— О да, — он задрал нос, — наш каталог больше, чем в Кёльне. И уж точно префосходит фсё, что есть в Петербурге.
— А уж ваш знаменитый двадцатитомник — редкость, какую не сыщешь во всей Европе.
Во взгляде библиотекаря появилась королевская спесь.
— Так и есть. Это полное собрание деланной магии, молодой человек. Любой униферситет был бы счастлиф получить копию. Но мы не разрешаем их делать. Желаете взглянуть? Учтите, прикасаться руками запрещается, только смотреть.
— Боюсь, моё сердце не выдержит вида великолепной книги, которую нельзя прочитать.
Библиотекарь снисходительно усмехнулся.
— Только профессорам фысокой науки разрешается читать этот труд. Исключения делаются с письменного разрешения ректора.
— Понимаю, — я склонил голову, — а могу я попросить книги попроще? Меня интересует общая теория деланной магии.
— Общая теория? Хм… — он прищурился, — приходите через неделю, я составлю фам подборку.
— Прошу меня простить, а нельзя как-нибудь быстрее? Скажем, прямо сейчас?
Цверг смерил меня презрительным взглядом.
— Ф библиотеке нельзя торопиться, молодой человек. Книги не любят пустой суеты и бестолковой спешки, — он поджал губы и добавил: — Подборка из десяти книг прямо сейчас обойдётся фам в десять серебряных талеров.
Вот ведь жук! Нельзя торопиться, понимаешь ли. А за деньги, значит, можно? Ладно, пусть будет так. Недели у меня нет, завтра я должен отбыть в войска. Правда, цены у этого цверга просто безбожные.
— Русскими рублями возьмёте? Серебряными, естественно.
Он кивнул.
— Оплата фперёд, молодой человек.
Не торгуясь, я отсчитал ему деньги. Грабитель, а не библиотекарь.
— Очшень хорошо. Дитфрид!
На зов из-за стеллажей выбежал худой молодой человек. Низенького роста, безбородый, с цвергскими чертами лица.
— Дитфрид, принеси молодому человеку книги по списку тридцать пять.
— Слушаюсь, господин Зузак.
Он поклонился и исчез между книжными шкафами.
— Присаживайтесь, — библиотекарь указал на столики в центре зала, — выбирайте любой.
Мошенник, самый настоящий бандит. Список тридцать пять, да? А как же «составлю подборку за неделю»? Нет, не зря я цвергов недолюбливаю. И самое плохое, что ругаться с ними бесполезно — они не понимают, что не так в их поведении. Прижимистость, скупость и жадность считаются национальной добродетелью. А уж развести на деньги инородца — так и вовсе святое дело. Ладно, ерунда, в любом случае, мне нужны эти книги.
Из всех книг, что принёс молодой цверг, по-настоящему полезной оказалась только «Малая теория Знаков и Печатей». Остальные были написаны путано, авторы изгалялись в выражениях и больше прославляли себя, чем объясняли читателю. А «Малая теория» была написана ясно, чётко и освещала многие тонкие моменты. К моему удивлению, её автором была женщина — Кристина Роккати. Кажется, я даже слышал о ней: итальянка-вундеркинд, лет пять назад ставшая президентом Академии Ровиго. Молодец какая! И добилась многого, и пишет так, что отрываться не хочется.
Увы, как бы хорошо Роккати не писала, но одолеть книгу за день было невозможно.
— Уважаемый, — с книгой в руках я подошёл к библиотекарю, — подскажите, где я могу приобрести экземпляр этой книги? Быть может, книжные лавки, букинисты, или ваша библиотека делает копии.
Зузак посмотрел название и покачал головой.
— Увы, ничем не могу помочь. Этот научный труд не продаётся в городе. А копии мы не снимаем — читайте здесь, если вам необходимо. Выносить книги из библиотеки строго воспрещается.
Он забрал у меня томик.
— Дитфрид! Отнеси книгу на полку, наш посетитель уже закончил.
Кажется, мой вопрос о копии его раздосадовал. Ну, прости, дядя, не все могут сидеть в твоём хранилище месяцами. Может быть, потом, когда буду возвращаться с войны, я задержусь в Кёнигсберге и почитаю.
— До свидания, уважаемый.
Я поклонился и вышел из библиотеки. «Малая теория», Кристина Роккати — надо обязательно запомнить на будущее.
Спустившись на первый этаж, я снова прошёл мимо лекционной, где выступал Кант. Народ у дверей исчез, а внутри были заняты только половина мест.
— Бу-бу-бу. Die deutsche Wissenschaft weiß mehr über die Feinheiten der Magie als jede andere Wissenschaft. Бу-бу-бу, бу-бу-бу…
Нет, это я точно слушать не буду. Если уж приспичит, куплю книгу этого профессора и сам посмотрю, о чём он там вещает.
— Господин, подождите!
Быстро топоча, меня догнал молодой цверг Дитфрид из библиотеки.
— Что такое?
— Господин, вы хотели купить «Малую теорию Знаков и Печатей»?
— Ты знаешь, где она продаётся?
Глаза у цверга стали хитрые-хитрые.
— Не где, а у кого, господин.
— И у кого же?
— У меня, — он растянул губы. — Всего триста талеров, сударь, и она ваша.
В горле у меня запершило от неожиданности.
— Триста?
— Да, господин. Дешевле вы нигде не найдёте. Даже в Берлине она будет стоить не меньше сорока.
Я задумался: нет, в Берлине книга будет дешевле, однозначно. Но вот попаду ли я туда в этом году? Да и в армии у меня будет не слишком много времени для чтения.
Цверг занервничал, видя мои сомнения, и принялся торговаться:
— Господин, только для вас я готов уступить. Пусть будут серебряные рубли.
— Пятьдесят.
— Вы грабите бедного сироту, господин. Двести пятьдесят.
— А бедный сирота обворовывает библиотеку. Сто.
— Ну что вы, господин! Эту книгу до вас не читал ни один человек, она ведь написана женщиной. Двести сорок.
Сторговались мы на ста семидесяти. Издание редкое, полагаю, и популярностью не пользующееся. Быть может, я даже заключил выгодную сделку.
Получив деньги, цверг достал книгу из-под камзола, вручил мне и тут же умчался прочь. А я сунул её под мышку и пошёл из университета обратно в наши комнаты.
Утром мы погрузились на лошадей, чтобы ехать к Суворову. Васька ещё вечером привёз записку от него — подполковник просил собраться пораньше. Дорога неблизкая, а он хотел заехать по пути по делам корпуса.
— Вашбродь, бумажка, что вы мне давали.
Васька передал мне листок с адресом. Только сейчас я сообразил, что текст написан не по-русски.
— А ты что же, по-немецки читать умеешь?
Денщик пожал плечами.
— Зачем мне, вашбродь. Я энту бумажку немцам по дороге показывал, они и указали, куда идти.
Я махнул рукой, и мы двинулись по пустым улочкам Кёнигсберга на встречу с подполковником.
Он уже ждал нас в компании трёх солдат на низеньких немецких лошадках — механика, но дешёвая и неприхотливая. Думаю, трофейные, закупать таких для простых солдат ни за что бы не стали.
— Константин Платонович! — Суворов мне искренне обрадовался. — Вы, смотрю, ранними подъёмами не тяготитесь. Бодры, свежи, как огурчик.
— Что есть, то есть, Александр Васильевич. Зато вечером от меня не так много проку, не люблю полуночничать.
Суворов вздохнул:
— Не страшно. Мы ночами не воюем, всё больше утром да днём.
Солдаты погрузили на лошадей последние тюки, и мы двинулись к выезду из города. Впереди я с Суворовым, за нами солдаты, а замыкали Васька с Мурзилкой за пазухой и Киж. На него снова никто не обращал внимания, будто его и не было.
— Вы слышали, Константин Платонович, какой скандал вчера произошел?
— Нет, ни краем уха.
— За городом случилась дуэль. Четыре офицера повздорили с майором из Обсервационного корпуса, так он их и убил разом.
— Всех?
— Представляете, именно всех. И секунданта, и двух наблюдателей.
— Ужас какой.
— И не говорите. Офицеры на ушах стоят, требуют найти нарушителя. Генералы шуваловские на дыбы встали — никого отдавать не собираются и грозят всякими карами. Не позволим, говорят, допрашивать наших майоров. И вообще, дуэль была за городом, под юрисдикцию коменданта не попадает. Чуть до открытого столкновения не дошло, насилу успокоили. Ничего, — Суворов тряхнул головой, — вот приедет генерал-аншеф Салтыков, все эти безобразия прекратит. Строг новый командующий, не любит беспорядка в войсках.
Я согласно кивнул. Не ожидал, честно скажу, что дуэль породит такую бурю. Надеюсь, командующий не допустит столкновений между корпусами — лучшего подарка Фридриху и представить нельзя.
Глава 31— Батарея
Мариенвердер, где находилось командование Первого корпуса, оказался небольшим аккуратным городком. Дома теснились вокруг замка из красного кирпича, который местные называли Епископским. Там, за толстыми стенами, и расположил штаб корпуса генерал-аншеф Фермор.
Мне сразу бросился в глаза порядок: никаких пьяных офицеров, солдаты не выглядят оборванцами, караулы расставлены и несут службу. Вот что называется нормальная армия, а не как в Кёнигсберге!
В воротах замка нас остановили. Усатый пожилой прапорщик, видимо выслужившийся из унтеров, проверил документы и только после этого пропустил внутрь. Однако, порядок и безопасность, как и положено.
— Константин Платонович, — Суворов спешился и окинул меня взглядом, — давайте ваше предписание.
— Зачем?
— Вас до вечера мурыжить будут с бюрократией. Я сам ваши документы оформлю. Мне сейчас всё равно к командующему докладываться, так сразу и ваше назначение решу лучшим образом.
Отказываться от такого предложения я не стал. Суворов давно при штабе, ему виднее, как быстрее оформить бумажки. Так что я отдал документы и принялся ждать.
Бюрократия показала себя во всей красе. Время тянулось, Суворов не появлялся, я мучился ожиданием. Даже смотреть здесь было не на что. А Киж последние дни ходил мрачный, как туча, отвечал односложно и поддерживать разговор не желал. Думаю, это оттого, что где-то рядом находится место его смерти.
Примерно через час у меня появилось хоть какое-то развлечение — во двор замка въехала кавалькада всадников. Высокий генерал, чуть за тридцать, на сером авалонском рысаке и десяток кирасир в начищенных до блеска кирасах.