— Ну, что?
— Будет жить, — я ласково улыбнулся ключнице. — Сейчас пусть поспит, не надо её беспокоить.
— Слава богу, — она перекрестилась.
Усталость после «процедуры» отхлынула, да и бессонной ночи я не чувствовал. Но мне страшно захотелось умыться и переодеться в чистое.
— Настасья Филипповна, прикажите, чтобы мне в комнату принесли горячей воды.
— Ой, конечно-конечно, — засуетилась ключница, — сейчас всё будет.
Она быстро засеменила по коридору в сторону кухни. Тут же непонятно откуда выскользнул Мурзилка и побежал вслед за ней, басовито мяукая и дёргая хвостом. Ага, сейчас кого-то будут грабить, вымогая сметану и куриную печёнку. Да и пусть, заслужил подобрыш, здоровенного опричника в клочья изодрал.
На пути к гостиной случился небольшой казус. Передо мной появился один из крепостных орков, молодой паренёк, кажется Тришка. Упал на колени и заголосил:
— Константин Платонович, отец родной! Умоляю, не оставь! Константин Платонович! Барин! Век буду за тебя богу молиться!
По лицу его текли крупные слёзы, а в глазах стояла вселенская тоска, граничащая с сумасшествием.
— Что такое? Ты чего вопишь?
— Барин, Прошку, брательника моего убили! Эти стрелять начали, а он коней увести хотел. Ему прямо в грудь, навылет! Упал и даже слова мне не сказал. Так и помер, брательник. Константин Платонович, сделай милость, верни Прошку! Я слышал, некромантам под силу!
Я сделал шаг вперёд, положил руку ему на макушку и заглянул в глаза.
— Не надо тревожить мёртвых. Коли Господь забрал, не мне его волю нарушать.
— А…
— Ему здесь хуже будет. Мучиться станет, да и тебе рядом с ним плохо будет.
Тришка всхлипнул и закрыл глаза, сдерживая слёзы.
— Поплачь о брате, заупокойную службу по нему справь, помолись. Мёртвым лучше на небе, поверь мне.
Рядом появился Киж. Понимающе покачал головой, подхватил Тришку подмышки и легко поднял на ноги.
— Идём, дружок, — потянул он парня за собой. — Ты плачь, плачь, легче станет. Я тебе сейчас кое-что расскажу…
Не сомневаюсь, Киж успокоит парня. Уж кто-кто, а он понимал в смерти и покойниках, возвращённых к жизни. Я благодарно кивнул ему и сделал знак, чтобы он позже заглянул ко мне.
Я зашёл в гостиную и проверил, как там раненые опричники. За лекарем уже послали, только не в Муром, а в Меленки, где обитал военный хирург в отставке. Ваську в импровизированный лазарет тоже перенесли — денщик спал, тоненько посвистывая носом.
Беспокоить здоровых я не стал, рассудив, что расспросить можно и позже, когда жизнь в усадьбе вернётся в нормальное русло. А сейчас всем надо отдохнуть и подготовиться к визиту старшего Еропкина. Надежды, что он внемлет голосу разума и не станет устраивать драку, у меня не было.
Так что я поднялся на второй этаж к себе в комнату. От вида знакомой обстановки сердце в груди защемило. Как же хорошо дома! Честное слово, не ожидал что буду настолько рад сюда вернуться.
Почти следом за мной в спальню вошла Настасья Филипповна. Она лично принесла кувшин с горячей водой, не доверив такое важное дело ни одной из служанок.
— Прямо знала, что ты возвратишься. — В глазах у ключницы стоял неподдельный восторг. — Не мог ты просто так на войне сгинуть, сердцем чувствовала. Такая радость!
— Я тоже рад вас видеть, Настасья Филипповна, — улыбнувшись, я обнял её и поцеловал в щёку. — Очень скучал по вам.
Она смутилась и махнула рукой.
— Ой, не вгоняй меня, старую, в краску. Давай солью тебе, пока не остыло.
В маленькой комнате рядом со спальней была «ванная» комната, где по утрам я брился. Умывальник, зеркало, крючки для одежды и полотенец. Я скинул рубашку и над тазиком помыл голову, шею и руки. Ух, хорошо! Жаль только в баню теперь не сходишь, сам её развалил. Ну да ладно, отстрою заново, лучше прежней.
— Спасибо, Настасья Филипповна. Я буду у себя в кабинете, если что.
Ключница ушла, а я закончил водные процедуры, переоделся в чистый костюм и пошёл готовиться к визиту Еропкина.
Только я собирался открыть свою тайную комнатку, как снова появилась Настасья Филипповна. На этот раз у неё в руках был поднос со всякой снедью — пирожки, кулебяка, паштеты в мисочках, домашняя колбаса, нарезанная кружочками, ломтики буженины, зелень, свежий хлеб и всякая другая съедобная закуска.
— Замори червячка, Костенька. А то голодный совсем, отощал, пока на войну ездил.
— Спасибо, Настасья Филипповна.
Дверь скрипнула, и в кабинет просочился Киж.
— А ну, уйди, — ключница нахмурилась, — не мешай Константину Платоновичу завтракать.
— Не надо его гнать, мне он нужен.
Настасья Филипповна сердито хмыкнула и удалилась, а я поставил перед Кижом задачи.
— Возьми что-нибудь съестное и незаметно сходи к Тане с Александрой. Пусть сидят в засаде и дальше. Дормез пригони к заднему входу и отнеси мой саквояж и длинный свёрток в спальню.
Киж щёлкнул каблуками и пошёл выполнять, чуть не столкнувшись в двери с Диего.
— Сударыня! Добрейшего утра.
Он нарочно наигранно раскланялся и смылся прежде, чем она сказала ему хоть слово.
— Рада, что ты вернулся, Констан. — Испанка внимательно разглядывала меня, будто искала изменения в моей внешности. — Твои дела в столице уладились?
— Не оставляешь надежды сманить меня в Испанию?
Диего ухмыльнулась:
— Было бы неплохо.
— Увы, увы, я решил все проблемы.
— Молодец! Редко кому удаётся выскользнуть из лап вашей Тайной канцелярии.
— У меня, знаешь ли, там родственные связи.
Она кивнула, будто была разочарована моей удачей.
— Тогда не буду тебе мешать, — испанка показала на поднос с едой. — Разберёшься с текущими делами, нам надо будет поговорить. Запиши себе в план, как ты обычно делаешь.
Стоило ей выйти, в кабинет влетел Бобров. Вокруг левого глаза у него расплылся фингал смачного фиолетово-жёлтого цвета.
— Костя!
Он кинулся ко мне, и мы обнялись.
— Здорово, дружище!
— Ну ты живой, чертяка!
Бобров хлопал меня по спине и лыбился так радостно, будто выиграл в карты миллион.
— Напугал нас до коликов. Мне пришлось всех успокаивать, убеждать, что ты не можешь вот так погибнуть. Марью Алексевну чуть удар не хватил, когда объявили про тебя. Не вздумай больше умирать, понял?
— Постараюсь. Кто это тебя? — я указал на фингал. — Опять к Диего подкатывал?
— Если бы, — он осторожно потрогал фингал под глазом и поморщился. — Еропкины, пёсьи дети. Приехали, начали права качать, требовать выдать им твои бумаги.
— Бумаги? Они разве не на усадьбу глаз положили?
— Это потом, — Бобров дёрнул подбородком, — сначала требовали бумаги. Я им и ответил соответствующе. А этот гад как ударил меня… Хорошо хоть Марья Алексевна спасла, убить хотели, сволочи.
— Ничего, и тебя вылечим, дружище. Говорят, шрамы украшают мужчину.
— Так то шрамы… — он снова осторожно потрогал фингал. — Костя, у меня есть очень неприятные новости про Голицына.
— Стоп! Об этом мы поговорим после, на свежую голову. Сейчас надо с Еропкиными до конца разобраться. Будь другом, посмотри, кого можно поставить дозорным, чтобы предупредил, если гости пожалуют.
— Сделаю, Костя. Прямо сейчас и схожу, найду кого-нибудь.
Оставшись в одиночестве, я открыл дверцу в тайное хранилище и вытащил middle wand. Нервный принц лёг мне в руку и мелко завибрировал. Соскучился, что ли? Если честно, мне тоже не хватало жезла на войне — шпага не годилась для сложных манипуляций, и арсенал у меня был достаточно урезанный.
Идти вниз не хотелось, так что я просто распахнул окно и окинул взглядом двор. Ага, всё как я и помню, давно «пристрелянные» места. Я активировал Принца, разбудил Анубиса и принялся колдовать. Талант в тандеме с жезлом творили настоящие чудеса: огромные Знаки появлялись, стоило их представить, и наливались силой. Я кидал их во двор на землю и погружал в спящее состояние. Отличная домашняя заготовка для встречи нежданных гостей.
Засеяв сюрпризами видимый участок двора, я наконец-то смог присесть и взяться за еду. Жуя пирожки, я старался отогнать от себя все лишние мысли — впереди, скорее всего, дуэль с сильным магом, и отвлекаться хоть на Голицына, хоть на испанку, хоть на мысли о Тане не стоило. Голова должна быть чистой и ясной, как небо за окном.
Орка-служанка, видимо по приказу ключницы, принесла мне кофий. Но не успел я выпить и половину чашечки, как примчался Куприян.
— Константин Платонович, всадники. Человек десять, не меньше.
Я кивнул и жестом отпустил опричника. Допил кофий, встал и повесил на пояс справа Нервного принца, а слева шпагу. Не спеша спустился на первый этаж, вышел на крыльцо и сложил руки на груди. Внутри меня клокотала холодная ярость, требующая крови и мести. Бумаги, значит? Усадьбу? Сейчас я покажу вам, как зариться на чужое.
Когда всадники подъехали на расстояние в десяток саженей, я шагнул вперёд и крикнул:
— Меня зовут Константин Урусов. Господа Еропкины, если вы заплатите виру за беспокойство и поклянётесь никогда не попадаться мне на пути, я оставлю вас в живых. А ежели нет, то вырежу ваш род под корень, всех до единого. Даю на раздумья минуту, время пошло.
Глава 28Коробочка
Вперёд выехал всадник лет тридцати пяти. Квадратная челюсть, глаза с прищуром, над правой бровью розовый шрам, похожий на червяка. Взгляд стальной и сосредоточенный. Сразу видно: дядька тёртый, с боевым опытом. Но не в армии служил, а, скорее, опричником в Сибири у какого-то большого рода.
— Уру-у-у-усов, — протянул он, — какая встреча. Думал, за тобой гоняться придётся, а ты сам пришёл.
— Еропкин, тебя не учили быть вежливым? В начале беседы надо представиться и поздороваться. Хотя, ты же ублюдок, откуда тебе знать хорошие манеры.
Он зло сжал губы и посмотрел с ненавистью. Что, дружок, задел тебя за живое? Не любишь, когда напоминают, что ты бастард? А ведь только благодаря мне и Кижу ты смог выбиться на первые роли в семье. И никакой благодарности!