– Стаканы будут, а с закусью обойдешься. Не заслужил, – хозяин отправился к стеклянной двери.
– Тарелки захвати, жлобяра! – вслед крикнул Игорь, – Как знал, что родственничек куркуль. Закусь с собой прихватил.
Лео скоро вернулся, принеся стопку мелких тарелок и низкие стаканы. И мы извлекли свои запасы. Держа на весу, я накромсал колбасу толстыми ломтями. Шеф, вмиг раскупорив «Столичную», набулькал в стаканы. Дядьке и себе по полному, мне – половинку. Для меня и эта доза убойная. Игорь в миг родил лаконичный тост:
– За встречу!
Я отхлебнул добрую треть. Едва не задохнулся. Шеф намахнул стакан залпом. Потом долго нюхал кусок «Московской», уставясь в стол. Лео цедил водку сквозь зубы, словно нектар смаковал. Кадык мерно дергался, отмеряя порции свалившегося в пищевод алкоголя. Допив, аккуратно поставил стакан на стол. Взял пачку «Camel». Не спеша, вытянул сигарету. Закурил. Игорь, вытерев рукавом испарину, сказал восхищенно:
–Здоров ты, дядька, водочку кушать!
Лео самодовольно ухмыльнулся, продолжая затягиваться дымом. Однако, и для него стакан сорокоградусной, оказался не малой дозой. Лицо сделалось бледным, сосудики в глазах наполнились кровью. Несколько минут в комнате стояла тишина: мы с Игорем жевали колбасу, Лео курил, поглядывая на нас.
– Ну, племяш, рассказывай, какого банана приперся? – хозяин притушил окурок в керамической пепельнице.
– О, любимый дядюшка, причин на то много. Например, с тобой познакомиться. В родне ты один такой, импортный. Опять же мир посмотреть, да себя показать.
– Себя показать? А что в тебе видного? Отожрался, как боров. Морда лоснится, ручки беленькие. Сразу видно, лопату ни разу в руках не держал. В начальнички выбился? – зло выпалил Лео.
Игорь расплылся в улыбке:
– А то. Да, дядюшка, какой-никакой, а начальник. А ты, я вижу, на немецких харчах не разговелся. Злой, что кобель, и худющий. Может, тебя глисты гложут? Сходи, проверься.
Лео вскочил и заорал, брызгая слюной:
– Глисты… Да пошел, ты, гнида коммунистическая! Восемнадцать лет от меня отмораживались, а сейчас приперся. Забирай свою водку и катись пока ноги из жопы не выдернул. Щенок!
Игорь мгновенно ретировался:
– Что разорался. Надо, уйду. У меня не заржавеет. Я-то про тебя наслышан, а вот перед товарищем неудобно. Он не при делах. Давай выпьем на посошок и привет родне!
Лео столбом торчал в центре зала, сверкая глазами, и молчал. Потом, вытерев рукавом испарину на лбу, сел. В этот момент приоткрылась дверь из прихожей. В проеме стояла женщина, державшая за загривок овчарку. Псина ломилась, аж шкура на морде натянулась.
– Мля, если скотина вырвется – мало не покажется. Будем с шефом по дому скакать, как блохи по лысине, – подумал я, видя, что фрау еле удерживает зверя.
Обежав нас глазами, немка произнесла длинную фразу. Лео сделал глубокий вдох-выдох, не оборачиваясь, резко ответил по-немецки. Та только начала говорить, как Лео, прервав ее, коротко рыкнул. Хлопнула дверь, мы остались в прежнем составе.
Воспользовавшись паузой, я решил разрядить обстановку:
– Парни! Давайте расскажу, как люди курить бросают?
Лео хмыкнул, нервно передернув плечами. Шеф благосклонно опустил веки, мол, давай, мели, Емеля, твоя неделя. Тянуть я не стал:
– Как-то я в больнице лежал. В палате вчетвером кантовались. От скуки друг друга разными баснями развлекали. Однажды трепались на тему, как бросить курить. У всех мнения разные. Слюнявили проблему долго, но к единому мнению не пришли. Один из нас, мужик лет пятидесяти, вначале в разговор не вязался. Потом не стерпел. То, о чем вы, говорит, талдычите тут, полная чушь. Я тридцать семь лет курил, а бросил за один раз.
Мы, естественно, не поверили, потребовали доказательств. Мужик рассказывает:
– У меня привычка была курить в туалете. В комнатах жена не разрешала. И вот однажды сижу на толчке, два процесса совмещаю. Докурив, окурок в унитаз. Что дальше было, толком до сих пор не знаю. Мощный пинок получил снизу, из горшка. Будто слон приложился. Со всей дурной силушки. Дверь в туалет внутрь открывалась. Я ее наружу распахнул. Правильнее сказать, вынес вместе с дверным блоком. Квартира у нас типовая. Коридор узкий. Так что, об стенку размазало качественно. Искры из глаз сыпанули, думал, линолеум сгорит. Вырубился конкретно. Жена потом рассказала, что грохнуло так, будто шкаф во весь рост рухнул. Она в коридор, там я. На полу валяюсь. В полной отключке. Башка разбитая, дверь на шее, зад голый. Порты возле унитаза валяются. Когда скорая приехала, врачи долго понять не могли, что произошло. Винегрет еще тот: черепно-мозговая травма, две ключицы сломаны, синяк во всю рожу, жопа с мужским хозяйством обгорела. Месяц в больничке кантовался.
А получилось вот что. Жена намедни купила средство для чистки. Все раковины и унитаз надраила. Средство было на спирту. Я окурок в горшок бросил, спирт и вспыхнул разом. Объем замкнутый, отсюда взрыв. Повезло крупно, что ничего не оторвало. Но курить бросил. Напрочь. Чего и вам желаю, – закончил я историю.
Пока длился рассказ, племянник с дядей успели выпить и закусить. Лео развалился в кресле. С подобревшим лицом, закинув ногу на ногу, он пускал кольца табачного дыма. Порой их накручивалось до восьми штук. Игорь неспешно жевал очередной кусок «Московской», рассеяно слушая. Мой рассказ их не развеселил, но напряжение заметно спало. Именно этого я и добивался.
– Выпьем по стопочке? – аккуратно поинтересовался я.
– А почему нет? – тут же оживился шеф.
Ловко, как фокусник, он вытянул из сумки бутылку «Столичной». Вмиг открутив пробку, разлил по стаканам ровно на треть.
– Профи! – ухмыльнулся Лео.
– А то! Мы многое могем! Водку жрать могем, и не жрать могем. По девкам бегать могем, и не бегать, тоже могем, – весело говорил шеф, нарезая колбасу на тонкие дольки.
Как только все взяли в руки стаканы, я сунулся с тостом. То ли водка подействовала, то ли ностальгия навалилась, но вдруг потянуло на высокий стиль. Откашлявшись, ляпнул:
– Давайте выпьем за Россию и Германию, две великие европейские державы!
Дядюшка уставился с таким видом, будто услыхал полнейшую гнусность. Шеф от удивления крякнул:
– Ну, ты, брат, даешь! Не пей больше. Заговариваться начал.
Щеки мои вспыхнули стоп-сигналом. Сообразив, что сморозил явную глупость, я стал оправдываться, что терпеть не люблю делать:
– Что такого сказал? Обычное дело. Из чувства вежливости. Мы в гостях. Что такого?
Игорь пришел на помощь:
– Не тушуйся! Все нормалек. Все правильно. Давайте выпьем! Вставать не будем.
Тут заело дядюшку:
– А, почему вставать не будем?! Россия, хотя я оттуда сбег, великая страна. Немцы, тоже красавцы. А говнюки есть везде. И обращать на них внимание не стоит. Пьем стоя! Молодец, пацан! Правильные слова сказал.
Мы дружно поднялись и выпили. – Слава богу «ура» не орем, – подумал я, возвращаясь на кресло. Своим тостом невольно затронул болевую тему. Поставив стакан, Лео тут же закурил. Он, надо заметить, курил почти всегда. Две с половиной пачки в день оказались его дневной нормой.
Выпустив первое облачко, дядюшка начал:
– Ты правильно назвал нашу Родину Россией. Именно Россия, а не СССР. Россия была и будет, а Союз развалится. Думаю, скоро.
– А что ты против СССР имеешь? Сам-то откуда? – Игорь, медведем, ввалился в разговор.
Лео прищурился:
– Я – русский. И был им всегда. Когда из армии бежал. Когда без работы болтался. Когда в местных тюрягах парился.
– Что ты гонишь? Какие тюряги? Мне рассказывали, что ты дезертир. Продал немцам военные секреты. Денег тебе дали, не мерено, – возмутился Игорь.
– Блин, опять ругаться начнут, – подумал я. На этот раз не угадал. Лео остался спокоен, будто тюлень:
– Дурачок, ты, племянничек, дурачок. Если не все мозги жиром затекли, должен сообразить. Какие я, старший сержант Красной Армии, мог знать секреты? Сколько лопат в роте? Или почему гороховую кашу называют личной артиллерией?
Игорь продолжал кипеть:
– Но ведь дезертировал? Сладкой жизни захотелось?
Неожиданно дядюшка расхохотался:
– Ну, точно, кретин. Что я мог знать про Запад? Да, служил я в спецкоманде в Потсдаме. Охраняли тюрьму в Шпандау.
– Там сидели главные нацисты? – спросил я.
Лео повернулся ко мне:
– Да, там. Охраняли команды союзных держав: Франции, Англии, США, СССР. По очереди.
Игорь не отступал:
– Кто тебя вербанул? Англичане или америкосы?
Дядюшка ухмыльнулся:
– А угадай с трех раз. Не угадаешь! Вербанули. Госбезопасность. Вся часть была чекистская. Командиров на триста раз перепроверили. А солдат специально набрали из глухих мест: Сибирь, Дальний Восток, Средняя Азия. Деревенские, дремучие. В гарнизоне постоянно накачивали, чтобы боялись иностранцев, как огня, а на товарищей стучали. Я с немцами-то только на втором году службы столкнулся. Хотя часть и в городе стояла, но за забор не выпускали.
– А в самоволочку не бегали? – гнул свое Игорь.
Дядюшка покачал головой:
– Серость! Это сейчас за самоволку губа. В те времена – штрафбат. Если заподозрят, что с западниками якшаешься – тюрьма. Сутками – за забором. Из Шпандау – на машинах в гарнизон. Туда тем же способом. Другим увольнительные дают. В отпуск домой. Мы – за забором. С утра до ночи инструктажи, политбеседы, стрельбы, марш-броски, тренировки по рукопашному бою. Девок два года не видел. В части одни мужики. В столовой, в санчасти. Везде. В Шпандау такая же хрень. Даже не знаю, где режим строже был: в гарнизоне или тюрьме?
Шеф недоверчиво покрутил головой:
– Как тогда ты свалил? С какого перепугу?
Лео загасил в пепельнице очередной окурок:
– Отдельная история. Расскажу. Давай сперва хлопнем по маленькой.
– Нет возражений! – Игорь извлек на божий свет очередную бутылку.
– Третья пошла, – мысленно отметил я, – Если в таком темпе продолжим, то через часок либо водка кончится, либо мы. Одно из трех.