— Добрые соседи? Глупости какие. Всё, что попадает мне в руки, я беру по праву. Никогда такого не было, чтобы Троекуровы отдали своё имущество.
— Кирилл Пе…
— Мне до этих деревень и дела нет. Могу хоть завтра спалить, а людишек запороть до смерти. Будь ваш Урусов умнее, сам бы приехал, в ножки поклонился, может, и получил от меня подарок. А коли он мириться согласен, значит, силы за ним и нет никакой. Я таких молокососов с кашей ем, Пётр Петрович. Так ему и передайте — сунется со своей обидой, так я его в бараний рог согну и в поганой яме утоплю. А судиться вздумает, так у меня судейские вот где!
Он поднял руку, сжал кулак и потряс им в воздухе. Добрятников вздохнул и печально изогнул брови.
— Ах, Кирилл Петрович! Я так надеялся, что вы проявите своё великодушие. Боюсь, столкнувшись с молодым Урусовым, вы можете потерять больше, чем приобрели. Сами ведь знаете, как бывает, когда сильные маги заспорят.
— Да какой он сильный, — отмахнулся Троекуров, но уже не так уверенно, — выучил пару армейских фокусов, не больше. Урусовы никогда сильными колдунами не были, а он даже не княжеской ветви. Пусть приходит, я ему покажу, как уважать старших.
Добрятников снова вздохнул и встал из-за стола.
— Тогда, разрешите откланяться, Кирилл Петрович. Увы, дела семейные зовут, и отложить нет никакой возможности. Был очень рад вас видеть.
Киж снял «плащ мертвеца», когда мы порядочно отъехали от усадьбы Троекурова. Добрятников вздрогнул от нашего внезапного «появления», перекрестился и с облегчением выдохнул:
— Слава богу. А я уж волновался, не забыл ли вас, Константин Платонович. Вы всё слышали? Ни в какую уступать не хотел.
— Слышал, Пётр Петрович, до последнего слова.
— И что теперь? Обратитесь к Судье или попробуете сами отбить деревни?
— Ни то ни другое. Я сделаю ему предложение, от которого он не сможет отказаться. Кстати, останетесь у нас на ужин? Марья Алексевна будет рада, а мы потом вас отвезём домой с Дмитрием Ивановичем.
— С превеликим удовольствием, Константин Платонович. Вы же знаете, как я люблю у вас бывать. А то от троекуровского угощения у меня сплошная изжога и несварение.
Так мы и сделали. Доехали до Злобино и поужинали. Гораздо скромнее, чем у Троекурова, но душевно и по-семейному. Между делом я шепнул Настасье Филипповне, что вернусь только к утру.
— Каверзу задумал? — она пристально оглядела меня. — По глазам вижу, не отнекивайся. Ты уж побереги себя, будь добр. А то нехорошо получается: только домой вернулся, от раны не отошёл, как опять в авантюру лезешь.
— Не волнуйтесь, Настасья Филипповна, всё будет хорошо.
Она печально вздохнула и тайком перекрестила меня.
Стоило мне сказать, что я собираюсь отвезти Добрятникова домой, как мои девицы стали канючить на три голоса взять их с собой.
— Ну, пожалуйста, Константин Платонови-и-ич.
— Вы что-то интересное же задумали.
— И без нас опять.
— Мы тоже хоти-и-им!
— Сударыни, — я состроил зверское выражение лица, — а вы готовы завтра сдавать мне экзамен по пройденным Знакам? Вас, Ксения, это тоже касается — вы должны будете показать, чему научились за время моего отсутствия. Если вы всё знаете и уверены в себе, прошу! Можете смело ехать вместе со мной.
Троица разом увяла и постаралась тихонько исчезнуть с моих глаз. Так что мы с Петром Петровичем спокойно допили кофе и отправились в Добрятино, взяв в качестве возницы Кижа. Впрочем, задерживаться там я не стал — высадил отца рыжего семейства, попрощался и быстро уехал.
— Константин Платонович, вы бы хоть сказали, какой у нас план, — попенял мне Киж с лёгкой обидой. — Или опять хотите оставить меня лошадей сторожить?
— Не дуйся, Дмитрий Иванович. Возьму, куда от тебя денешься. А план простой: едем к Троекурову и разбираемся с его «собачками».
— И всё? А с ним самим как?
— Увидишь.
Я протянул руку, положил ладонь на затылок Кижа и влил в него добрую толику силы. Он мгновенно взбодрился, распрямил плечи и благодарно кивнул мне. На этот раз ничего хищного в его взгляде не было — мертвец учился держать себя в руках и давил в себе дикое начало.
В усадьбу Троекурова мы проникли пешком, оставив дрожки за полверсты. От «плаща мертвеца» я отказался: слишком велико было ощущение, что он затягивает меня за грань, превращая в живого мертвеца. Я решил не злоупотреблять им и оставить для самых крайних случаев.
Охрана вокруг особняка имелась: десяток опричников не самой лучшей выучки. Нам даже не потребовалось их оглушать — одна половина дрыхла без задних ног, а другая бессовестно пьянствовала. Так что мы легко проскользнули мимо них и пробрались к псарне.
— Константин Платонович. — громко прошептал Кижа. — Смотрите!
В свете Луны нам навстречу вышли авалонские твари. Они потеряли сходство с собаками и явились в своём истинном обличии детей Чёрного Шака. Шерсть их стала иссиня-чёрной, глаза полыхали красным, а из оскаленных пастей стекала жёлтая вязкая слюна. Там, где она капала на землю, вверх плыли тонкие струйки дыма, будто от едкой кислоты.
— Ты смотри, а, какая пакость. Константин Платонович, разрешите мне с ними разобраться?
Я с сомнением посмотрел на Кижа. Глаза у него светились в темноте, по волосам пробегали крохотные синие искры, а пальцы сжимали рукоятку палаша. Влитая мной сила бурлила в нём, требуя выхода.
— Попробуй, если хочется.
Он поклонился, вытащил клинок из ножен и двинулся навстречу тварям. Стоило ему сделать шаг, и «псы» рванулись к нему. Троица закружилась в странном танце, в котором сплелись блеск чёрной шерсти, росчерки стали и холодный смех бывшего поручика.
Наблюдая за дракой, я внезапно понял — Киж и авалонцы слеплены из похожего теста. Мертвец и «собаки», когда-то участвовавшие в Дикой охоте, не принадлежали миру живых. Даже движения их были похожи, одновременно плавные и отрывистые. И пусть твари намного старше и опытнее, Киж был разумен, а значит, умел учиться и подстраиваться под противника.
Не прошло и пяти минут, как на землю брызнула чёрная кровь, дымящаяся там, где на неё падал лунный свет. Одна из «собак» завыла, поджимая разрубленную лапу, и Киж бросился в последнюю атаку. Три удара, и твари упали на землю, хрипя и разевая страшные пасти.
— Константин Платонович, — Киж остановился и хрипло попросил: — Добейте их. Мне не позволительно отнимать не-жизни.
Я обнажил шпагу, подошёл к извивающимся на земле тварям и по очереди отрубил им головы.
Глава 36Призрак и бумаги
Киж взял на псарне мешок и собрал в него отрубленные головы тварей. А я наложил на грубую ткань связку из пары Знаков, чтобы кровь не капала.
— Идём, Дмитрий Иванович, отнесём подарочек нашему доброму соседу.
Мертвец восхищённо посмотрел на меня и цокнул языком.
— Ну, у вас и фантазия, Константин Платонович. Эдак вы беднягу до удара доведёте.
— А не будет в следующий раз брать чужое. Мне кажется, такой намёк даже глупец должен понять.
Одобрительно кивнув, Киж взвалил мешок на плечо и стал похож на жуткого Деда Мороза с подарками для непослушных детей. С чёрного хода мы проскользнули в особняк, стараясь лишний раз не шуметь. Кто знает, не разбудил ли шум драки кого-нибудь из его обитателей.
К нашей удаче, в доме стояла мёртвая тишина. Только половицы поскрипывали под моими ногами, а вот Киж ступал, будто невесомый мотылёк, не издавая ни звука. Мы быстро нашли лестницу и двинулись на второй этаж, где располагалась спальня хозяина.
— Убирайтесь! Ворам нечего делать в моём доме!
Женский крик прозвучал выстрелом, и я выставил перед собой руки, рефлекторно создавая магический щит. Вот только перед нами стоял не живой человек, а призрак.
— Ах!
Полупрозрачная женщина отшатнулась, закрывшись ладонями. Не слишком красивая, скорее миленькая, среднего возраста, одетая в длинную ночную рубашку и сбившийся чепец на голове. Скулу призрака украшал расплывшийся синяк, на шее виднелись тёмные следы от пальцев, а голова клонилась на правую сторону. По всему, бедняжка умерла не своей смертью и застряла, не в силах покинуть место гибели.
— Не надо, не трогайте меня!
Она отступила на шаг, задрожав всем телом и глядя на меня с ужасом. Я свернул щит и постарался говорить дружелюбным тоном:
— Успокойтесь, сударыня, я не причиню вам вреда. Вы ведь хозяйка усадьбы, верно?
Призрак кивнул, удивлённо моргая.
— Вы слышите меня?! Кто вы?
— Всего лишь некромант.
— О, боже…
Призрак замерцал тусклым светом.
— Я могу облегчить ваши муки и помочь уйти за грань. Мёртвые не должны страдать, блуждая в мире живых.
— Ах, нет, прошу вас!
Она кинулась ко мне и схватила за руку. Прикосновения призрачной плоти холодили кожу ментолом, скорее приятно, чем нет.
— Помогите мне отомстить ему! Прошу! Это он, он убил меня. Видите? Он задушил меня. Умоляю! Он там, в спальне. Напился до беспамятства. Снимите с него медальон, и я смогу сама с ним расквитаться. Ну же, будьте дворянином! Не оставьте даму в беде!
— Сударыня, — осторожно, я взял её за руку, — успокойтесь.
Киж опустил мешок, порывисто наклонился ко мне и зашептал на ухо:
— Отличный вариант, Константин Платонович. И ей поможем, и нашу проблему решим.
Я проигнорировал его и сказал призраку:
— Сударыня, не стоит губить свою душу ради мести. Поверьте, ваш муж получит своё сполна.
Она попыталась отстраниться, но вырваться из моей руки не смогла.
— Вы…
— Я могу дать вам шанс убить его, но стоит ли менять посмертие ради такой пустой затеи? Пусть живёт и мучается, вместо лёгкого ухода. У меня тоже к нему счёты, я могу заодно оплатить и ваш долг.
Женщина задумалась. Её рука в моих пальцах трепетала, будто шёлковый платок на ветру.
— Ты прав, некромант, — она печально улыбнулась. — Не хочу, чтобы он испортил мне вслед за жизнью е