— На самом деле мне все равно.
Он подходит так близко к моему лицу, что я чувствую запах кофе в его дыхании.
— Ну, тебе должно быть не все равно, потому что я думаю, что ты ревновал, что твой друг начал заниматься сексом с учительницей, в которую ты влюбился. Достаточно ревнив, чтобы убить. Достаточно глуп, чтобы попытаться обставить все как несчастный случай. И достаточно озлоблен, чтобы заставить женщину, которая причинила тебе боль, взять вину на себя.
— Ничего себе история, детектив. В вашей теории только одна проблема.
— Какая?
— В ночь пожара Каин ночевал у меня дома. Мы всю ночь пили и играли в видеоигры. Я уверен, что он помнит, как я ушел из своего дома, чтобы поджечь их.
У него сводит челюсть.
— Ладно. Если моя история не соответствует тому, что произошло на самом деле, расскажи мне, как все было.
— Откуда мне знать?
С ворчанием он снова начинает кружить по комнате.
— По словам миссис Миллер, она никогда не спала с Калебом. Она сказала, что спала с тобой и Каином. Она также сказала, что вы оба любили связывать ее и вместе участвовали в сексуальных актах. Втроем. Так что, Дэмиен Кинг, это говорит о том, что ты знаешь гораздо больше, чем утверждаешь.
Черт.
Он делает паузу, останавливаясь позади меня.
— И знаешь, я не хотел ей верить. Действительно не хотел. Но тут появляешься ты со своим самодовольным видом, отказываясь отвечать на вопросы, которые могли бы кое-что прояснить. И вдруг? Она начинает выглядеть невинной. А вы с Каином стали выглядеть по-настоящему виноватыми, — он наклоняется, — тем более что нет никаких записей о том, что она когда-либо говорила с Калебом по телефону. Но вы с Каином продолжаете настаивать на том, что у нее были сексуальные отношения с ним. Почему это?
— Потому что это правда.
Я делаю глубокий вдох. Я был готов к этому. Я известен тем, что не даю покоя местной полиции, и если бы я сегодня пришел сюда слишком дружелюбным, он бы понял, что что-то не так.
Но если позволю ему думать, что он расколол меня, и я наконец-то начну сотрудничать, потому что у меня нет другого выбора, он будет чувствовать себя так, будто выиграл золотой билет.
— Думаю, мне нужен адвокат.
— Тебе не нужен адвокат, если ты расскажешь мне правду.
— Если я скажу вам правду, репутация Калеба будет уничтожена, и я не думаю, что это справедливо по отношению к нему, поскольку его больше нет здесь, чтобы защитить ее.
— Ты не кажешься мне человеком, который заботится о чужой репутации.
— Вы правы. Я не такой, — я достаю из кармана свой старый телефон — тот, что я отдал Каину, — и тот, которым я пользуюсь. — А вот Калеб — да. Он никогда не пользовался своим телефоном, чтобы поговорить с ней. Он использовал мой.
— На столе два телефона.
— Я знаю. Калеб не хотел, чтобы кто-то вывел его на чистую воду, — лучшая ложь та, что ближе всего к правде, — он не только поступил в Гарвард и продвигался по политической лестнице, но у него также была девушка. Он не хотел, чтобы она узнала, что он ей изменяет. Поэтому в духе дружбы я отдал ему свой старый телефон и сказал, чтобы он использовал его для разговоров с миссис Миллер и с кем бы он ни захотел. А себе я купил новый.
— Значит, миссис Миллер была права, у вас троих были сексуальные отношения.
— Да, мы вместе с ней пошалили, — я ухмыляюсь, — оставлю детали вашему воображению.
Он садится обратно на кресло напротив меня.
— Тебя не смущало, что он занимается сексом с той же женщиной, что и ты?
— Нет, черт возьми, — я облизываю губы, — мне нравится смотреть, как люди, которых я трахаю, трахают других людей... пока я трахаю их мозги, — я обнажаю зубы, — однако на этом все возбуждение для меня заканчивается. Я не привязался к ней эмоционально как Калеб. Отношения — не мой конек. И никогда не были.
Он морщит лоб.
— По словам его брата, Калеб начал ревновать, когда узнал, что вы двое связаны. Но ты говоришь, что ему было приятно наблюдать, как ты спишь с ней.
— Не понимаю, почему Каин так сказал, ведь ревность Калеба была направлена на мужа миссис Миллер, — я сглатываю, — но вы удивитесь, на что способен человек... какие правила он готов нарушить ради того, в кого влюблен, — я прочищаю горло. — В любом случае, Калеб, вероятно, никогда не рассказывал об этом Каину, потому что не хотел, чтобы брат знал, что у него был секс втроем с парнем. Не все люди открыты в вопросах секса, и большинству некомфортно обсуждать свою сексуальную жизнь с членами семьи.
Он подносит ручку к губам.
— Спасибо за проницательность. Однако есть еще кое-что, что не совсем сходится.
— Что именно?
— Почему миссис Миллер настаивает на том, что она спала с Каином... а не с Калебом?
Я ухмыляюсь: — Да ладно, детектив. Вы же умный человек. Калеб и Каин — однояйцевые близнецы. Зачем ей признаваться, что она спала с Калебом, если она может заявить, что спала с Каином? Другими словами, с близнецом, в убийстве которого ее не обвиняют.
Он быстро моргает, как будто эта мысль никогда не приходила ему в голову, а затем яростно записывает что-то в блокнот.
— А когда ты сказал, что Калеб был эмоционально привязан, ты имел в виду...
— Одержим. Миссис Миллер — это все, о чем он говорил. Ее уход от мужа занимал все его мысли.
— Калеб когда-нибудь угрожал миссис Миллер?
— Нет, только если она сама не просила об этом, — я морщусь, готовясь направить разговор в другое русло. — С другой стороны, ее муж, работающий электриком на полставки...
Он перестает писать.
— А что с ее мужем?
— Скажем так, миссис Миллер занималась грубым сексом со мной и Калебом, потому что ей нравилось превращать всю ту боль, которую причинял ей ублюдок-муж, в удовольствие.
— Ее муж бьет ее?
— Пинает. Бьет. Душит. Иногда все сразу.
— Ты когда-нибудь призывал ее сообщить о нем властям?
— Она двадцатидевятилетняя женщина с высшим образованием, детектив. Она знает, что может заявить на него, если захочет. Она, как и большинство людей, находящихся в подобной ситуации, боится последствий.
Он изучает меня.
— И все же она нашла время, чтобы регулярно изменять мужу. Большинство женщин, столкнувшихся с насилием, слишком напуганы, чтобы сделать что-то подобное, — в его тоне сквозит осуждение, — не говоря уже о том, что ее муж взял второй кредит и ссуду, чтобы оплатить ее залог в суде сегодня утром. Не похоже на человека, который бы хотел... — телефонный звонок прерывает его на полуслове. — Извини, мне нужно ответить.
Я начинаю вставать, но он указывает на стул и говорит: — Садись.
Неохотно я опускаюсь обратно.
— Что? — восклицает он, роняя ручку, — когда? — он бледнеет, — понятно. Я скоро буду.
Странное чувство пронзает меня, когда он кладет трубку и встает.
— Ты можешь идти.
Я не двигаюсь.
— Почему? Что случилось?
Его прежнее напыщенное выражение лица сменяется печалью.
— Похоже, ты был прав.
Мой желудок скручивается, а в груди, словно тяжелый груз.
Я уже знаю, какие слова слетят с его губ еще до того, как он их произносит.
— Вскоре после того, как они вернулись домой из здания суда, муж миссис Миллер избил ее до смерти, а затем застрелился.
— Поздравляю, детектив, — огрызаюсь я, направляясь к двери, — вы были так заняты, обвиняя ее в убийстве, которого она не совершала, и допрашивая меня о моей сексуальной жизни, что настоящему убийце все сошло с рук.
Глава 30
Дэмиен
Прошлое...
— Ты говорил с детективом Трехо?
— Господи Иисусе, — мой пульс учащается при звуке голоса Каина в кромешной тьме комнаты, — предупреждай меня в следующий раз.
Мои глаза привыкают к темноте, и я вижу, что стул, на котором сидит Каин, слегка сдвигается, но он не поворачивается. Его взгляд по-прежнему прикован к аквариуму, что чертовски странно, учитывая, что неоновая подсветка выключена.
С другой стороны, Каин не совсем нормальный. Мы оба ненормальные.
Мы две испорченные горошины в одном прогнившем стручке. Именно поэтому я не могу винить его за то, что случилось с миссис Миллер. Если бы мы поменялись ролями, я бы пожертвовал кем-то, кто был Каину дорог, чтобы спасти себя. Спасти нас.
Как всегда говорил мой отец. В жизни есть два варианта: либо быть ягненком... либо забойщиком.
Каину, наконец, надоело быть ягненком.
Моя грудь сжимается, и я нащупываю сигареты. Я не виню Каина за то, что он постоял за себя, но это отстой, что миссис Миллер попала под перекрестный огонь.
«Каин не хотел этого» — напоминаю я себе. У него не было другого выбора. Или она, или мы... и он выбрал нас.
Как и я.
— Да, я поговорил с ним, — взяв зажигалку, я подношу пламя к концу сигареты и делаю долгую затяжку. — Слушай, не знаю, слышал ли ты, но...
— Миссис Миллер мертва, — его голос ровный, лишенный каких-либо эмоций... даже шока, — муж забил ее до смерти.
— Да, — произношу я, тяжесть случившегося оседает в моем нутре тяжелым грузом, — этот су...
— Как все прошло в участке?
Мгновенная смена темы вызывает во мне всплеск раздражения.
— Ты имеешь в виду, помимо того, что я узнал о смерти миссис Миллер? Отлично, я думаю.
Его тяжелый вздох говорит о том, что он раздражен примерно так же, как и я.
— Ты придерживался версии? Или выкинул что-то еще, как это обычно бывает?
Я скрещиваю руки.
— Ничего такого. Я сказал тебе, что прикрою тебя.
— Почему?
Мои глаза сужаются. Мне не нравится, что он подвергает сомнению мои мотивы, хотя уже знает, что я ему безоговорочно предан. Или то, что он ни секунды не жалеет о смерти миссис Миллер, хотя частично несет за это ответственность.
И я чувствую себя совершенно разбитым из-за этого.
Проводя рукой по голове, я бормочу проклятия.