Чай, то есть пирожки и воду, принес Дмитрий, который при всех своих недостатках (пока еще никаким неудобным образом не проявившихся) умел незаметно вызывать у людей положительные эмоции. Он выдал всем по очереди еду и питье, одарив улыбкой, и паломники, в шляпах от солнца, темных очках, с волдырями на носу, приняли его подношение с небрежной благодарностью. Легкое, но безошибочно определяемое ощущение подавленности овладело экспедицией. Им предстояло не ложиться всю ночь, и мысль об этом ни у кого не вызывада восторга. Поэтому за едой все разговоры велись слегка плаксивым тоном.
— У меня все кости ноют от этого ужасного пола, — сказала Миган.
— А нам-то каково? — парировал Гелерт. — Нам еще и подушками служить пришлось.
Мальчики, у которых были свои планы на вечер, лазили по театру, что-то жуя на ходу. На них не подействовали ни жара, ни жесткость полов музея. Время от времени они подбегали к Дмитрию попить воды, которую он, все так же улыбаясь, им наливал.
— Дмитрий! — сказал Айвор. — Вы гадюк видели?
Дмитрий продолжал улыбаться.
— Это такие змеи, — пояснил Стюарт.
— Серпенты, — добавил Кеннет.
— Серпенты. Да, понимаю. — Дмитрий улыбнулся шире. — Нет, не видел.
Мальчики стали подталкивать друг друга локтями и вдруг, будто у них у всех одновременно возникла какая-то одна идея, встали и пошли к развалинам. Остатки турецких печей для обжига извести были слишком заметной вехой ландшафта, чтобы не бросаться в глаза. Но нельзя было также не заметить и каменные фундаменты — результаты раскопок в священной долине, — показывающие, где были храм, стадион и колоннады. Видны были, как на плане, контуры комнат для пациентов Асклепия — напоминание о многолюдном святилище исцеления.
Спустились сумерки. Компанию современных паломников призвали в лагерь тремя свистками, и они, сопровождаемые Дишем и Дмитрием — соответственно тому, предпочитают они спать в машинах или в музее, — разошлись по местам, которые им предстояло покинуть за полчаса до полуночи. У мальчишек выбора не было. В сопровождении самого сэра Рудри, Александра Карри, Рональда Дика и Армстронга они были отведены в музей и уложены на пальто, коврики и мешки.
Миссис Брэдли, Миган, Кэтлин, Гелерт, Диш и три шофера заняли сиденья в машине — миссис Брэдли, Миган и Геллер в первой, Кэтлин и Иэн во второй, остальные шоферы и Диш в третьей. Примерно в одиннадцать часов Иэн включил мотор и вместе с женой уехал. Его поведение не вызвало — миссис Брэдли отметила эту интересную особенность греческого характера — ни удивления, ни веселья.
Миган и миссис Брэдли посмотрели в окно вслед влюбленным. Гелерт спал на водительском месте, и уехавшая машина его не разбудила. Миссис Брэдли снова легла в свой угол, закрыла глаза и немедленно заснула. Миган попыталась уснуть, но не получилось, и она стала смотреть в темноту за окном. Она была рада, что брат с ней, хотя он и спит. Пустая одинокая дорога, одинокая долина, большой, голый и пустой театр, храм Асклепия, место таинства и веры давно ушедших поколений, внушали ей страх. Миган со все усиливающимся страхом ждала сигнала, который должен разбудить отряд и направить в приделы храма для второго эксперимента сэра Рудри. И ей хотелось, чтобы он прозвучал быстрее.
Миган невольно вспомнился первый эксперимент отца, и мысли переключились со страха на самопоздравление. Девушка потихоньку пощупала синяки на костяшках пальцев и на голени, оставшиеся как память об элефсинском эксперименте. Но настроение у нее опять сменилось. Она была суеверна и сильно впечатлилась откровением (так она это называла) Кэтлин по поводу смерти члена отряда, и мысли об этом ее тревожили. Очень хотелось оказаться дома в Афинах, вдали от опасности. И еще ее беспокоил случай со змеями.
Через некоторое время Миган перестала смотреть в темноту за окном, прислонилась к спинке кресла в своем углу машины, подложила надувную подушку под голову и попыталась себя убедить, что в таком положении тоже можно спать. Закрыв глаза, она, как ни странно, заснула — не прошло и пяти минут. Но в ее снах вились змеи, и от свистка сэра Рудри, прервавшего запутанные видения подобно резкому удару клинка, она проснулась в ужасе, с покрытым испариной лицом, сжатыми кулаками и пересохшим от страха горлом.
— Что это? — прошептала она хрипло.
Голос миссис Брэдли ее успокоил. Они разбудили Гелерта и втроем вышли из машины. Миссис Брэдли включила фонарик, и все осторожно двинулись к месту встречи.
Сэр Рудри компанию не пересчитывал. Он полагал гарантированным, что все, чье присутствие он счел желательным, будут на месте. Поскольку на самом деле так оно и было, то не было оснований для вопросов или возражений. Его указания были ясны и легко исполнимы. Компании предстояло направиться такими маленькими, как это только возможно, группами — в одиночку, парами, для особо робких по трое — к развалинам колоннады, там лечь, сосредоточиться, задуматься о мелких болячках, которые у них есть (как сообщил сэр Рудри, у него самого имеется пара очень противных комариных укусов), и ждать того, что может случиться.
— Но разве мы не должны принести жертву этому богу? — осведомился Гелерт. — Он же, разумеется, не будет лечить пациентов даром?
— Вот это, — вдохновенно ответил сэр Рудри, — один из вопросов, на которые мы, быть может, получим ответ.
— Ипполит, сын Тесея, принес Асклепию двадцать лошадей, — заметил про себя Гелерт, отходя от отца.
Сэр Рудри его окликнул.
— Не забывай думать о своих симптомах, — призвал он тоном проповедника.
Гелерт фыркнул, резко повернулся и пошел прочь. Его раздражало, что отец так сам собой доволен.
— Тетя Адела, останьтесь со мной, мне страшно, — сказала Миган, держа миссис Брэдли за руку.
— Хорошо, будем вдвоем ждать бога, — охотно согласилась миссис Брэдли. — Какие у вас болезни? У меня, например, тяжело на душе. Бог это вылечит?
— Разнополые группы не допускаются, — вдруг громыхнул сэр Рудри в сгустившуюся тьму.
— Это отменяет мое желание, чтобы мистер Дик составил нам компанию, — с сожалением сказала миссис Брэдли. — Доброй ночи, мистер Дик. У вас, кстати, есть болезни, которые нужно вылечить?
— Одна, — ответил Дик.
Судя по всему, он говорил серьезно. Гелерт в темноте засмеялся. Армстронг, несший камеру, споткнулся о камень, слышно было, как он ругнулся.
— Меня интересует, есть ли болезни у мистера Армстронга, — тихо заметила миссис Брэдли на ухо Миган.
Миган подавила смех. Невозможно было вообразить, чтобы этот здоровый и красивый, как бог, молодой человек по своей свободной воле пришел в святилище Асклепия из одной только терпеливой безусловной веры.
Компания разошлась по долине. Когда-то колоннада представляла собой длинный портик, где проводили ночь пациенты бога и его жрецы. Сейчас от нее остался только план первого этажа. Земля была жесткой и каменистой, что провоцировало участников экспедиции на богохульства и просто ругань, правда, тихие из-за суеверного страха. Слышны были также шутки и смех. Но никто из присутствующих, за возможным исключением сэра Рудри и миссис Брэдли, не чувствовал себя полностью свободным от страха. Наконец послышались шорохи от попыток устроиться поудобнее, а также почесывания и хмыканья. Потом все стихло. К полуночи, похоже, все были готовы для любого грядущего посещения. Ожидалось оно в виде сновидения или в более осязаемой форме, уточнено не было.
Миган осталась рядом с миссис Брэдли. Примерно через полчаса она прошептала:
— Если бы мы только не знали о змеях!
— Они надежно заперты, — ответила миссис Брэдли. — Не думайте о них. Думайте о домашнем уюте, как я.
— Я слышу странные звуки, — возразила Миган. — Наверное, это они наводят меня на мысль о змеях. К тому же мне положено сосредоточиться на своих болячках. Я мучаюсь плоскостопием. Хорошо было бы… Ой, слушайте! Что это?
— Я думаю, мальчики могли что-нибудь затеять, — прозвучал разумный и успокаивающий ответ миссис Брэдли. — На самом деле я не сомневаюсь, что так оно и есть.
— Уверена, отцу это не понравится. Вы серьезно думаете, что это мальчики? Ну, тогда ладно. Все звуки отнесу на их счет.
Успокоенная этой мыслью, она снова замолчала и, посмотрев на звезды в широком небе, убрала несколько мешавших камешков из-под себя.
Было холодно. Она поежилась, завидуя расслабленной неподвижности худощавой и жилистой миссис Брэдли.
Примерно через полчаса после полуночи сэр Рудри, возвещая о своем присутствии светом фонаря, проинспектировал паломников, переходя от одного к другому, будто что-то ища. Казалось, он хотел удостовериться, что они все там, где им положено быть. К каждому он обращался с одним и тем же вопросом:
— Самочувствие осталось точно таким, как было?
Получив в ответ жалобы или дерзости, он заключал каждый разговор заявлением:
— Я больше сюда не подойду. Мы должны дать Силе возможность работать без помех. Обязательно запомните, что увидите во сне.
Как только он отошел от Миган и миссис Брэдли, раздался звук шарканья, кто-то споткнулся и выругался. Миссис Брэдли включила фонарь, и свет обнаружил Дмитрия в лапах Диша.
— Нет, сердце мое, этого не будет, — говорил Диш. — Ящик с рептилиями не трогать, понятно? Он к вам отношения не имеет. Мое дело — смотреть, чтобы никто, кроме сэра Рудри, к нему не приближался.
Миссис Брэдли выключила фонарик, а подошедший к спорящим сэр Рудри стал высказываться очень сердито. В его голос вернулся годами отсутствовавший валлийский выговор. Чуть позже стало понятно, что Дмитрий угомонился, а Диш возвращается в машину, на свое спальное место.
— Надежный человек, — сказал ему вслед сэр Рудри.
Миган заснула, вопреки своим прежним страхам и ночной прохладе. Миссис Брэдли сначала, хотя и выглядела спокойно отдыхающей, настороженно прислушивалась к любому звуку, в том числе шуршанию мифических змей, а потом тоже заснула и спала до тех пор, пока над далекими горами не занялся бледный рассвет.