Господи Иисусе. Я вдруг чувствую себя ребенком в разгар развода.
— Я не расстроен, — я немного расстроен.
— Извини, милая, но то, что я делил одну пизду с твоим парнем, не означает, что я разделяю или наследую твои проблемы в отношениях. Пизда — единственная часть, которая меня интересует, — Дэмиен тушит сигарету, — к сожалению, для тебя, твоя уже просрочена.
Черт побери, он не только облапошил мою девушку, но и придумал более удачную причину для расставания.
Катрина по понятным причинам выглядит оскорбленной.
— Ты мудак.
Настала моя очередь фыркнуть. Говорить Дэмиену Кингу, что он мудак, все равно, что говорить глухому человеку, что он не слышит. Совершенно бессмысленно.
Она хватает свою сумочку: — Вы оба можете катиться в ад.
И она, должно быть, слепая, потому что я уверен, что мы уже там.
Дэмиен смеется, когда она закрывает за собой дверь сарая.
— Что-то смешное?
Он оглядывается по сторонам: — Ты со мной разговариваешь?
— Ты что, ДеНиро? Конечно, я с тобой разговариваю. Кто еще здесь... — лязгающий звук снаружи привлекает мое внимание. — Что это было?
Он ругается себе под нос: — Это был звук того, как нас трахнули.
— Прошу прощения?
Он подходит к двери и толкает ее.
— Она заперла нас здесь.
Я подхожу и пробую сам.
— Дерьмо.
Дэмиен закатывает свои жуткие глаза: — Я же говорил, — он достает из кармана мобильный телефон, — я позвоню кому-нибудь, кто сможет нас вытащить.
Я оглядываюсь по сторонам: — Мы, наверное, сами можем выбраться. Мы в сарае.
Его язык нащупывает щеку: — Здесь есть паяльная лампа?
Нет. Здесь нет ничего, кроме дерева и основных ручных инструментов. Ни один из них нам не пригодится, поскольку мы заперты изнутри.
— Именно, — он подносит телефон к уху, — эй, Бублик, это Ди. Слушай, мне нужна услуга. Я трахал какую-то сучку в школьном сарае, но все пошло наперекосяк, и она заперла меня здесь. Мой телефон скоро сдохнет, так что не перезванивай. Просто тащи свою задницу в сарай и возьми болторез, — он собирается повесить трубку, но останавливается: — и восьмую часть этой зеленой леди. Мне хватит.
Я бросаю на него взгляд: — Ты действительно только что обратился за помощью к своему наркодилеру?
Последнее, что мне нужно, — чтобы меня обнаружили в школьном сарае с давно потерянным братом Чичи и Чонга и восьмой части травки за четыре месяца до окончания школы.
Мой отец убьет меня.
Он ковыряется в кутикуле.
— Если ты так беспокоишься, позвони кому-нибудь из своих знакомых и разберись с этим сам.
— Позвоню, — я нащупываю свой телефон, но его нет, — черт.
— В чем дело, господин Президент? Нашли дырку в своем поло?
Раздражение пробегает по моему позвоночнику.
— Я оставил свой телефон в кафетерии.
Он бросает в меня своим: — Действуй.
Я набираю номер, но экран телефона становится черным.
— Он разрядился, — паника соперничает с раздражением, — единственный человек, который может нам помочь, это наркоторговец по имени Бублик, который, вероятно, слишком укурен, чтобы вспомнить свое настоящее имя, не говоря уже о том, чтобы вытащить нас, — я хмурюсь. — Как, черт возьми, моя девушка изменила мне с кем-то вроде тебя, уму непостижимо.
Он прикуривает еще одну сигарету: — Бублик придет. Чувак не может отказать в продаже. Именно поэтому я попросил его захватить траву, — он пожимает плечами. — А что касается твоей цыпочки... тут все просто. Я богаче и трахаюсь лучше.
На мгновение я задумываюсь о том, как убить его и выйти сухим из воды. Деньги для меня — крайне болезненная тема. И всегда была ею. Внешне моя семья выглядит вполне благополучной. И так бы и было... если бы не дурная привычка моего отца быть больше и лучше остальных. Проще всего было тратить деньги, когда у него еще был трастовой фонд моей мамы, но он спустил все до последнего цента, не оставив ничего ни мне, ни брату, как она завещала.
Только за последние три года он купил две лодки, четыре машины, дом для отдыха и множество других дорогих вещей, которые он не сможет окупить за всю свою жизнь, если не остановится.
Я даже не могу позволить себе пойти в колледж, если только не получу полную стипендию или не возьму огромный кредит. Что, конечно, я буду вынужден сделать, потому что отец не позволит мне опозориться и опозорить его.
А вот Дэмиен может тратить все отцовские деньги на наркотики и намеренно ходить по улицам, выглядя как бомж.
— Ты отброс, Дэмиен. Ты не богат, потому что умен и заработал деньги своими мозгами. Ты всего лишь ребенок из трастового фонда, который, в конце концов, умрет от передозировки героином к тридцати годам, — я смотрю на него, — но не волнуйся. Ты оставишь после себя трех бывших жен, которые брали тебя за все, что могли, и пятерых детей, которые ненавидят тебя за то, что ты дерьмовый отец, — когда я продолжаю, на его лице отражается веселье. — Что касается моих навыков в спальне, то ты ни черта не знаешь, потому что я точно не трахаюсь с тобой.
Он выпускает струю дыма мне в лицо: — Немного лицемерно, тебе не кажется? Ты только что рассказал мне о моем будущем, даже не зная меня.
— Ты тоже меня не знаешь, придурок.
— Нет, не знаю, — он долго смотрит на меня, размышляя. — Хотя... кое-что знаю.
Я ненавижу себя за то, что поддаюсь на его дерьмовую игру, но любопытство не дает покоя: — Например?
Я не знаю, как описать выражение его лица. Не могу понять, то ли он ненавидит меня так же сильно, как и я его, то ли его забавляет то, что он так сильно меня раздражает.
— Я знаю, что твой отец сенатор. Я знаю, что ты носишь такие стильные вещи, как хаки и поло. Я знаю, что ты в команде по дебатам. Я слышал тебя несколько раз — ты неплох... но мог бы быть и лучше, — он делает шаг в мою сторону. — Я знаю, что твой брат-близнец может быть придурком... именно поэтому люди уважают его больше, чем тебя — он ухмыляется. — Я знаю, что Джеральд Дуглас должен был выиграть у тебя гонку за пост президента студенческого совета, но ты подтасовал результаты голосования, — он поправляет мой воротник и подмигивает. — Я знаю, что кредитную карту твоего отца отклонили в загородном клубе на днях, потому что я трахнул одну из официанток, и она не могла перестать смеяться, когда я увидел ее позже тем вечером.
Он подходит ближе, и мне приходится сдерживаться, чтобы не ударить его.
— И я знаю, что тебе никогда не было дела до твоей маленькой подружки, потому что, если бы было, ты бы пошел за ней... но вместо этого ты заперт здесь со мной.
От напряжения у меня сводит челюсти, когда его губы нависают над моим ухом: — Ты просто злишься, что она поиграла с тобой и выставила тебя лохом. Потому что Каин Картер не может быть менее совершенным, не так ли? Он должен полностью контролировать ситуацию и всегда быть ангелом. Он должен быть в рамках и придерживаться сценария. Как учил его папа, — его голос понижается до шепота, и крошечные волоски на моем затылке встают дыбом. — Мы оба знаем, что ты ненавидишь меня не за то, что я трахнул твою девушку... ты ненавидишь меня за то, что я трахнул ее лучше и живу так, как тебе хотелось бы.
Я открываю рот, чтобы ответить, но мое внимание привлекает звук чего-то лязгающего снаружи.
Дэмиен, ублюдок, хихикает под нос: — это, наверное, Бублик, — он бросает сигарету на землю и наступает на нее. — Увидимся позже, — он останавливается на полпути к двери: — Если ты когда-нибудь захочешь перестать быть киской и решишь повеселиться, ты знаешь, где меня найти.
— Иди нахуй.
Его жестокий, издевательский смех, когда он выходит из сарая, заставляет меня придумывать способы, как причинить ему боль.
Но мне также интересно, каково это стать на день Дэмиеном Кингом и жить так, как живет он.
Нарушать все правила и не задумываться о последствиях.
Глава 10
Иден
— Что это?
Клаудия пожимает плечами, выглядя такой же озадаченной двумя большими коробками, как и я.
— Понятия не имею. Это было адресовано имениннице.
Я скептически смотрю на нее. Я точно знаю, что эта женщина приложила руку ко всем подаркам, которые я получила от Каина в этом году.
Я смотрю на бриллиантовый теннисный браслет на своем запястье. Он тонкий, изящный и идеальный. Один из лучших подарков на день рождения, которые я когда-либо получала. Может, у Клаудии и отвратительный вкус в одежде, но в украшениях она знает толк.
— О, к ним прилагается записка, — она гримасничает, протягивая мне конверт из манильской бумаги, — кажется, там еще что-то есть.
С каждой секундой это становится все более странным.
Я собираюсь достать конверт, но останавливаюсь, пытаясь придумать вежливый способ сказать ей, чтобы она ушла. Каин сказал, что скоро пришлет мне сюрприз, и если это он, то я не хочу открывать его рядом с ней.
К счастью, мне не приходится этого делать, потому что Клаудия кладет конверт на кровать рядом со мной и говорит: — Я оставлю тебя одну.
Я беру его в руки, но тут замечаю, что на одной из коробок — самой большой — нацарапано «Открой меня первой».
Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, когда снимаю крышку с коробки и убираю горы папиросной бумаги. Мне не хочется улыбаться, ведь я все еще грущу и злюсь на Каина... но ничего не могу с собой поделать.
Пока не увижу, что внутри.
С какой стати Каин прислал мне платье? Особенно такое экстравагантное, как это?
Я достаю его и рассматриваю. Оно без рукавов, с черным лифом, и облегающим силуэтом русалки, подчеркивающим фигуру. Маленькие красные драгоценные камни проходят по вырезу декольте в форме сердца, придавая платью элегантность. Одного этого достаточно, чтобы я влюбилась, но нижняя часть платья — моя любимая: с черным тюлем до пола и опасным разрезом посередине бедра, окантованным красной лентой.
Оно великолепно и сексуально. Но слишком модное для моих обычных киновечеров.