Сейчас. Немедленно. Сдохни!
Йоту за йотой, дюйм за дюймом я ломил её. Воздух, запертый в лёгких, горел огнём, глаза вылезали из орбит, но я не собирался отпускать испанку. Умри! Прямо сейчас, сию секунду! Жаль, закончить поединок никак не получалось — её ненависть оказаолась не меньше моей, и Диего была готова утащить меня в ад даже ценой своей жизни.
Не знаю, чем бы закончилось это всё, но помощь пришла, откуда я и не ждал. За спиной Диего выросла бледная тень — обожжённая, в лохмотьях расползающейся кожи, с оскаленными зубами черепа: Киж растерял весь человеческий вид.
Уж не знаю, тянул он себя за волосы или так дёргался, что свалился, но ему удалось снять самого себя с дерева и освободиться. Он молча, не издавая ни звука, подошёл к испанке сзади. Подмигнул мне подпаленым веком, а затем без размаха всадил в спину Диего нож.
— А!
Она вскрикнула. Глаза её расширились, хватка начала слабеть, а Талант забился, как выброшенная на берег рыба.
Я не успел остановить Анубиса. Разъярённый шакал рванулся вперёд и обрушил на испанку всю свою мощь. Её тело вспыхнуло изнутри, дёрнулось в моих руках и посыпалось на землю серым прахом.
Мария Диего Франсиско Бальбоа де Кастро-и-Тенорио, терциарий Конгрегации священной канцелярии, или, по-простому, агент инквизиции, умерла окончательно и бесповоротно.
Рухнуть на землю, закрыть глаза и лежать не шевелясь — вот единственное, чего мне хотелось. После схватки у меня болело вообще всё, что может болеть. От пяток до макушки, точно через меня пропустили электрический разряд. От сгоревшего эфира саднило лёгкие, из носа капала кровь, а живот горел адским огнём. Никогда больше не буду накладывать Знаки на самого себя, никогда!
И всё же я не имел права лечь и отдыхать. Рядом со мной были живые и мёртвые, о которых я должен был позаботиться.
Кузьма, верный мой возница, оказался убит. Удар испанки раздробил ему череп и не оставил ни одного шанса. А вот Васька, что удивительно, выжил и почти сразу пришёл в себя, стоило мне плеснуть на него водой. Поразительная у парня способность: получать по голове, пропускать сражение и выходить из него невредимым. Надо проверить, не лежит ли на нём заговор какой-нибудь деревенской колдуньи — народная магия порой бывает эффективней высокой.
Вдвоём с Васькой мы отыскали в кустах орка-учителя и Петра. У Апполинария оказались сломаны обе ноги. Не представляю, как он ползал в таком состоянии? А Бобров, кроме двух выбитых зубов, лишился ещё и левого глаза. Обоих, находящихся в полуобморочном состоянии, мы перевязали и перенесли к дормезу. Как же дорого обошлось предательство испанки!
Последним я занялся Кижом. Мертвец лежал рядом с местом гибели Диего и не шевелился, словно умер по-настоящему. Но стоило мне подойти, как он поднял веки и уставился на меня пустыми глазами.
— Сделал всё, что смог, Константин Платонович, — прохрипел он, — что смог. Не судите строго, больше этого не повторится.
— Лежи и не дёргайся.
Я опустился рядом с ним, разглядывая его повреждения. От лица остался один оскаленный череп, рёбра выглядывают в прорехи сожжённой кожи, правая рука оторвана по локоть. Не жилец, сказал бы любой, кто увидел его. Не жилец, согласился бы я, но он и так был мёртв последние тридцать лет.
— Простите, Константин Платонович, я опоздал.
— Заткнись, будь добр, а? Только твоих извинений не хватает.
Положив ладони ему на грудь, я дёрнул Анубиса и разом влил в мертвеца все силы, которые нашёл.
— Ах-х-хр-р-р…
Меня замутило от перерасхода сил. Голова закружилась, и я плюхнулся на задницу, зажмурив глаза и тряся головой.
— Не надо так резко, Константин Платонович.
Голос Кижа прозвучал откуда-то сверху. И тут же ладонь мертвеца ухватила меня за руку и потянула вверх, помогая встать.
— Идёмте, Константин Платонович, надо ехать домой.
Я проморгался и увидел Кижа, новенького, будто и не было никакой драки. Вот только руку влитая сила не вернула, оставив культю безжизненно болтаться.
— Жаль, — Киж усмехнулся, — я был так привязан к этой руке. Мы столько лет были вместе, а теперь придётся искать новую.
— Э-э-э-э… Что?
— Мне раз десять руку отрубали, — пояснил Киж, усаживая меня в дормез, — но Василий Фёдорович каждый раз пришивал новую. Вы же подберёте для меня что-нибудь подходящее? Только дворянскуюе, пожалуйста, я не могу сражаться рукой простолюдина.
Представив, что мне нужно искать свежий труп, отпиливать ему руку и приделывать Кижу, я покачал головой.
— Нет уж, Дмитрий Иванович, обойдёмся без этого. Каждый раз ходить на кладбище за запчастями для тебя слишком накладно. Сделаю тебе крюк, будете на пару с Бобровым изображать банду пиратов.
На меня напал нервный смех, и Киж неодобрительно покачал головой. Закрыл дверь в дормез и скомандовал Ваське везти нас домой.
Глава 3Допрос и обыск
Стоило дормезу тронуться, как на меня накатила сонная одурь. Я закрыл глаза, но вместо отдыха провалился на изнанку бытия.
В этот раз поле с жухлой травой встретило совершенно по-другому. Туман смыкался плотной пеленой, такой густой, что его можно ощутить под пальцами. Но я не ослеп и не потерялся — туман был прозрачен, позволяя «чуять» всё вокруг. Будто я волк или шакал, вышедший на охоту в свои угодья.
Едва я «принюхался» и освоился с новой ролью, как почувствовал далеко впереди добычу. В молочном мареве тумана она выглядела для меня как кроваво-красное пятно, манящее и беззащитное. Я завыл и рванул наперерез движущейся цели.
Преследование увлекло всё моё существо, не давая думать ни о чём, кроме неё. Лапы несли меня по жухлой траве так легко и привычно, словно я охотился в этих угодьях уже тысячи и тысячи лет. Я был здесь хозяином, и ни одна добыча не могла от меня скрыться.
На мой азартный клич пришёл ответ. Где-то вдалеке послышался вой, и я сразу узнал его хозяина, волка по имени Тот-кто-открывает-дороги. Он желал мне доброй охоты, как старому другу. Я ответил ему приветственным тявканьем и рванул дальше.
Настигнуть жертву оказалось легче лёгкого. Но я не кинулся в атаку, а начал кружить вокруг неё, заставляя остановиться и ждать своей участи. Душа замерла в центре пятачка свободного от тумана, оглядываясь и выставив перед собой руки в защитном жесте. Увидеть охотника добыча не могла, и только мои горящие алым огнём глаза появлялись в тумане то тут, то там.
— Выходи! Я не боюсь тебя!
Голос добычи звучал тускло, едва прорываясь сквзь стену тумана. Тем не менее я узнал её. Диего! Зарычав, я поднялся на ноги, отряхнулся, как пёс, и шагнул к ней.
— Ты?!
Она была и так бледна, а, увидев меня, стала совершенно белой. Руки её сжались в кулаки, в глазах отразилась ненависть.
— Не боюсь! Ты не властен здесь надо мной, некрот. — Отступив на шаг, мёртвая испанка затянула: — Nam et si ambulavero in valle umbrae mortis, non timebo mala…
— Умолкни.
На её плечо легла рука с тонкими пальцами. Диего тут же замолчала и будто выцвела, как старая фотография.
— Какой замечательный подарок. — Смерть обошла вокруг застывшей испанки, разглядывая, как музейный экспонат. — Ты сумел меня по-настоящему удивить и порадовать. Редкая добыча! Тебе полагается щедрая награда, Костя.
Моя работодательница обернулась ко мне и улыбнулась. Я почувствовал, как в мои песочные часы сыплется чёрный песок. Лет тридцать, не меньше.
— Пожалуй, ты моё самое удачное приобретение за последние века.
Быть «приобретением» мне не слишком нравилось, но возражать я не стал: спорить со Смертью — не самая лучшая идея.
— Какое счастье, милочка, что вы заглянули ко мне на огонёк, — Смерть заглянула испанке в лицо. — Ваши коллеги всегда такие скрытные, всё время пытаются утаить свою сущность и проскользнуть под видом обычных людей. А тебе, моя дорогая, придётся со мной побеседовать.
Судя по выражению лица Диего, на неё напала самая настоящая паника.
— Я умерла, — просипела она, — и не буду отвечать ни на какие вопросы.
— Ошибаешься, милочка. Ты мне расскажешь всё-всё.
— Нет! — Крик испанки походил на слабый писк. — Я умерла! Ты должна отвести меня…
— Т-с-с-с!
Смерть приложила палец к губам, и Диего тут же замолчала, застыв как статуя.
— Я никому не должна из смертных, деточка, и уж точно не тебе. А вот ты — наоборот. Ты забирала Таланты некромантов и, значит, обворовывала меня. Так что придётся тебе немного задержаться. Я тебя отведу на ту сторону. Потом. Если от тебя что-то останется. Констан, у тебя есть вопросы к этой воровке?
Допрос занял не слишком много времени. Диего стояла будто замороженная и послушно рассказала мне всё.
Испанку представили Голицыну его заграничные друзья, и там настолько всё переплелось, что непонятно было, кто на кого работает. Князь, за некоторые преференции в Европе, поставлял интересную Риму и инквизиции информацию, а Диего иногда выполняла для Голицына деликатную работу, не всегда чистую. Сама же она была по сути шпионом, агентом влияния и слегка диверсантом, причём не только Рима, но и подрабатывая на Испанию, Пруссию и Авалонцев. Впору было смеяться — я сделал работу Тайной канцелярии и поймал вражеского тройного или даже четверного агента.
Но всё это были «мелочи» и, скорее, дополнительный приработок. Основной задачей Диего было уничтожение особо неугодных инквизиции некромантов. Одного, Ивана Извольского, она уничтожила, а вот до моего Василия Фёдоровича добраться не смогла даже с помощью Голицына. А когда дядя вызвал меня из Парижа, чтобы сделать наследником, Диего клещом впилась в князя, требуя подманить и «сдружиться».
По каким-то причинам меня нельзя было убивать сразу. То ли неприжившийся Талант мог сбежать и найти другого носителя, то ли ещё что-то, но Диего требовалось наблюдать за мной, желательно с близкого расстояния. А тут и случай подходящий подвернулся — я искал учителя и сам рассказал об этом Голицыну.