Глава VII
— Дела, дела пошли великие.
Средь мертвецов восстанье небывалое!
Перед тем как на небе погас закат, сэр Рудри принял решение, что для жертвоприношения следует найти крупный рогатый скот.
Из машин принесли спальные мешки, и начались приготовления к стоянке у обочины. На одной машине, которую вел не Иэн, уехали Гелерт и Дик. С ними поехал Дмитрий, владеющий искусством гонять быков.
Перед тем как сэр Рудри отошел ко сну, к нему пришел его слуга Диш, встал перед ним и доложил:
— Сэр, я пришел с жалобой.
— Какой, Диш?
Зрелище работодателя, поднявшегося в мешке, как гусеница, никакого впечатления на Диша не произвело. Он твердо ответил:
— Мистер Армстронг взял на себя смелость назвать меня медлительной свиньей, сэр, когда я помогал ему убирать его фотографию. Хотя у него травмирована голова, сэр, я взял на себя смелость не согласиться с его словами.
— Вот как? И как он… что вы сделали?
— Я ударил его, сэр.
— Но это, — мягко заметил сэр Рудри, — было совершенно неправильно с вашей стороны, Диш. Как вы думаете, вы нанесли ему вред?
— Да, сэр.
— Ага… ну, попросите тогда миссис Брэдли его по-смотреть.
Сказав это, он вернулся в горизонтальное положение, раздраженно дернул головой, обнаружив, что греческая почва неудобна, поставил ей этот факт в вину, после чего оставался совершенно неподвижен. Примерно через три минуты он спросил:
— Как вы думаете, Диш, они вернутся к рассвету с быками?
Но Диш ему не ответил. Он примерно за пятьдесят ярдов от сэра Рудри вел серьезный разговор с миссис Брэдли.
— Уйдите, Диш, — был ее первый ответ на приглашение посетить Армстронга.
— Но, мэм, сэр Рудри отдал мне приказ вас привести.
— Да что там случилось с мистером Армстронгом?
— Я его ударил, мэм.
— Правильный поступок, Диш. Куда?
— По ро… в лицо, мэм.
— Да, понимаю. За что?
— Он меня назвал свиньей, мэм.
— Вот как? Это было невежливо. — Она вылезла из мешка, надела юбку и туфли. — Ведите, Диш.
Армстронг был в крови. Не прикасаясь к нему, миссис Брэдли посмотрела на его расквашенный нос.
— Что вы за докучливый тип, мистер Армстронг! — сказала она доброжелательно. — Не понимаю, почему бы вам не вести себя нормально. Ваши раны меня не интересуют. Судя по тому, что я уже знаю о вашей крови, она отлично сворачивается. Так что вы сейчас лучше ложитесь спать, а все это смоете утром.
— Незачем мне вести себя лучше. В гробу я все это видал! — ответил Армстронг, отплевываясь и ругаясь.
Миссис Брэдли задумчиво вернулась к своему мешку, заползла в него и вскоре уже спала.
Пришло утро, но не быки. Чем жарче становилось, тем сильнее краснел сэр Рудри, и не только от жары. Два или три раза он забирался на цитадель осмотреть долину Арголиды, высматривая жертвы, терпеливо топающие к алтарю, построенному им на рассвете возле могильного круга, и примерно каждые пятнадцать минут он посылал мальчиков посмотреть и даже одолжил им свой полевой бинокль, чтобы их заинтересовать. Хоть какое-то занятие для них. Мальчишки были ему рады, так как находились в пустынной местности, где не было никаких развлечений, кроме потайной лестницы, которая им уже порядком приелась. С тех пор как смотритель, по доброте душевной, осветил ее для ребят свечами, они пробежались по ней уже раз девятнадцать.
Миган и Кэтлин это время проводили за болтовней и за шитьем, читали вслух по очереди и иногда сочиняли письмо какой-нибудь общей подруге в Англии.
Время от времени сэр Рудри отрывался от своих размышлений и планов жертвоприношения и вызывал Армстронга сделать снимок. Львиные Врата, вход в гробницу, могильный круг, руины цитадели — точнее, что от них осталось, — и многие другие предметы были тщательно сфотографированы, а Александр Карри, измученный скукой, жарой и мухами, время от времени подавал голос, желая знать, какой смысл фотографировать то, что уже много раз снято.
— Все это можно увидеть на открытках, — едко и ошибочно подвел он итог своих рассуждений.
— Эти не купить, — сказал Армстронг достаточно громко, чтобы его голос донесся до ушей Александра Карри, который повернулся и сказал:
— Я был бы рад знать, юноша, что вы имеете в виду.
— Были бы, это точно, — ответил Армстронг. — Но сэр Рудри предпочел бы, чтобы вы не знали.
Александр Карри посмотрел сердито и пошел на поиски миссис Брэдли. Ее он нашел на солнцепеке, в темных очках. Она писала что-то в дневнике.
— Послушайте, вы знаете, что вообще происходит? — спросил он.
— Да, дитя мое, думаю, что знаю. — Она похлопала рукой по каменному парапету, где сидела. — Присаживайтесь.
— Здесь? Я и без того едва не зажарился до смерти! Ради всего святого, давайте пойдем в тень и поговорим.
— Я предпочитаю здесь, — ответила она и все свое внимание обратила на блокнот.
Александр неохотно сел.
— Ну, так что это все значит?
Миссис Брэдли посмотрела на него.
— Возьмите мой зонтик от солнца, — сказала она.
Он взял его и с благодарностью закрылся от солнца.
— Если говорить коротко, — начала она с большим удовольствием, — вам не следовало разыгрывать бедняжку Рудри.
— Я об этом сожалею.
Он промокнул лысину — жест столько же раскаяния, сколько необходимости.
— Я думаю, это слегка повернуло его сознание, — продолжала миссис Брэдли с рассудительной интонацией. — Он долго думал и планировал, как ему с вами поквитаться. Пока что он еще не преуспел.
— Змеи точно были злой шуткой.
— Совершенно верно. Он знает, что это вам известно.
— Но для чего это все?
— Это все, что я знаю.
С привлекающим внимание видом человека, полностью поглощенного своим занятием, она вернулась к своему дневнику.
— А зачем нужен Армстронг?
— Я думаю, он должен подделать несколько фотографий, дитя мое.
— Рудри так не поступит! Он с ума сошел! У него куча пунктиков по этому поводу, но он честен. Уж я-то знаю.
— Вы-то знаете, — сказала миссис Брэдли с упреком. — Вы ведь и воспользовались его честностью, дитя мое?
— Но это была шутка! — возразил Александр Карри.
— Вот и хорошо. Теперь я вам расскажу еще одну шутку, и не забудьте воспринять ее так же благожелательно, как вы ожидали от бедного Рудри, когда шутили сами.
— О чем это вы сейчас?
— О вашей дочери Кэтлин.
— Кэтлин?
— Она замужем за Иэном Мак-Нейлом.
При этих словах она вытащила из кармана нюхательные соли, откупорила и поднесла к носу Александра Карри. Тот вдохнул — слишком глубоко, глаза у него заслезились. Он закашлялся, оттолкнул флакон:
— Хватит, хватит!
— Более того, — продолжала миссис Брэдли, — это, вероятно, к лучшему. Это ее избавило от двух очень неприятных моментов, обоих — в этой поездке.
— Но…
Миссис Брэдли отмахнулась от его слов и продолжала спокойно, но уверенно:
— Эти моменты были связаны с этим испорченным молодым человеком, Армстронгом. О первом Иэн не знает, это случилось в Элефсине. О втором он знает, это было здесь.
— Но…
— Иэн, как хороший человек и хороший муж, ударил Армстронга. Я думаю, он очень скоро обнародует тот факт, что они с Кэтлин муж и жена, — она произнесла последние слова с нажимом, — и это одна из причин, почему я сообщаю вам эту новость до того, как такую возможность получит Армстронг.
— Но…
— Иэн прекрасный молодой человек, — твердо продолжала миссис Брэдли, — и я предложу ему работу с начальным жалованьем триста пятьдесят фунтов в год. Это даст ему возможность стать партнером еще до тридцати пяти лет. Прекрасный молодой человек, — повторила она, снимая очки и направляя в лицо Александра гипнотический взгляд. — Вы так не думаете, дитя мое?
— Один из Мак-Нейлов однажды нагрел меня на сделке, — ребячески буркнул Александр.
— Видимо, очень хитрый был человек, — сердечно отозвалась миссис Брэдли. — Я бы не сказала, что в мире есть много людей, способных это сделать.
— Вы правы, — сказал, смягчившись, Александр.
Она кивнула. Взгляд у нее стал яркий и острый по-птичьи.
— Так что теперь, когда мы знаем, что вы предубеждены против фамилии бедняжки Иэна, а не против него самого, лучше, мне кажется, было бы позвать сюда этих молодых людей, чтобы вы дали им отцовское благословение… Будьте мудрее, дитя мое, — добавила она строго, когда он начал ерзать и что-то бормотать. — Что сделано, то сделано. Они муж и жена, и этим все сказано. Вам нет нужды выражать свое согласие: оно подразумевается. И еще, — добавила она мягче, держа худую, повелевающую руку на его рукаве. — Я думаю, бедняжке Кэтлин не помешало бы небольшое проявление вашей доброты. Понимаете, она последние месяцы живет в очень сильном нервном напряжении: тайные встречи и секретная переписка с Иэном Мак-Нейлом, тайный брак — вы сами знаете, что такие вещи ей не нравятся, они разрушают искренность в общении с вами. Это для нее худшее из всего возможного. Да что там, даже я, при всем, что знаю я о таких вещах, — она улыбнулась обезоруживающе, как могла бы улыбнуться кобра перед броском, — с большой неприязнью отнеслась к бедной девочке, когда нас познакомили. Это справедливо? Это, по-вашему, хорошо? Это достойное отца поведение? Вы хотите, чтобы бедная девочка преждевременно обрюзгла и состарилась? Вы хотите убить ее красоту?
— О боже! — ответил Александр, полностью раздавленный. — Ну, хорошо. Приводите их. Придется мне как-то с этим смириться.
— И не забывайте, что вы хотите им счастья. Вы должны быть рады, что у вас такой хороший и разумный зять, — сурово сказала миссис Брэдли.
Александр на нее посмотрел, решил, что она говорит всерьез, улыбнулся и вытер лысину.
Гелерт и Дик вернулись к вечеру, не добыв никакой скотины. Они сказали, что Дмитрий остался в Коринфе и делает, что может.