— Может, просветите, Алексей Петрович?
— Может, и просвещу, — он выпил, не став произносить тост. — Ежели ты Катьке поможешь на престол взойти, я тебе и секрет капель открою, и про Великое делание расскажу. Ваш брат некромант про него давно справки наводит, да только другие братцы, масоны, его просто так отдавать не хотят.
— Простите, Алексей Петрович, я не ослышался? Вы же мне в прошлый раз сами советовали от дележа власти подальше держаться.
— Советовал. Только ты, дружок, в него вляпался по уши. Бежал из ссылки? Бежал. Коли уж бежал, так надо было дальше бечь, за границу. А раз приехал в Петербург да с дурачком Орловым дружбу водишь и к Катьке в гости ходишь, то другой дороги у тебя нет.
— Что-то не пойму, Алексей Петрович, вы же вроде в ссылке? А про столичные дела больше иных знаете.
— Я тринадцать лет был канцлером. Вот где у меня твой Петербург!
Он сжал кулак и потряс им в воздухе.
— Так что же вы сами не устроите переворот?
Мы встретились с ним взглядами и почти минуту играли в гляделки.
— Не разглядишь, даже не надейся, — Бестужев отвёл взгляд, — молод больно.
Налив себе третью, он выпил в одиночестве и грохнул рюмкой по столу.
— «Рук» у меня нет надёжных, в отличие от «ушей». А ты, дружок, как раз на эту роль и подходишь.
— Рук, значит, чтобы жар загребать. А какой мне с этого толк, Алексей Петрович?
— А такой,— Бестужев хитро прищурился. — Я, дружок, знаешь кто? Хранитель государева Ключ-Камня. Без меня ни один император настоящим русским царём не станет. Думаешь, почему Пётр до сих пор не короновался? Меня он терпеть не может, вот и не хочет просить, чтобы я его к Камню подвёл.
Бывший канцлер расхохотался.
— Он думает, что я сдохну, так он со следующим Хранителем коронуется. А вот ему, — Бестужев скрутил из пальцев кукиш, — пусть выкусит! Я со своими каплями ещё на его похороны приду!
Несколько минут Бестужев не мог успокоиться. Хлопал себя по коленям и смеялся, брызгая слюной. Но каркающий смех постепенно затих, и он тяжело опёрся о стол.
— Поэтому вас Елизавета и не казнила за заговор, а в ссылку отправила?
— Соображаешь, — Бестужев вздохнул, — значит, есть умишко. Коли поставишь Катьку да мне поможешь вернуться ко двору, я тебя следующим Хранителем сделаю. Дам власть, за какую любой князь руку себе бы отрубил и детей своих сам в прорубь кинул. Это тебе не камергером стать или графский титул получить. Понимаешь?
— Пока нет, Алексей Петрович. Для начала объясните, для чего этот самый Ключ-Камень нужен?
Глава 16Передумала!
— А говорил — образованный, — Бестужев язвительно хмыкнул. — Что же тебе в твоих парижах не рассказали о Ключ-Камне?
Я не стал препираться и пожал плечами. Налил себе и молча выпил. Если надо — расскажет, а нет так нет. Это не он мне, а я ему нужен.
Бестужев несколько минут ждал, что я начну его уговаривать. Потом заёрзал в кресле, кидая на меня короткие взгляды, и не выдержал.
— Просвещу, так и быть, — проворчал он. — Как думаешь, из чего Россия состоит?
— Из людей, из чего же ещё.
— Хех, — Бестужев осклабился, — по большому счёту так и есть, жаль, что об этом забывают всё время. Вот только и про землю надо помнить. Убери что-то одно, и государство закончится. Примеры из истории сам, небось, знаешь.
Вытащив табакерку, Бестужев сделал щедрую понюшку, чихнул и утёрся красным платком.
— На двух ногах только человек да курица стоять могут. А держава, она что рояль — должна для подпорки третью иметь.
Он посмотрел выжидательно, но я не собирался играть в угадайки и строить версии. Бестужев пожевал губами и продолжил:
— Французский король Людовик какой-то там сказал: «Государство — это я», и ничуть не обманул. У них тоже Ключ к державе имеется, только не камень, а то ли корона, то ли жезл, не знаю. Без него что король, что император — обычный дворянин, залезший на трон.
— Алексей Петрович, а можно конкретнее? Что этим Ключом делают? Куда прикладывают или что открывают?
— Вот нетерпеливый, — Бестужев глянул укоризненно, но перешёл к делу. — Ключ-Камень даёт царю силу управлять магией в державе.
— Это в каком смысле?
— В прямом. Про мировые потоки, прости господи, эфира слышал? Думаешь, они сами по себе текут? Э нет, брат, их государь будто реки направляет. Где-то больше, чтобы лояльные роды силу набирали, где-то меньше, чтобы неугодные Таланты хирели. Опять же засухи да неурожаи от движения эфира зависят. Нет присмотра — вот тебе и голод со смутой.
— Простите, Алексей Петрович, но что-то не верится. Пётр уже сколько у власти, а Ключ-Камень не трогает. И я не вижу, чтобы держава в запустение приходила.
— А ты Россию человеческими днями не меряй, голубчик. Сколько она от края до края? И потоки в ней такие, что царю приходится их годами двигать. К тому же там всё с прошлого царства настроено, ещё лет десять простоит. Слышал, небось, про царя Бориса?
— Годунова?
— Про него, — Бестужев прищурился. — Если бы не Ключ-Камень, мы бы и сейчас под Годуновыми жили. В то время Хранителем был Михаил Никитич Романов, дядя будущего царя. Борис всю их семью заподозрил в измене, кого сослал, кого в монастырь заточил. А Михаила Никитича отправил в село Ныроб, что на Чердыни, а потом и вовсе в яму бросил.
— В яму?
— Да, выкопали здоровую яму, заковали его в кандалы и бросили туда, чтобы сам помер. После его смерти Ключ-Камень вразнос пошёл — три года неурожаи были, летом снег шёл. А народ такое хорошо чувствует, бунты вспыхнули, дела в царстве расстроились.
Рассказ казался несколько сказочным, но Бестужев говорил с полной серьёзностью, не ставя под сомнение ни одно слово.
— Умер Борис, когда пытался в одиночку с Ключ-Камнем совладать. Изошёл кровью из ушей да и кончился, хотя большой силы Талантом владел. Так и началось Смутное время, дружок. Самозванцы, бояре, Шуйский — все пытались с Камнем справиться, но и у них не вышло. Пока Земский собор нового царя и Хранителя не избрал, царство Российское на волоске висело. Кстати, князь Пожарский и стал Хранителем при царе Михаиле.
— Предположим. И в чём же заключается работа Хранителя?
— Ты на корабле плавал? Видел, что капитан командует, а у руля стоит кормчий? Вот так и здесь — царь говорит, Хранитель делает. Только они вдвоём могут Ключ-Камень «поднять».
— Как-то запутано у вас с этим Камнем, Алексей Петрович.
Честно говоря, верилось в этот царственный булыжник с трудом. Если предположить, что он существует, то какой же мощи должен быть этот магический артефакт? Управлять эфирными потоками над целой страной — это даже не grand wand’ом деланные Знаки накладывать. Я и представить не возьмусь, как он устроен.
— И ничего не запутано, — Бестужев несколько обиделся, — как старые московские князья положили вначале, так оно в веках и стоит.
Ещё лучше! Это кто из тех князей обладал такой могущественной магией? Не верю! В то время даже в Риме не могли подобного делать, и сейчас не умеют.
— Иван Третий Васильевич, — продолжал бывший канцлер, — когда с татарами на Угре стоял, отправил князя Ноздроватого разорить Сарай, столицу Большой Орды. Там этот Камень и захватили, отчего владычество татар над Русью и кончилось.
— То есть, — я подался вперёд, — это монгольский Камень?
Бестужев кивнул.
— Говорят, хан Чингис дал по камню каждому сыну, чтобы те правили своими улусами. Все остальные были утеряны, а тот, что управлял Золотой Ордой, достался Ивану Третьему.
А вот такой вариант имеет право на существование! Нет, монголы не владели подобной магией. Зато они завоевали Катай, где умели создавать поразительные сложные фигуры деланной магии. Пожалуй, в такую версию поверить можно.
— Я должен его увидеть.
— Вот посадишь Катьку на трон, мы с тобой вместе её к Камню и поведём. Там и насмотришься, сколько влезет.
— Алексей Петрович, а что, Хранитель может любого сделать царём?
— Нет, конечно! — возмутился Бестужев. — Только царская кровь способна Камнем владеть. Есть ещё вариант с Земским собором, но там совсем другой ритуал.
— Как же вы тогда Екатерину Алексеевну собираетесь царицей сделать? Она ведь не из Романовых и не Рюриковичей.
— А тут, братец, — Бестужев улыбнулся, — есть одна хитрость. Но я тебе её не скажу — сам увидишь, как всё сделаешь. После дам тебе книгу, первыми Хранителями написанную, там про всё написано.
— Если я соглашусь.
— Куда ты денешься, дружок, — он зашёлся в хриплом смехе. — Куда ты денешься, а?
— Уеду за границу, — я улыбнулся в ответ, — и буду жить в своё удовольствие.
Бестужев только покачал головой.
— Не уедешь. Вы, некроманты, за свою землю обеими руками держитесь. У вас Талант мертвецов стеречь обязан там, где назначено. Так что хочешь не хочешь, а придётся тебе в России оставаться.
— А может, я к Петру перебегу, не думали? Выдам ему заговорщиков, примирюсь и вернусь в своё имение.
— Нет, не выдашь. Если бы хотел, давно уже сделал бы.
Бестужев наклонился вперёд и похлопал меня по руке.
— Перестань упрямиться, Константин Платонович. Я давно за тобой наблюдаю, знаю, что ты за гусь. Уверен, ты уже и Катьке пообещал помочь. Да? По глазам вижу, что так.
— Чего именно вы от меня хотите?
— Во-первых, — Бестужев начал загибать пальцы, — Катька на престол должна взойти. Не Павел, а именно она.
Я кивнул.
— Во-вторых, Пётр Фёдорович должен умереть.
— Хотите сделать из меня цареубийцу?
— Константин Платонович, ты вроде умный, а вопросы глупые задаёшь. Мне всё равно, как ты это сделаешь, но труп Петра должны похоронить в царской усыпальнице. Хочешь сам, хочешь чужими руками.
— Дальше.
— В-третьих, я укажу тебе двух сударей. Они тоже должны того, — Бестужев ощерился, — вместе с Петром.
— Расправляетесь с врагами?
— У меня к ним старые счёты, а я всегда плачу свои долги. Не бойся, возможность тебе представится — они близки к императору.