Он распечатал конверт и пробежал взглядом по строчкам. При этом так кривил губы, будто я принёс ему весть о кончине любимой тётушки.
— Урусов, значит, — Реад покачал головой.
— Так точно, господин полковник.
— Пётр Иванович велит принять вас на службу в Обсервационный корпус, ежели найдётся вакансия.
Он состроил лицо, словно я денег в долг просил.
— Однако штаты уже сформированы. Корпус — это не просто шесть полков! У нас сосредоточены две трети артиллерии армии. Вы понимаете, как важна подготовка орудий? А у вас, капитан-поручик, военного опыта нет-с. Боюсь, назначить вас в корпус никак не возможно.
Полковник окинул меня оценивающим взглядом.
— К тому же, Урусов, корпус получил жалованье за полгода вперёд. Если я назначу вас в полк, деньги увидите в лучшем случае летом. А ведь вам придётся достойно представиться своим сослуживцам, пошить мундир по нашему образцу и квартироваться в городе до выступления в поход.
Несколько секунд я с удивлением смотрел на Реада. Служить за свой счёт? Хорошенькие, однако, порядки. Может, прикажут ещё пушки самому купить? Но тут до меня дошло — полковник хочет от меня взятку за назначение в корпус. Тем самым жалованием за полгода.
Он что, считает, что я прямо мечтаю поступить в опричники к Шувалову? Так он глубоко заблуждается. Но прямо отказываться нельзя, как и показывать, что в гробу я видал Обсервационный корпус — пусть он меня сам отправит служить в другое место. Что ж, придётся изображать скупость и безденежье.
— Прошу прощения, господин полковник, как же без жалования? В дороге поиздержался, пока из Петербурга ехал, — я демонстративно вздохнул. — Хоть бы в казарме квартироваться тогда, комнаты в городе дорого снимать будет.
Реад покачал головой.
— Офицеры нашего корпуса не живут в казармах, как младшие чины. Мы элитное войско, а не линейная часть.
Я вздохнул ещё раз, всем видом выражая расстройство.
— Нет-с, никак не могу назначить вас в корпус. Тем паче фейерверхмейстеров в других частях не хватает.
Очень хорошо! Вот я и получил, что хотел. Добавим последний штрих для реалистичности — полковник должен видеть, что я расстроен.
— Неужели никак в корпус нельзя? Пётр Иванович говорил, что рекомендует меня лучшим образом. Господин полковник, можно ведь что-то придумать? Ну хоть не сразу, а позже.
— Не знаю, не знаю, Урусов, — он покачал головой, — приходите после летней кампании, там и поговорим. Покажете себя хорошо в войсках, подумаем над вашим переводом в корпус.
Сделав печальный вид, я кивнул.
— Так точно, господин полковник. Куда прикажете направиться?
— Подождите в приёмной, вам вынесут предписание.
Я щёлкнул каблуками, как делал Киж, и вышел из кабинета.
Ненавижу бюрократию и чиновников, заставляющих ждать. Я просидел в приёмной два часа, пока не появился молоденький подпоручик.
— Капитан-поручик Урусов!
Высокомерно задрав подбородок, он вручил мне бумагу.
— Вам предписывается отбыть в расположение Первого корпуса русской армии генерал-аншефа Фермора.
И, не дожидаясь ответа, подпоручик ушёл обратно. Да уж, ребятки из Обсервационного корпуса считают себя выше остальной армии. Как бы они не получили больно по носу с таким зазнайством.
Я спрятал бумагу и вышел из особняка. Но не успел отойти и двух шагов, как меня догнал Суворов.
— Константин Платонович, получили? В Первый корпус?
— Так точно, Александр Васильевич. Ваша работа?
Подполковник весело усмехнулся.
— Сто рублей за вас отдал. Гордитесь, не всякого полковника за такие деньги перекупают.
— Простите, Александр Васильевич, я правильно понял — вы заплатили за моё назначение в ваш корпус сто рублей?
— Ну да. Обычное дело, когда толкового человека нужно заполучить. Успей кто из Второго корпуса, так вас бы туда направили.
Мне пришлось сделать усилие, чтобы не поморщиться. Вот уж, казалось бы, воюющая армия, одно дело делают. Но нет, и здесь конкуренция и взяточничество. Наверняка ещё интриги какие-нибудь, подсиживание и всё такое.
— Вы уж меня не подведите, — шутливо подмигнул Суворов, — разберитесь с нашей артиллерией.
— Сделаю всё, что смогу, Александр Васильевич.
— Я собираюсь ехать в штаб корпуса через два дня. Составите мне компанию? И мне веселее, и вам плутать не придётся.
— Александр Васильевич, я и сам хотел вас об этом просить. Буду премного благодарен!
— Вот и замечательно.
Он вытащил из кармана листок бумаги, карандаш и записал мне адрес на немецком.
— Здесь я остановился. Пошлите вашего денщика, я сообщу, где мы встретимся. А сейчас, прошу прощения, мне надо задержаться, утрясти кое-какие дела.
Мы попрощались. Суворов пошёл обратно в штаб Обсервационного корпуса, а я к лошадям, где меня ждал Васька с Мурзилкой за пазухой.
Не успел я отъехать от поместья, где стоял штаб Обсервационного корпуса, и двести саженей, как наперерез вывалились из переулка четверо молодых офицеров. Парочка пехотных прапорщиков, подпоручик-драгун и гусарский поручик. Последний выделялся дорогим на вид мундиром и горделивой осанкой. Вся компания была изрядно пьяна, вид имела удалой и явно нарывалась на неприятности.
— Тпру!
Один из прапорщиков попытался поймать под уздцы моего коня, но чуть не упал ему под копыта.
— Стой!
Гусар заступил мне дорогу.
— Стоять, говорю!
— Что вам угодно, сударь?
Анубис в груди проснулся и с интересом выглядывал наружу. Офицеры, и особенно Талант гусара, его крайне заинтересовали.
— Вы, ик! — один из прапорщиков пошатнулся и чуть не упал. — С-с-сударь, Обсрвц…, ик! Обсервц… Ик!
— Вы из Обсервационного корпуса! — пришёл на помощь подпоручик.
— Это не так.
— Вы оттуда выехали. — Гусар прищурился, словно задумывая пакость. — Мы все это видели.
— И что с этого, судари?
— В-в-вы того. Ик! Вы этот. Опрчнк. Вот!
— Да-с. Вы шуваловский опричник. Ваше пребывание здесь оскорбляет нас.
— Судари, мне кажется, вас оскорбляет ваше состояние. Идите проспитесь, чтобы не выглядеть как пьяные свиньи.
Офицеры переглянулись, пытаясь уловить смысл в моих словах. Секунды три им понадобилось, чтобы сложить мысли в кучку.
— Да вы!
— Опрчнк! — прапорщик снова попытался упасть, сделал несколько неловких шагов в сторону, налетел на забор, да так и застыл, держась за него обеими руками.
— Вы нас оскорбили!
— Это вызов!
— Да, вызов!
— Дуэль!
Слово прозвучало. Они искали её, провоцировали и получили отличный повод меня вызывать.
— Господа офицеры, я старше вас по званию. Вы нарушаете субординацию и позорите дворянскую честь, пытаясь найти предлог для дуэли.
— Я князь! — взвился гусар. — Может, вы член императорского дома, чтобы указывать мне, кого вызывать? Нет? Тогда я вас вызываю. Вы трус и подлец. Я требую сатисфакции!
Анубис радостно зарычал, желая драться прямо сейчас.
— Немедленно! — гусара-князька несло. Лицо его покраснело, глаза выпучились, а Талант был на взводе для первого удара.
— Дуэли запрещены на территории города.
Князёк зло ощерился:
— Мы будем драться за городскими стенами. Знаете Росгартенские ворота? Сразу за ними, на берегу Обертайха.
Они не собирались отступать, а во мне проснулось накопившееся за последнее время раздражение. Все эти Тайные канцелярии, императрицы, вельможи, их интриги и дурацкие пушки копили во мне ярость и требовали выхода. Дуэль? Отлично! Пристрелю этого напыщенного болвана и поеду с Суворовым в войска.
— Значит, желаете дуэли, сударь?
— Да-с. Желаю!
— Отлично. Не в моих правилах отказывать на такие вызовы. Значит, мы встретимся завтра на рассвете там, где вы сказали. За Росгартенскими воротами, верно?
Офицеры, уже обрадовавшиеся моему согласию, растерялись.
— Завтра?
— Утром?!
— Сегодня! — гусар топнул ногой. — Сейчас. Немедленно!
— Сударь, — я наклонился в седле, — вы настаиваете, чтобы я дрался без секунданта? Я не ослышался? Мне начинает казаться, что вы желаете не честного поединка, а какой-то подлости.
Гусар осёкся, дёрнул головой и несколько раз моргнул, собираясь с мыслями.
— Вы можете взять вашего секунданта сейчас, мы подождём час.
— Сударь, — я холодно улыбнулся ему, — вам, верно, нечем заняться, а я на императорской службе. И закончить её дела я обязан прежде, чем выходить к барьеру. А потому потрудитесь следовать дуэльному кодексу. Мы дерёмся на рассвете, и точка.
Подпоручик, до этого стоявший прямо, начал пошатываться, а затем и вовсе вознамерился прилечь прямо на дорогу. Остальные подхватили его и отвели к забору, где уже стоял пехотный прапорщик. Путь был свободен, и я послал коня шагом — нечего мне больше здесь делать. Разговаривать с этими хамами совершенно неинтересно, пусть завтра с ними «болтает» Анубис.
— Мы будем завтра, майор! Обязательно! И попробуйте только не явиться! — прокричал мне в спину гусар.
Он принял меня за майора? Да и ладно, пусть думает, что хочет. Уж точно я не собираюсь возвращаться и уточнять. Может, ему приятнее будет, если его убьёт чин повыше.
В переполненном военными городе Киж умудрился каким-то чудом найти приличное жильё. Три комнаты на втором этаже небольшого дома, да ещё и не на самой окраине. Утром оттуда выехал какой-то полковник, и тут же появился Киж, опередив других конкурентов.
Впрочем, мертвец попросил разрешение уйти на всю ночь. Развлечься, как он выразился.
— Экскурсия по злачным местам? — я спросил его, едва не расхохотавшись.
— Что вы, Константин Платонович. Исключительно карты и бильярд. Совершу небольшой вояж, сниму сливки с местного общества.
— Дмитрий Иванович, объясни мне, пожалуйста. Ты же мёртвый, откуда такая любовь к деньгам? И главное, зачем они тебе?
Киж состроил хитрую рожу.