На входе меня встретил расфуфыренный лакей с угодливым личиком. Судя по ливрее, он служил здесь ещё при старых хозяевах и остался при новой власти.
— Добрый фечер, фаше благородие!
Я кивнул ему и спросил:
— Милейший, а расскажи-ка мне, какие тут порядки у господ офицеров — что где находится и так далее.
— Ежели фаше благородие желает отужинать, то фам направо, ф большую столофую. А общестфо офицероф собирается ф Синей гостиной, что налево. Там же бильярд и карточные столы. Если фам угодно стреляться, то лучше фсего это делать ф оранжерее, там сейчас ошень красифо.
Я усмехнулся — только стреляться мне сейчас и не хватает. Нет уж, надо сделать паузу и не частить. Раз в месяц дуэли более чем достаточно.
Дав лакею на чай, я отправился налево, знакомиться с обществом.
Не знаю, кто назвал гостиную Синей, но он явно страдал дальтонизмом. Обои на стенах были цвета первой травы, а шторы тёмно-зеленые. Впрочем, зелёных мундиров пехотных офицеров здесь хватило бы любую комнату превратить в лесную лужайку.
Я вошёл и огляделся по сторонам. Так-так, ни одного знакомого лица. Придётся наводить контакты с самого начала. Интересно, здесь есть традиции, как должен представляться новый офицер? Суворов вроде бы ничего такого не говорил.
Несмотря на то, что вошёл я тихо и внимания не привлекал, не прошло и минуты, как на меня уставились все присутствующие. Секунда, другая, и ко мне направился сразу десяток офицеров.
— Сударь, — пехотный капитан со шрамом на щеке приблизился ко мне почти вплотную, — вы ведь… фейерверхмейстер, верно?
В глазах у него мелькнул опасный огонёк.
— Да, вы правы, — я кивнул, — именно фейерверхмейстер.
Капитан осклабился, показав жёлтые зубы.
— Вы-то мне и нужны! Не желаете ли выйти со мной в оранжерею, обсудить прусскую кампанию?
— Боюсь, сударь, это будет невежливо. Тем более что я с вами пока не знаком.
Остальные офицеры придвинулись ближе, будто брали меня в кольцо.
— Я настаиваю, сударь, — капитан наклонился вперёд, — или мы заставим вас выйти силой.
Глава 33— И бросай его в воду
— Силой? Да вы смельчак, господин капитан. А заставлялка у вас отросла?
Я посмотрел ему в глаза и разбудил Анубиса. Если они навалятся всей толпой, эту сине-зелёную гостиную точно придётся ремонтировать, возможно, вместе со всем особняком.
Капитан вспыхнул, покраснел и тоже призвал Талант. Воздух между нами чуть не заискрил эфиром от напряжения. На кончиках пальцев я начал делать заготовку под силовой Знак, а Анубис экстренно качал эфир в защитную татуировку. Ух, повеселимся сейчас! После такого меня или выгонят из армии, или расстреляют из моей же пушки, если вовремя не сбегу. Куда там Диего предлагала ехать? В Испанию?
— Константин Платонович?!
Звонкий юношеский голос разорвал напряжённую паузу. Из толпы офицеров выбрался молодой поручик.
— Константин Платонович, точно вы! Я вас сразу узнал! Здравствуйте!
Он подскочил ко мне, схватил руку и крепко пожал, тряся в воздухе.
— Серафим?!
— Вы меня помните! Рад вас видеть! — Он повернулся и обратился к офицерам: — Господа! Разрешите представить вам моего друга, муромского помещика и дважды мага Константина Платоновича. Самый что ни на есть Талантливейший колдун и одновременно гениальный деланный маг. Прошу любить и жаловать, господа!
Капитан закашлялся и одним махом успокоил свой Талант. Остальные офицеры сделали вид, что ни в какую оранжерею никого тащить не собирались, а просто подошли знакомиться.
— Как? — громко, почти выкрикнув, спросил майор со шрамом на подбородке. — Палестин Георгиевич? Не понял!
— У Петра Фёдоровича контузия, ничего не слышит, — шепнул мне Серафим и заорал, наклонившись к майору: — Константин Платонович! Урусов! Из Мурома!
— Урусов? — раздался громогласный бас. — Муромский? Где он?
Как ледокол сквозь торосы, через толпу офицеров прошёл вчерашний генерал с орлиным носом. Хищный взгляд почти чёрных глаз окинул меня, мгновенно взвесив и оценив.
— Из Злобино, что под Муромом? — уточнил он ещё раз.
Я вспомнил, почему его лицо мне знакомо. Княжна Вахвахова была поразительно похожа на своего отца.
— Так точно, ваше превосходительство!
Генерал порывисто хлопнул меня по плечам.
— Спасибо, дорогой! Дочка написала про тебя, говорит, волшебник с золотыми руками. Думал, вернусь с войны — лично приеду благодарить! Ай, молодец! Идём, выпить с тобой хочу.
Он взял меня за локоть и потащил к столам с бутылками и закусками. Не успел я опомниться, как в руке уже был бокал с шампанским.
— Каков молодец! Давай, — Вахвахов стукнул своим бокалом по моему, — за тебя, дорогой.
Он одним глотком выпил до дна и без паузы спросил:
— Пойдёшь ко мне адъютантом?
Я чуть не поперхнулся шампанским. Лестное предложение, ничего не скажешь. Должность непыльная и тёплая, отличный трамплин для военной карьеры. Только вот служить дальше я не собирался.
— Простите, ваше превосходительство, вынужден отказаться.
— Что же так? — Вахвахов прищурился.
— Я фейерверхмейстер. Моё дело — артиллерия, а не штабная работа, — я развёл руками. — Пушки сами себя не зарядят.
Генерал одобрительно кивнул:
— Тоже верно: чины и награды на поле боя лежат, подбирай, коли смелый. Служи, Урусов, а будет нужда — приходи, всегда помогу.
Мы ещё обменялись взаимными любезностями, и Вахвахов удалился. Слишком велика была разница между нами, так что общих тем для беседы почти не нашлось. Но скучать в одиночестве не пришлось — стоило генералу уйти, как его место занял поручик Серафим.
— Константин Платонович, как хорошо, что вы здесь!
С момента нашего знакомства у Голицыных молодой человек слегка повзрослел, обзавёлся тонкими усиками и поменял отношение ко мне на самое дружеское.
— Так приятно видеть вас в мундире. Надеюсь, мы с вами этого Фридриха ка-а-ак отшлёпаем!
Я улыбнулся — ну да, ну да, вот прямо завтра и начнём в четыре руки.
— Должен сказать вам спасибо за тот урок, Константин Платонович. — Он стал серьёзным и сбавил тон, чтобы было слышно только мне. — После того конфуза у Голицыных я обдумал своё поведение и должен признать — вы были абсолютно правы тогда. Это мальчишество и задиристость недостойны дворянина.
Он вздохнул:
— Если бы вы тогда не осадили меня, рано или поздно всё закончилось бы печально: оказалось, что в дуэлях я никуда не гожусь. А ведь я единственный ребёнок в семье, мама бы не пережила такого.
— Вы просто повзрослели, мой друг, — я похлопал его по плечу. — Вам удалось это сделать раньше других, считайте, что вам очень повезло. Кстати, не подскажете, а с чего это офицеры вначале на меня разъярились?
— Фейерверхмейстеры, присланные из Обсервационного корпуса, — шёпотом пояснил Серфам, — вели себя крайне вызывающе и дерзко. Знали, что заменить их некому, и требовали к себе особого отношения. А хуже всего то, что всячески затягивали подготовку артиллерии.
— Экие негодяи.
— Последний из них даже спровоцировал дуэль с поручиком из моего полка. Таланта у него не было, так что поединок проходил на пистолетах. Поручик выстрелил в воздух, а тот негодяй взял и его ранил. Прострелил ногу так, что бедняга второй месяц не может ходить.
— Понимаю.
— Когда дошло до Фермора, тот даже хотел расстрелять фейерверхмейстера за дуэль в военное время. Но шуваловские генералы вступились за него, был большой скандал. Вот офицеры и решили не пускать в собрание никого из Обсервационного корпуса.
— Боюсь, они ещё и ошиблись — я никогда там не числился. Направлен на постоянное несение службы в Первый корпус.
— Правда?! Ой как хорошо, Константин Платонович. Вы позволите, я расскажу об этом?
Я пожал плечами. Вопрос, на мой вкус, уже решился. Но если Серафиму хочется посплетничать, то пусть себе.
Поручик сбежал, и я остался наедине с закусками. Пожалуй, даже на ужин идти не надо — господа офицеры вовсе не дураки угоститься всякими пикантными разносолами, а мне много и не надо.
Не успел я съесть и парочку канапе, как подошёл капитан, десять минут назад жаждавший моей крови. Остановился, глядя в сторону и усиленно сопя. Судя по выражению лица, ему было неловко со мной заговорить.
— Капитан-поручик Урусов, — я протянул ему руку, — Константин Платонович.
— Капитан Ржевский Степан Матвеевич, Тобольский тридцать восьмой пехотный полк, — он облегчённо выдохнул. — Прошу простить, Константин Платонович, за эдакий конфуз.
— Ерунда, — махнул я рукой, — всякое бывает. Выпьем?
Я протянул ему бокал с шампанским. Через пять минут мы уже дружески болтали и капитан жаловался на состояние артиллерии.
— Пушки с осени разряжены, представляете? Уже сколько жаловались, сколько писали, а никого не присылают. Скоро кампания начнётся, выступать надо, а мы без огневой поддержки.
— Сколько у вас орудий?
— Четыре трёхфунтовки и две мортиры.
— Ерунда!
Капитан поджал губы.
— И вовсе не ерунда. Орудий, может, и маловато, но без их поддержки…
— Я говорю: помочь вам легче лёгкого. Три дня, и ваши орудия будут как новенькие.
Он недоверчиво посмотрел на меня.
— Изволите шутить, Константин Платонович.
— Ни в коем случае. Через неделю я закончу с полевой батареей и объеду все полки, чтобы привести орудия в порядок. Если не верите моему слову, можем заключить пари.
— Три дня, значит?
Он хмыкнул, подумал секунду и кивнул:
— А давайте! Люблю биться об заклад. Если справитесь за три дня, сделаю вам подарок от нашего полка.
Мы ударили по рукам. Капитан раскланялся и ушёл к своим однополчанам, кинув на меня смешливый взгляд — никак он не верил, что орудия можно зарядить за такой срок. Я не стал его разубеждать, пусть потом мучается с обещанным подарком.
Ещё с час побыл я в офицерском собрании и поехал к себе на квартиру. Офицеры сторонились меня, не понимая, что я за фрукт. С одной стороны, фейерверхмейстер, с другой стороны, ко мне благоволит князь Вахвахов. Ничего, ещё успею познакомиться и сойтись с ними поближе, когда начнутся боевые действия. А пока надо заниматься пушками.