Если я сейчас не выскажусь по поводу Иден, она будет продолжать настаивать на своем.
— Я не выгоню Иден из дома ее матери.
— Это прекрасно. Оставь ее там, а мы переедем в собственный.
— Мне не хочется оставлять ее одну.
— Почему бы и нет? Она же не твоя родная дочь.
— Это не обсуждается.
Маргарет скрещивает руки: — Папочка.
Милтон вздыхает: — Каин, Маргарет права. Ты же не хочешь давать людям повод для разговоров.
Я надеялся, что то, что мы втроем живем как одна счастливая семья, раз и навсегда докажет всем, что Иден не разрушительница домашнего очага, и прекратит все сплетни.
Словно почувствовав напряжение, возникшее в нашем кругу, официантка приносит наши напитки.
Я делаю большой глоток, прежде чем заговорить: — У нее нет другой семьи. Ее мать умерла всего год назад. Я бы не хотел оставлять ее одну так скоро.
— Шиш-кебаб, — напоминает Милтон официантке, и та убегает.
Маргарет закатывает глаза: — Пожалуйста, она же не ребенок. Кроме того, ты же не собираешься уезжать из города. Ты можешь время от времени звонить и проверять ее, — ее губы складываются в плотную линию. — Большинство девушек ее возраста поступают в колледж и живут самостоятельно.
Милтон берет шашлык с подноса официантки.
— Если подумать, это неплохая идея.
Я поднимаю бровь: — Что именно не плохая идея?
— Отправить девушку в колледж. Если ты так беспокоишься о ее благополучии, то дать ей достойное образование — лучшее, что ты можешь сделать для нее и ее будущего.
— Папа прав, — говорит Маргарет, — образование очень важно. Кто знает? Возможно, она станет следующим великим биофизиком и найдет лекарство от рака.
Милтон хихикает: — Давайте не будем забегать вперед.
Несмотря на то, что в животе у меня завязывается узел, я знаю, что это лучшее решение для всех. Иден должна расправить крылья... а мне нужно забыть о ней и сосредоточиться на своих целях.
Но она никогда не пойдет на это.
Я прочищаю горло: — Она уже записалась на несколько онлайн-курсов.
Маргарет машет рукой: — Это не проблема, она может перевестись.
Я улыбаюсь, потому что люди начинают смотреть на нас.
— Покинуть Блэк Хэллоуз — не вариант для Иден на данном этапе.
Милтон ковыряет в зубах палочкой от кебаба: — Почему?
— Потому что она не выходит из дома, — огрызается Маргарет. — Сколько прошло, Каин? Три или четыре года?
У меня руки чешутся от желания закрыть ей рот. Она начинает напоминать мне Карен, а я отказываюсь жениться на другой женщине, которая делает меня несчастным.
Я поднимаю маску и ослабляю галстук-бабочку, надеясь, что так мне будет легче дышать.
Не помогает. Мне кажется, что стены смыкаются вокруг меня.
Милтон, должно быть, чувствует мое раздражение и сомнение, потому что он говорит: — Хватит о девушке, Маргарет.
— Но, папочка...
— Твое назойливое поведение — причина, по которой ты не замужем в свои практически тридцать лет.
Ее нижняя губа дрожит: — Я напористая. В этом нет ничего плохого.
— Ты надоедаешь, — огрызается Милтон, — мужчинам это не нравится.
Смахнув слезы, она резко вдыхает: — Прости меня, Каин. Это неподходящее время и место, чтобы поднимать эту тему, — она закрывает лицо маской, — в конце концов, это же вечеринка.
Милтон смотрит мне в глаза, несомненно, задаваясь вопросом, успокоились ли мои нервы после ее извинений.
Даже если это не так, это не имеет значения. Как и все хорошие политики, он всего лишь дает мне иллюзию контроля.
В конце концов, мы оба знаем, что я нуждаюсь в нем гораздо больше, чем он во мне. Он может завтра найти другого начинающего политика, который женится на его дочери. Но я не могу найти кого-то с такими же связями, как у него.
Или кого-то, кем люди восхищаются и кого так высоко ценят. Этот человек легенда индустрии, потому что он заслужил уважение обеих сторон, независимо от собственных взглядов.
Он также пожертвовал кучу денег на мою кампанию, и без них у меня ничего бы не было.
Напомнив себе о том, что все, что я имею, зависит от него, и что я не могу позволить себе это потерять, я киваю.
— Все в порядке, — я поправляю маску и галстук. — Я возьму несколько брошюр у колледжей и поговорю с Иден после выборов. Может быть, она согласится после того, как проведет небольшое исследование.
Милтон и Маргарет обмениваются улыбками. Милтон может быть строг к своей дочери, но все знают, что она та, кто обвела его вокруг пальца.
— Звучит как отличная идея, — Милтон поднимает свой бокал, — ты далеко пойдешь, Каин. Твой отец гордился бы тобой.
Комната слегка покачивается.
— Спасибо, — я смотрю на Маргарет, — что скажешь, если мы оставим этот спор в прошлом и потанцуем?
Она берет руку, которую я протягиваю ей: — Это было бы прекрасно, — она машет Милтону, — скоро увидимся, папочка.
Он подмигивает мне: — Я собираюсь поговорить с судьей Кеннеди. Насколько я слышал, он голосует за твоего соперника, но мы с ним давно знакомы, так что я чувствую, что смогу его переубедить. Возможно, он даже внесет свой вклад в это дело.
— Это было бы замечательно. Спасибо, сэр.
— Это будет до или после того, как он тебя посадит? — усмехается голос позади меня.
Мерзкое чувство заползает в мое нутро, и когда я оборачиваюсь, то понимаю, что — или скорее кто — ответственен за это.
— Привет, Катрина.
Глава 15
Иден
У меня дрожат ноги, пока я поднимаюсь к замку, и мне кажется, что я потеряю сознание еще до того, как доберусь до входа.
Я слышу музыку, доносящуюся из бального зала, и проклинаю себя за все эти мини-срывы, которые у меня были, пока я собиралась.
Меньше всего мне хочется привлекать к себе внимание своим опозданием.
Очередная волна головокружения захлестывает меня, и как раз когда я думаю, что вот-вот упаду на асфальт, я чувствую вибрацию телефона.
Devil: Есть боковой вход, через который ты можешь пройти. Он находится с левой стороны замка. Он не заперт.
Клянусь, бывают моменты, когда Каин так чувствует меня, что, кажется, будто он знает меня лучше, чем я сама.
Ускорив шаг, я направляюсь к левой стороне замка.
AngelBaby123: Почти на месте.
Devil: Короткий коридор сразу после того, как ты пройдешь через дверь. Бальный зал будет справа от тебя.
Я дохожу до двери через, как мне кажется, вечность и продолжаю идти по коридору. От звуков музыки и разговоров людей у меня сводит живот.
Через несколько шагов я окажусь в бальном зале вместе со всеми.
AngelBaby123: Мне страшно.
Я ругаюсь под нос. Я должна была доказать, что справлюсь с этим.
Все, чего я хочу, находится прямо в этой комнате. Сейчас не время быть ребенком.
Глубоко вздохнув, я заставляю свои ноги передвигаться.
Колени подгибаются, когда я вхожу. Даже в маске не могу отделаться от ощущения, что все знают, что это я.
Я отчаянно ищу глазами Каина, но не нахожу. Кажется, что все мужчины здесь одеты в одинаковые черные смокинги, галстуки-бабочки и неприметные черные маски.
Мой телефон вибрирует.
Devil: Ты прекрасно выглядишь.
Я останавливаюсь. Он меня видит?
Я мысленно бью себя по голове. Конечно, Каин меня видит. Он купил все, что на мне надето.
Включая нитку жемчуга, которая при малейшем движении скользит по моим самым чувствительным местам, не давая забыть, что находится под моим платьем.
AngelBaby123: Где ты?
Devil: Наблюдаю за тобой.
Клянусь, я становлюсь краснее на пять оттенков. Я знаю, что он не хотел сказать ничего пошлого, но это все равно вызывает прилив тепла между ног.
Это также усиливает мое беспокойство, потому что напоминает мне, что я нахожусь в зале, полном людей, а не дома в своей спальне.
Нервы трепещут в животе, и я опускаю взгляд на пол.
Каждый раз, когда оглядываюсь по сторонам, головокружение вихрем нарастает во мне. Я чувствую себя лучше, оставаясь в стороне и разглядывая свою обувь.
Но, к сожалению, в итоге я врезаюсь в официанта с подносом, полным блюд.
Сердце подскакивает к горлу, когда поднос начинает покачиваться. Но за секунду до его падения из ниоткуда появляется человек и поддерживает его. И на пол падает лишь один стакан, минуя катастрофу вселенского масштаба.
Официант вздыхает с облегчением. А я нет. Я здесь всего минуту, а уже создаю проблемы. Люди начинают пялиться.
— Спасибо, — говорит официант, — я ваш должник.
— Не стоит благодарности, — отвечает глубокий хрипловатый голос.
— Мне очень жаль, — тошнота накатывает на меня, когда я наклоняюсь, чтобы поднять разбитый стакан, — мне следовало внимательнее смотреть за тем, куда я иду...
Я замираю, когда рука обхватывает мое запястье: — Пусть официант разберется с этим.
Я поднимаю глаза, и весь кислород будто высосали из комнаты. Я смотрю в самые яркие голубые глаза, которые когда-либо видела.
— Ты можешь пораниться, если не будешь осторожна.
Я пытаюсь ответить, но в горле пересохло. Господи. Смотреть на них в упор почти так же больно, как на затмение.
Застыв, я рассматриваю остальные черты его лица. Оно загорелое, как будто он большую часть времени проводит на солнце. Челюсть достаточно остра, чтобы прорезать металл, и подчеркнута недельной щетиной. У него интересная форма губ... они почти надутые. Как будто он сосет лимон. Остальная часть его лица скрыта черной маской, и я благодарна за это, потому что если те черты, которые я могу видеть, настолько проникновенны, то не могу представить, как он выглядит, когда все части головоломки собраны вместе.
Мой взгляд возвращается к его губам, но тут мое внимание привлекают чернила, проступающие из-под воротника его смокинга. Его татуировки не вписываются в остальную часть его образа... да что там, в остальную часть зала.
Как ни странно, это успокаивает. Как будто я не единственная, кому здесь не место.