— Зачем?
— Ну как же! Я ведь теперь статс-дама, мне покидать двор никак нельзя. Так что Петя должен срочно перебраться сюда, снять нам дом, устроить всё. Да и неприлично, если я без мужа в столице буду.
— А может, тебе к мужу возвратиться?
— Да что вы говорите, Константин Платонович! Как же я императрицу оставлю без поддержки? Вокруг неё одни лизоблюдки и глупые девицы вьются. Да и нехорошо будет от должности, государыней пожалованной, отказываться.
Вот, значит, как всё повернулось. Сашке, в отличие от Тани, придворная жизнь пришлась по душе и по сердцу. Жаль, конечно, будет отпустить их с Бобровым, придётся самому разбираться с организацией производства в Павлово. С другой стороны, если я собираюсь вернуться в Злобино, свои люди при дворе не помешают. А если Сашка сумеет здесь закрепиться, я получу немалую поддержку в делах.
— Прошу, Константин Платонович, — Сашка откинула передо мной полог шатра, пропуская внутрь, — Её Величество ждёт вас.
— Вы просите меня о невозможном, Ваше Величество.
— Константин Платонович! — императрица молитвенно сложила ладони перед собой. — Только вы можете помочь!
— Я не могу…
— Умоляю!
— Ваше Величество, вы хотите, чтобы я стал убийцей Петра Фёдоровича. Это…
— Не убийцей, спасителем! Вы же знаете, как он страдает! Мой врач говорит, что это может продолжаться и неделю, и месяц, и год. Он же сойдёт с ума от такой пытки! Вы видели, на что стали похожи его руки?
— Но…
— Когда я была маленькая, то слышала от матери об «Эльфийской проказе». Один из моих дядюшек получил её в «награду» от Австрийского императора. Он умирал несколько лет! Под конец напоминал живой труп с торчащими костями! И совершенно потерял разум. Этого вы хотите для Петра Фёдоровича? Вы знаете, что я не люблю его как мужа, что хотела отстранить от власти. Но даже мне невыносима мысль, что с ним будет такое. Умоляю, Константин Платонович! Вы же некромант! Помогите ему умереть!
Я поднял ладонь, призывая императрицу к молчанию.
— Дайте мне сказать, Екатерина Алексеевна.
Она устало опустила руки и кивнула.
— Во-первых, нет никакой гарантии, что я смогу это сделать. Быть может, сам попаду под действие проклятья и умру вместе с императором. Во-вторых, если я всё же сумею совершить невозможное, остаётся Павел. Наследник рано или поздно взойдёт на престол, и что он сделает с убийцей собственного отца? «Добрые» люди донесут до него событие в нужном им ключе. Нет, не перебивайте, выслушайте до конца. В-третьих, есть дворяне, сторонники вашего мужа. Будут ли они мне мстить? Наверняка.
Я сложил руки на груди, показывая непоколебимость. Может, Екатерина и испытывала сострадание к мужу, но мне виделся тонкий расчёт: его смерть развязывала ей руки и позволяла спокойно взойти на трон. Ради этого я не собирался трогать «Эльфийскую проказу». Посмотреть издалека, подразнить коллегу-некроманта — это всегда пожалуйста, но не лезть руками в опасное колдовство.
— И самое главное: для чего я должен рисковать жизнью? Чтобы спасти от страданий того, кто хотел моей смерти? Он послал магодава, чтобы тот убил меня без суда и следствия. Не говоря уже о муках, которые я испытывал от лишения Таланта. Мне кажется, вы просите слишком многого. Отправьте Петра Фёдоровича в монастырь — молитвы облегчат его участь и помогут спастись душе.
Императрица вздохнула и отвернулась.
— Идите, Константин Платонович. Я должна подумать над вашими словами.
Глава 38Флакон
Мои планы встретиться вечером с Таней пошли прахом. Её и Сашку вызвала к себе Екатерина, и они пробыли в шатре императрицы до поздней ночи. А ко мне заявился Джурьефф с бутылкой чего-то крепкого и желанием поговорить. Дядька явно маялся со скуки, но уезжать не собирался.
— Да как же тут уедешь⁈ — возмутился он на мой вопрос. — Вы же, Константин Платонович, можете попытаться снять заклятие, а этого допускать никак нельзя.
— Неужели вы прониклись ко мне такой симпатией, что решили оберегать?
Он посмотрел с прищуром и хмыкнул.
— Вопрос сложнее, чем личная приязнь. Смерть любого некроманта — это удар по Хозяйке, а значит, и по каждому из нас. Пройдёт лет сто, и вы сами будете приглядывать за младшими коллегами.
— И всё же…
— Дайте слово, что не будете трогать «Эльфийскую проказу», и я перестану мозолить вам глаза.
— Боюсь, Глеб Андреевич, дело складывается так, что ситуация требует поступить наоборот, и моё желание роли не играет.
Джурьефф осуждающе покачал головой.
— Вы, мой дорогой, идёте по скользкой дорожке. Некромант должен всячески избегать подобных ловушек и не брать на себя лишние обязательства. И вообще, желательно держаться от властителей подальше. У вас перед глазами наглядный пример вашего дяди, чем заканчиваются подобные игры.
— А вот с этого момента подробнее, пожалуйста. Что такого случилось с Василием Фёдоровичем?
— Он умер слишком рано для некроманта, — Джурьефф пожал плечами. — Подробностей я не знаю, спросите об этом Луциана.
Спрошу, обязательно спрошу. Подозреваю, что Василия Фёдоровича свели в могилу его политические игры, которые он затеял с Ушаковым. Хотя, может, там случилось ещё что-то нехорошее. В любом случае это стоит выяснить, чтобы не попасть в ту же яму самому.
— Именно поэтому я и говорю вам, — продолжал некромант, — не подходите к проклятию. Бросайте всё и уезжайте подальше от придворных интриг, склок и переворотов.
— Хозяйка дала мне другие инструкции. А вы, чем повторять одно и то же, лучше бы помогли мне.
— Как? Я же говорил, что не знаю средств борьбы с авалонским волшебством.
— Вы были рядом, когда проклятие наложили на Петра Фёдоровича?
— В общем-то да. Шагах в тридцати, но видел этот момент отчётливо.
— Кто это сделал?
— Не могу сказать. Проклятие прилетело, будто ядро из пушки, со стороны вражеского строя. Ударило императора в грудь и опрокинуло на землю, подняв клубы дыма. На ноги он подняться уже не смог и кричал от боли.
— Сумеете найти место, где это случилось?
— Вполне, — Джурьефф кивнул, а в его взгляде мелькнула заинтересованность. — Там остались явственные следы, даже в темноте мимо не пройдёшь.
— Тогда едем прямо сейчас.
Мы выехали из лагеря верхом и направились к месту сражения голштинцев и Тобольского полка. Я одолжил механическую лошадь у гвардейцев, а у Джурьеффа имелся свой конь — здоровенная зверюга рыжей масти. Задумавшись, я не сразу разглядел, что он не механический и не живое существо, а некро-магический конструкт на основе лошадиного скелета. Заметив мой удивлённый взгляд, Джурьефф пояснил:
— Очень удобно, знаете ли, двести лет на нём езжу. Никаких ломающихся механических частей, никаких болезней живых. К тому же Бурушка умён и умеет сам находить дорогу.
Пока мы ехали, я пристально рассматривал поднятого коня, подмечая детали. Надо будет дома, в Злобино, попробовать сделать себе такого же. Скорее для практики, чем для езды — механические лошади мне ближе, чем мёртвые.
— Где-то здесь, — Джурьефф дёрнул повод, останавливая коня, и принялся крутить головой.
Ночь была тёмная, но магическим зрением я легко разглядел большое поле, усеянное страшным урожаем трупов. Никто не пришёл хоронить павших: тела голштинцев лежали вперемешку с тобольцами и опричниками мятежников, ничем не отличимые друг от друга. А над ними парили какие-то полупрозрачные эфирные «медузы», садившиеся на лица мёртвых и лениво взлетевшие при нашем приближении.
— Падальщики, — заметив их, Джурьефф поморщился, — питаются остатками эманаций боли и смерти. А ну, пшли отсюда!
Он вскинул руку и послал перед собой волну призрачного огня. «Медузы» кинулись врассыпную, частью сгинув от пламени.
— Так, где-то здесь.
Джурьефф спешился и наклонился к земле, что-то разглядывая.
— Сейчас сориентируемся. Мы уезжали туда, проехали отсюда, а стояли где-то вон там. Ага, прошу за мной, Константин Платонович.
Широкими шагами он двинулся вперёд, переступая через покойников. Мёртвый конь всхрапнул, покосился на меня и мотнул головой вслед хозяину. Мол, давай за ним, человече, а я покараулю твою глупую механическую игрушку.
Я спрыгнул с седла и пошёл за Джурьеффом.
— Да, вот здесь. Чувствуете, Константин Платонович? Ещё остались эманации проклятия.
Пришлось пройтись по кругу, прежде чем я обнаружил на земле тёмные эфирные пряди, складывающиеся в фигуру человека.
— А стреляли, — я втянул носом воздух, принюхиваясь к эфиру, — вон оттуда?
— Примерно, не могу точно сказать.
Точность и не нужна была — в воздухе виднелся опалесцирующий эфирный след, оставленный проклятием. Смазанный и нечёткий, но ещё ощутимый. Так что я двинулся по нему, надеясь найти место «выстрела», если так можно выразиться.
— Не понимаю, что вы ищете, Константин Платонович. Вряд ли по следам можно отыскать колдуна.
Отвечать я не стал. Джурьефф, как и любой Талантливый маг, видел ситуацию несколько однобоко. А у меня имелись некоторые соображения, основанные на структуре «Эльфийской проказы». Такие связки Знаков, как я увидел в ней, не нарисуешь за пару минут, слишком сложный рисунок. Да и швырнуть её было непросто без дополнительной подготовки.
По некоторому размышлению я пришёл к выводу, что никаких авалонцев на поле боя не было. А имелся некий сосуд, в котором и хранилось проклятие. Некто «прицелился» в Петра и выпустил дрянь наружу, будто выстрелил из пистолета. Но токсичная пакость наверняка зацепила и самого «стрелка», слишком уж едкие у неё эманации. Вот я и хотел поискать — вдруг он этот сосуд, хранилище проклятия, обронил, когда получил по щам?
— А вы удачливы, мой дорогой.
Джурьефф только покачал головой, когда увидел мою находку.
— Никакой удачи, Глеб Андреевич, чистый расчёт.
На земле лежал мертвец с искажённым мукой лицом. Перед смертью он закричал, почуяв подвох авалонцев, но сделать уже ничего не мог. Ядовитый выхлоп «Эльфийской проказы» убили его за несколько секунд.