихонько прогуляться туда. Если уж не идёт сон, то можно устроить себе ночной перекус и почитать интересную книгу.
Кухню и кладовую с продуктами я нашёл в дальнем крыле посольства и мысленно прочертил путь до неё. Тихонько встал, чтобы не разбудить Таню, накинул халат и не спеша пошёл на кухню.
— Мяу!
Из темноты вынырнул Мурзилка и пристроился рядом, ехидно косясь на меня зелёным глазом. Рыжий мурчатель всегда присоединялся ко мне во время ночных перекусов. Залезал на стул рядом, требовал поставить перед собой тарелку и звуками указывал, какую вкусность ему положить. В эти моменты казалось, что фигура кота двоится и вместе с Мурзилкой за столом сидит Акеру, двухголовый человеко-лев. Вот только ростом он не удался, больше походил на ребёнка, и поведением тоже: Акеру баловался, корчил рожи и показывал язык Анубису, если тот был рядом.
Так вышло и на этот раз. Мурзилка устроился за столом, внимательно наблюдая, как я колдую над бутербродами для себя.
— Мя!
— Кусочек ветчины?
— Мяу!
— Два, понял. Куриную грудку тоже класть?
— Мя!
— Сыр?
— Фыр!
Я водрузил на стол две тарелки и уселся напротив кота.
— Приятного аппетита, Мурза.
Кот не стал мне отвечать и занялся едой. А я открыл книгу, взял бутерброд и отключился от мира.
Трак-трак-трак!
Мы с котом не сразу поняли, откуда доносится звук. Будто скребли железом по железу самым противным образом. Я отложил книгу и потянулся к «ловчей сети». Мгновение — и весь особняк предстал у меня перед внутренним взором.
За дверью, отделявшей кухню от сада, стоял человек. Слегка пошатывающийся, будто пьяный, он тыкал ключом в замок, пытаясь попасть в скважину. Вроде ничего удивительного: ну, загулял один из опричников и поздно вернулся в посольство через чёрный вход. Вот только я никак не мог опознать этого человека — «ловчей сети» он казался каким-то серым, будто выцветшим.
Трак-вжик-чики-чики!
Он всё-таки сумел вставить ключ, повернул его и открыл дверь. Свет осветил человека, стоящего за порогом, и я от удивления моргнул.
— Кузнецов⁈
Он не ответил и, пошатываясь, вошёл в дом. Мурзилка оскалился, выгнулся дугой и зашипел на ночного гостя. Кожа его была пепельной, словно у покойника. Глаза неприятно белёсые, смотрящие прямо перед собой. Волосы на голове неаккуратно обрезаны, словно их кромсали ножом. И самое жуткое, губы у него были зашиты толстой суровой ниткой.
— Ёшки-матрёшки!
Уронив бутерброд и бросив книгу, я вскочил со стула.
— Что ты такое⁈
Чем дольше я вглядывался в ночного гостя, тем больше меня охватывало недоумение. Он не был живым, насколько я мог судить. Но и мёртвым его тоже нельзя было назвать. Кузнецов будто застрял посередине между жизнью и смертью, превратившись во что-то донельзя странное.
Покачнувшись, он перевёл взгляд на меня, выставил перед собой руки и шагнул вперёд. Не задумываясь, я взмахнул ладонью, вытаскивая эфирную плеть, и хлестнул ею Кузнецова.
Ничего! Бич, рассекающий смертную плоть, ничего не смог сделать «Кузнецову», только отбросил его назад. Он ударился о стену, глухо захрипел и снова двинулся в мою сторону шаркающими шагами.
Удар! Ещё удар! «Кузнецов» отлетел к стене, и я сбил его с ног. Мурзилка яростно шипел на ночного гостя, но в драку ввязываться не спешил, так же, как и я, не понимая, с чем мы столкнулись.
— Анубис!
«Кузнецов» опять вскочил и дёрнулся в сторону, уходя от плети.
— Анубис, где тебя носит⁈
В буфете, слева от странного мертвеца, зашуршало, дверцы приоткрылись, и показалась шакалья голова. В тот же момент «Кузнецов» зарычал, прыгнул к буфету и ударил Анубиса кулаком. Бывший Талант взвизгнул, загрохотал посудой внутри и исчез.