— Ах, что вы, дядя Коля?! — воскликнула Наташа и отвернулась, старалась скрыть свои слезы.
— Не плачь, не плачь, Наташечка! Что подумают люди? — испугался дядя. — Я не хотел тебя огорчить. Я только подумал, что тебя тут подруги дразнят… Одежда у меня очень неважная… Совестно сюда ходить… У вас здесь так светло, чисто…
— Нет, приходите, приходите всегда! — горячо возразила девочка. — Пусть все дразнят, смеются… Пускай меня не любят… Вы все равно приходите!..
Наташа говорила быстро, волнуясь, едва сдерживая слезы. Она хотела, чтобы дядя понял, как испугали ее его слова.
— Если вы не будете ко мне приходить, то я умру, — убежденно закончила она свою речь. — Да, непременно умру… Ведь у меня только вы… Еще, правда, дядя Петя, но он не приходит ко мне…
— Как ты нехорошо сказала, Наташечка! Зачем умирать? У тебя вся жизнь впереди… Поживешь еще долго, милая, и весело, и хорошо… И будешь счастлива…
— Да, дядя Коля, когда я вырасту, то найму себе маленькую комнатку и буду жить вместе с вами… Я выучусь хорошо работать… Я ведь буду портнихой, дядя Коля, и вам сошью… По вечерам мы станем книги читать… Вы будете на флейте играть, а я петь…
— Доживем ли мы до такой счастливой жизни, Наташечка, милая? Дай-то Бог!..
— А где ваша флейта? — вдруг, оживившись, радостно спросила девочка.
— Моя флейта спрятана… Не играю на ней. Скучно. Сейчас вспомню, как мы с тобой игрывали, как ты, бывало, хорошо пела… Поешь ли ты здесь, Наташечка?
— Нет, не пою…
— Отчего же? Ты бы пела… Всем обязательно понравилось бы. У тебя такой славный голосок…
— Мне совестно. Подруги, наверное, смеяться станут…
— Над чем же смеяться? Если кто умеет петь — это большое дело. Хорошая песня в горе утешить может…
— Помните, дядя Коля, какая чудесная песня «Среди долины ровныя»? — вспомнила Наташа.
— Да, это песня, можно сказать, самая распрекрасная. Теперь уже таких складывать не умеют… Ты хорошо так ее пела, Наташечка…
Девочка улыбнулась тихой, счастливой улыбкой.
В таких отрадных воспоминаниях проходили воскресенья, но кончались они порой печально…
Возвратившись в спальню, девочка видела насмешливые лица подруг; кто-нибудь обязательно представлял то ее, то дядю Колю. Она находила у себя на столике портреты, в которых узнавала дорогого ей человека, выставленного в смешном виде. Очень часто ее рисовали на большой классной доске, а иногда пели глупую песенку, которая кончалась словами: «Дядюшка монах, закричал: “Ах-ах-ах”!».
Нужен был характер, нужны были кротость и терпение, чтобы скрепя сердце переносить все эти обиды.
Год за годом
Незаметно прошло восемь лет.
Из маленькой стриженой девочки с большими удивленными глазами, молчаливой и запуганной, как лесной зверек, выросла худенькая, невысокого роста девушка, с длинной темно-русой косой, застенчивая и молчаливая. Большие умные глаза по-прежнему смотрели пытливо и печально. Да и нечему было ей особенно радоваться. Год за годом, восемь однообразных лет канули в вечность. Еще два года и Наташа окончит учение в приюте и выйдет юной, неопытной девушкой, которой предстоит одинокий путь в этом огромном мире, где так много соблазнов и искушений, горя и бед, где она может затеряться, как песчинка на дне морском… Кто пригреет, поддержит и наставит неопытное дитя? Ведь семнадцатилетняя девушка, выпущенная из стен закрытого учебного заведения, конечно, в сущности, — неопытный ребенок…
За восемь лет, проведенных в приюте, Наташа научилась неплохо шить и кроить, и в будущем это должно было стать для нее источником существования.
В жизни приюта произошло несколько важных событий: ушла прежняя начальница и появилась новая, очень строгая и раздражительная; Зоя Петровна вышла замуж, и воспитанницы с грустью проводили свою любимую наставницу; умерла воспитанница Дуня Григорьева: она наелась слив с косточками, и это стало причиной ее тяжелой болезни и смерти. Наташа и другие воспитанницы искренне сожалели о кончине подруги — молодость снисходительна и быстро забывает обиды.
Если бы спросили Наташу, что произошло в ее жизни за это время, она бы не смогла рассказать ничего особенного.
Все восемь лет она безвыходно провела в приюте, в его узком, ограниченном мирке. Лучшими днями ее жизни были воскресенья; она всегда ожидала их с тревогой и мучительным вопросом: «А вдруг дядя Коля не придет?..» Случалось, что он не приходил одно или два воскресенья. А однажды не пришел пять воскресений подряд… Наташа за это время немало выстрадала и, по обычаю наивных детей в закрытых учебных заведениях, надавала себе множество обещаний. Каждое воскресенье девочка просыпалась раньше всех — с тревожными мыслями все о том же. В полумраке раннего зимнего утра, лежа на кровати с открытыми глазами, Наташа вспоминала и думала: «Придет ли он сегодня? Если придет, то с сегодняшнего дня ровно две недели не съем ни одной конфетки и ничего сладкого!..» В другой раз она горячо молила Бога: «Господи, помоги, сделай, чтобы дядя Коля пришел!» — и обещала класть утром и вечером по пятьдесят земных поклонов. После болезни, после своих постоянных невзгод Николай Васильевич приходил сконфуженный, виноватый. Но он умел одним ласковым словом успокоить и порадовать девочку.
— Дядя Коля, а я так ждала, так беспокоилась… Сегодня обещание дала… — взволнованно и радостно говорила девочка.
— Какое обещание ты дала, Наташечка, милая? — улыбаясь, спрашивал ее монах.
— Если вы придете, то я должна на коленях проползти три раза вокруг какой-нибудь церкви…
— Ну вот, Наташечка, какие ты неисполнимые обещания даешь! Разве Богу, милостивому и справедливому, это нужно?
— Я для себя, дядя Коля.
— И для себя это не идет. Поползешь ты — народ будет смеяться; коленки себе попортишь… Только искушение одно. Уж лучше я за тебя сделаю.
— Нет, нет. Я должна сама.
— Проси прощения о том обещании. Бог простит, ты еще дитя… А в другой раз давай хорошие, угодные Богу обещания. Ну, там, для церкви что-нибудь сработать, или бедному помочь, или от грубости, от лени воздержаться… Это хорошо.
Наташа подумала, что дядя Коля прав, что есть обещания гораздо лучше и угоднее Богу, чем то, что она придумала.
За долгие годы жизни в приюте лишь однажды Наташа была особенно удивлена и обрадована. В воскресенье в приемной зале вместе с дядей Колей она увидела высокого, сутуловатого, белокурого господина, прилично одетого и в очках. Она сразу узнала дядю Петю, раскраснелась, подбежала и от волнения не знала, что говорить, что спрашивать.
— Как выросла наша девочка… Какая стала славная… — приветливо сказал дядя.
— Наташечка у нас девица скромная и учится отменно… Только скучает она, Петенька… Всегда одна… Я только прихожу. Да что во мне-то, — сказал монах, веселый и довольный.
— Ах, дядя Коля! — воскликнула девушка, — зачем вы так говорите. Я всегда рада, когда вы приходите.
— Извини, Наташа, я того… обещал тебе приходить. Но видишь, из работы не вылезаю, Машеньке и Липочке тоже времени нет, — бормотал дядя Петя, краснея и запинаясь.
— Что делают тетя Маша и Липочка? Как бы хотела их видеть… — говорила Наташа.
— Да они все по дому… Дела хозяйкам много… Только жаль вот, Липа очень располнела…
— Они движения имеют мало, — вставил словечко Николай Васильевич.
— Да, говорю ей: «Ходи больше и не кушай много…» Ты ведь скоро кончишь, Наташа, надо подумать о тебе.
Наташа сразу выросла во мнении подруг, когда они узнали, что у нее такой «важный» дядя. Он принес ей корзинку лакомств и подарил три рубля.
С этими тремя рублями вышла целая история. Когда оба дяди собрались уходить, Наташа постаралась незаметно сунуть бумажку в руку дяде Коле. Тот удивленно растопырил пальцы и уронил деньги.
— Что это, Наташечка?
— Это вам… Вам нужно, дядя Коля… Возьмите, — сконфузившись до слез и покраснев, шептала девушка. — Возьмите и купите другой шарф.
— Нет, Наташечка, тебе нужнее… Зачем ты мне даешь? Что это, право?..
Все трое стояли смущенно, не зная, как поступить. Наконец дядя Петя нашелся:
— Это я тебе, Наташа… Сбереги. Как у меня будут, я и Коле тоже дам.
Расстались они все весело. Дядя Петя обещал навещать Наташу, обещал прислать к ней тетю Машу и Липочку, обещал, что подумает, как устроить ее после выпуска. Жизнь показалась девушке обновленной, будущее представлялось ей заманчивым: и у нее кто-то есть, она не одинока, о ней думают и заботятся.
Два воскресенья после этого никто не приходил. Наташа опять затосковала. Наконец, неожиданно в будни, явился Николай Васильевич. Он вошел, и у девушки, хорошо изучившей своего дядю, как говорится, упало сердце: он сильно изменился, похудел, постарел; вид у него был растерянный и испуганный.
«С ним что-то случилось…» — мелькнуло в голове Наташи. — «Уж не пьет ли опять?» — со страхом подумала она.
— Дядя Коля, отчего вы долго у меня не были? Здоровы ли вы?
— Здоров, Наташечка… Только одно было огорчение… Как ты? Что у тебя новенького? — Николай Васильевич едва выговаривал слова.
— У вас совсем больной вид, дядя Коля.
Николай Васильевич закрыл лицо руками и заплакал.
— Дядя Коля, голубчик, миленький, что с вами? Отчего вы плачете? Скажите мне… — испугалась Наташа и обняла дядю Колю, стала гладить его руки.
— Наташечка, пройдет… Ты не огорчайся, милая… Со всяким бывает… Мне тяжело…
«Он, наверное, выпивши», — с горечью подумала девушка. Ей стало больно и досадно — ведь он давал обещание!
Некоторое время оба молчали.
Николай Васильевич, конечно, почувствовал настроение девушки:
— Наташечка, ты не огорчайся, — снова заговорил он. — Все мы под Богом ходим. Воля Божья!.. Надо смиряться и не роптать.
Наташа вздрогнула.
— Дядя Коля, скажите, не мучьте меня… Что случилось?
Николай Васильевич опять заплакал:
— Братец Петенька приказали долго жить…
— Как? Что вы говорите? — всплеснула руками Наташа.