— И правда, стало гораздо лучше. Я и не заметила, что скорость потерялась.
Резко стартовав с места, она подъехала ко мне и протянула руку.
— Спасибо, Константин Платонович! Сколько я вам должна?
Теперь пришло время изобразить неудовольствие мне.
— Вы желаете меня обидеть, Ваше сиятельство? Я помогаю вам не ради денег.
— Ах, ну хоть не откажитесь отобедать со мной! Константин Платонович, очень вас прошу!
— С превеликим удовольствием, Тамара Георгиевна.
Я сменил гнев на милость и позволил княжне увести себя в столовую.
За чашкой кофия в конце обеда княжна вдруг вспомнила.
— Константин Платонович, вы говорили, что кресло «во-первых». А что «во-вторых»?
Я улыбнулся и пожал плечами.
— Хотел у вас кое-что спросить. Так, сущую ерунду. Помните, перед тем как уехать из Злобино, вы упоминали одного князя.
На её лице не дрогнул ни один мускул. Но рука княжны метнулась ко мне и сжала ладонь, будто останавливая.
— Не здесь, — одними губами прошептала она и уже в полный голос ответила: — Ах, Константин Платонович, я уже не и помню, столько времени прошло.
Мы допили кофий, и княжна попросила сопроводить её в прогулке по саду за особняком. И только удалившись от дома на сотню шагов, она спросила:
— Вы хотели поговорить о Голицыне?
— Да, Тамара Георгиевна, о нём.
— Тише, пожалуйста, — она опасливо оглянулась, — отец запретил упоминать в доме его имя и даже вспоминать о нём. Он поклялся императрице не мстить, — её губы презрительно скривились, — но я — нет. Итак, что вы желали сказать?
— Мне нужна ваша помощь, Тамара Георгиевна. Необходимо выманить князя из родового подворья.
— Вы его убьёте? — Глаза её загорелись нездоровым огнём, а в голосе появились безжалостные нотки. — Я должна присутствовать! Я хочу видеть, как он умрёт!
— Тише, тише. Не думаю, что это будет разумно с вашей стороны.
— Я требую… — Она вспыхнула как спичка.
— Успокойтесь, Тамара Георгиевна. — я наклонился к ней, накрыл её ладонь рукой и заглянул в глаза. — Глубоко вдохните и медленно выдохните. В этом деле нельзя поддаваться эмоциям.
— Не трогайте меня! Я сама знаю, что делать!
Гневно отбросив мою руку, княжна хлопнула ладонью по подлокотнику и закричала:
— Не смейте мне указывать! Я княжна, а не ваша зелёная девка!
— Если вы княжна, — я сложил руки на груди, — то и ведите себя соответствующе.
— Да как вы смеете?!
— Смею. Желаете кричать, как истеричная девица? Пожалуйста. Тогда я откланяюсь и удалюсь. Ваши крики я выслушивать не намерен.
Несколько секунд она хватала ртом воздух.
— Вы!
— Константин Платонович Урусов, к вашим услугам, сударыня.
Княжна хотела снова закричать, но сдержалась и молча буравила меня взглядом. А затем гнев её погас, так же быстро, как и вспыхнул, и она отвела взгляд.
— Вы хотите мести или зрелища, Тамара Георгиевна?
Она поджала губы, подумала и кивнула:
— Мести.
— Тогда вы будете слушать меня и делать, как я говорю. И у нас всё получится. Договорились?
— Да, — она шмыгнула носом. — Простите, я не хотела повышать на вас голос.
— Ничего страшного. — Я подал ей платок. — Вот, возьмите. Давайте прогуляемся среди тех яблонь и поговорим о наших делах.
Я зашёл за спинку кресла, взял за ручки и сам покатил её по дорожке. Договориться с княжной, когда она держала себя в руках, не составило большого труда. Выслушав меня, девушка попросила несколько дней — всё обдумать и найти зацепки, чтобы выманить князя.
Глава 19Записки
Утром следующего дня я застал Илью Ильича в столовой. Одетый для выхода, он пил кофий и листал записную книжку.
— А, Константин Платонович, дорогой мой! Будете со мной кофейничать? Присаживайтесь, сейчас прикажу подать вам. Захар! Заха-а-ар!
Старый слуга, шаркая ногами, принёс ещё одну чашечку и налил мне из кофейника.
— Представляете, Константин Платонович, проснулся сегодня в самую рань. Сна ни в одном глазу, лежал, ворочался, ну никак уснуть не выходит. Так я встал, побрился как положено да и взялся бумаги разбирать. И что вы думаете? Управляющий-то меня обворовывает, шельмец! И даже не пытался в отчётах спрятать — думал я самолично не стану глядеть. Нет, ну каков, а?
Илья Ильич покачал головой, отпил ещё глоток кофия и продолжил:
— Я, по совести сказать, и не читал тех бумаг, что он мне слал. А сегодня взял да и посмотрел. Что я, цифр сложить не смогу? Считай, за руку этого пройдоху поймал.
— Что будете делать?
Он пожал плечами.
— Разберусь с делами здесь да поеду в имение. Сдам вора властям, наведу порядок, найму нового управляющего. — Он улыбнулся и вздохнул: — После в Париж поеду. Давно хотел совершить вояж, да всё как-то не собрался. А теперь думаю: сколько можно ждать? Эдак жизнь пройдёт, а я только на диване валялся да в потолок глядел. Нет, нет, нет, обязательно надо путешествовать! Может быть, отправлюсь в плавание на фрегате «Афина», посмотрю мир, наберусь вдохновения и напишу эдакий роман о несчастном человеке. Назову, ну, скажем, «Гончаров». Что вы улыбаетесь, Константин Платонович?
— Радуюсь за вас, Илья Ильич. Неужели это прогулки на вас так повлияли?
— Кто знает, Константин Платонович, кто знает.
— Скажите, а вы эту квартиру за собой оставите?
— Ммм… Пожалуй, что и нет. А вы её снять хотите? Так я могу поговорить с владельцем.
— Нет-нет, я о другом. Не уступите ли вы мне ваш диван?
— Диван?! — Илья Ильич удивлённо заморгал.
— Мне нравятся вещи с историей. А ваш диван видел немало известных личностей. Можно сказать, на нём сиживала целая эпоха.
— Даже не знаю, — Илья Ильич обернулся, будто хотел увидеть диван через стенку. — Вы действительно хотите его забрать? Он такой старый, спинка уже отваливается.
— Я оплачу его стоимость, сколько назначите.
— Глупости какие! Даже не говорите о деньгах. Я же дворянин, а не лавочник. — Он пожевал губами. — Честно говоря, я привык спать на нём и думал отправить в имение.
— Илья Ильич, не настаиваю, — я поднял руки, — но если диван надоест вам, с радостью заберу для коллекции. Представьте, сажаю гостя, рассказываю историю про этот диван, а потом невзначай говорю, что он сидит именно на нём. Каков эффект, а!
— Буду иметь в виду, — он улыбнулся. — Если всё же соберусь в путешествие, то отправлю его вам. Как вы говорили, Злобино под Муромом? Я запомню.
Больше я его не уговаривал. Согласится — отлично, а нет — так нет. Самое интересное я оттуда перерисовал, и диван был бы неплох в качестве исторической безделушки. Главное, в текущем состоянии он не причинит никому вреда.
Илья Ильич допил кофий, попрощался и уехал куда-то по делам. Кижа я отправил купить всякую мелочёвку, а сам ушёл к себе в комнату и заперся там. Грядущая схватка с Голицыным беспокоила меня всё больше, и я планировал серьёзно подготовиться к ней.
С таким противником, как князь, не стоит пренебрегать любыми средствами. Первым делом я проверил и зарядил по максимуму два дуэльных пистоля «громобоя». Талант Талантом, а пара мощных стволов может пригодиться. Следом я заколдовал одежду — наложил на камзол пассивные защитные Знаки. Пусть мелочь, да к тому же одноразовая, а лишней не будет Проверил зачарованный перстень с голосовой активацией и нацепил на левую руку.
Последним штрихом стала золотая монета. Где-то я читал об одной штуке, но до сих пор не представлялся случай проверить. Внутрь тяжёлой деньги я закатал Знак воды и связку для активации. Завернул монету в бумажку, затем в кусок ткани, а сверху замотал бечёвкой. Свёрток сунул в карман, похлопал по нему, чтобы не слишком выпирал, и усмехнулся. Никто не ожидает, что я начну швыряться деньгами в прямом смысле этого слова, и эффект будет неожиданным. Нет, Голицына такой штукой не сразишь, но прикрыться туманной взвесью от заклятий может оказаться полезным.
Закончив приготовления, я вытащил из багажа пару книг, завалился на кровать и принялся читать. Сети расставлены, остаётся только ждать и надеяться, что рыбка заглянет в невод. А если нет, поищем другие способы выманить князя.
Следующие пару дней я прорабатывал альтернативы. Несколько раз гонял Кижа к подворью Голицыных, чтобы проверить кое-какие идеи. Один из вариантов с провокацией и пожаром казался вполне осуществимым. Я был готов переключиться на него, но Вахвахова успела первой.
Не зря я сделал ставку на молодую княжну. Слишком велика была её ненависть к Голицыну, чтобы она пренебрегла случаем отомстить. Вечером третьего дня ко мне постучался Захар:
— Барин, там пришли к вам. Деревенщина какой-то. Говорит, надо видеть Константина Платоновича. Гнать его или будете говорить?
— Буду, Захар, буду. Благодарю за службу.
Я вышел в прихожую. Там меня и правда ждал мужичонка с седоватой бородой, начинающейся лысиной и хитрыми глазками. Он поклонился мне и уточнил:
— Вы, барин, Урусовым будете?
— Я это. А ты кто таков?
— Истопник я у князя Вахвахова, — он шмыгнул носом и многозначительно посмотрел на меня. — Молодая барышня велели вам записочку передать, ответа от вас дождаться и ей обратно снести.
— Давай записку.
— За труды, барин, мне рублик полагается, значится, раз секретно принёс. Барышня сказали, мол, никто знать не должен, что к вам ходил.
— Если вести хорошие, будет тебе рубль, — я усмехнулся эдакому хитровану. — Бумагу.
Наверняка ведь подумал, что княжна прислала любовное письмо. Но разубеждать наглого истопника я не собирался.
Письмо, запечатанное сургучом, пахло духами. Сломав печать, я развернул бумагу и принялся читать.
Константин Платонович!
Я выполнила вашу просьбу, но не так, как вы хотели. Проще всего оказалось предложить князю кой-какие бумаги из родового архива. Цените, дорогой мой, ради вас мне пришлось пойти чуть ли не на кражу.