Армстронг принес камеру на плече и хлопнул в ладоши, потирая руки и довольный собой. Миссис Брэдли дала Миган вина, за что та была ей благодарна. Но потом, подняв чашку в воздух, решительным жестом выплеснула его на пыльную землю. Миссис Брэдли приподняла брови, но налила еще. На этот раз Миган выпила.
Чуть позже она отошла в сторону и увидела, что Армстронг спит в тени, подложив руку под щеку богоподобного лица. Миган села рядом и зонтиком, который по невнимательности оставила себе, стала что-то чертить на земле. Придя чуть позже, миссис Брэдли застала Миган и Армстронга обоих спящими, а мрачно задумавшийся Дик ревниво смотрел на них из тени под стеной. В рисунке, начерченном в пыли по дуге между головой Армстронга и его ногами, безошибочно угадывался павлин — эмблема Геры.
В яростном полуденном зное миссис Брэдли поднялась к цитадели и оглядела Аргивскую долину до возвышавшихся на горизонте холмов Лариссы. Они служили отметкой местоположения древнего форта Аргоса. За ним ничего не было видно. И современный деловой город тоже не был виден.
Она подумала о микенском акрополе, на котором стояла. Даже руины этого храма шестого столетия, построенные на руинах на тысячу лет старше, почти стерты временем и людьми. Она произнесла вполголоса строки Алфея Митиленского:
В виде таком я нашел, проезжая, и вас, о Микены!
Стали пустыннее вы всякого пастбища коз.
Вас пастухи только знают. «Здесь некогда златом обильный
Город киклопов стоял», — молвил мне старец один[11].
Потом она спустилась вниз, чтобы выступить судьей игры в крестики-нолики, за которой до визга ссорились Айвор и Кеннет, чертя в пыли, подобно древнему Евклиду, черточки и круги, только черточки и круги.
Стюарт присел рядом с ней, помолчал и спросил:
— Это же Армстронг?
— Я думаю, что он, дитя мое, — ответила миссис Брэдли.
— А зачем он, как вы думаете?
— Полагаю, сочетание жадности и садизма, дитя мое. Они иногда ходят рука об руку.
Стюарт выделил то, что ему было понятно:
— Он и правда жадный. Всегда набивает рот едой под завязку и потом на пол роняет.
— Всегда?
— Ага, — вмешался Айвор, подняв глаза от пыли. — Дома несколько раз так делал, и мать его уже не приглашает обедать — такой он грязнуля.
— И очень грязно поступил с бедняжкой Ио, — отметил Стюарт. Айвор выжидательно посмотрел на миссис Брэдли.
— Но ведь это сам сэр Рудри хотел убить корову, — напомнил Кеннет, воспользовавшись моментом, когда Айвор отвлекся, чтобы быстренько заполнить пару квадратов наспех начерченными ноликами.
— Эй, сотри! — завопил Айвор, возвращаясь к действительно важному. — Ты не мухлюй, не твоя была очередь ставить!
— Ты что, дурак? Моя была!
— Не твоя, говорю! — Он вскочил на ноги и обутыми в сандалии ногами затер все крестики и нолики. — Не буду я с тобой больше играть! Ты просто подлый мошенник и наглый болван!
— Правда? — спросил Кеннет и ударил его в лицо. — Ну так получи, маменькин сынок!
Всю следующую минуту они увлеченно дрались, а Стюарт и миссис Брэдли чуть отодвинулись от поднявшейся пыли.
— Айвор может победить, если будет голову прикрывать, — сказал Стюарт. — Он лучше боксирует, чем Кеннет. — Ногами, ногами работай! — крикнул он, как тренер, посылающий команду. — Жалкое зрелище. Они оба могут и получше, — добавил он доверительно.
— А ты? — вежливо поинтересовалась миссис Брэдли.
— Я тренируюсь на профессионала, — ответил Стюарт. — По крайней мере, мысль такая у меня есть. — Ближе работай и кончай его! — крикнул он в возбуждении, когда Айвор промахнулся по Кеннету на несколько дюймов, потерял равновесие и растерялся.
В этот момент миссис Брэдли решительно вступила в дело и, не говоря ни слова, чтобы не вдохнуть пыль, пороховым дымом повисшую над полем боя, разделила мальчиков, крепко взяв каждого за шиворот с такой силой, которую никто не мог бы в ней предположить.
— Теперь сядем и доедим виноград, — сказала она, когда пыль наконец улеглась и пыхтение бойцов сменилось нормальным дыханием.
Они нашли клочок тени — непростая задача в это время дня — и дружелюбно сели все вместе, причем недавние враги увлеченно соревновались, кто дальше плюнет косточками. Однако Стюарт, умевший припирать косточки языком к поджатым губам, плевал куда дальше каждого из них. Армстронг и Миган, закончив полдневную сиесту, пришли и застали уже конец соревнований, потому что почти весь виноград уже исчез.
— Маленькие балбесы, — сказал Армстронг укоризненно.
Миссис Брэдли посмотрела на него и засмеялась.
Глава IX
— Ты не ошибся. Тихо постоим теперь
И разузнаем все во всех подробностях.
История с коровой потрясла сэра Рудри. За чаем он объявил о своем намерении сразу следовать в Коринф.
— Разве мы не будем ночевать здесь еще раз, отец? — спросил Айвор.
— Нет. Я хочу до заката уехать подальше отсюда, — ответил сэр Рудри.
Его снедала нервозность — черта, которая в его семье ни у кого (кроме его жены) в характере не наблюдалась. Он все время оглядывался и однажды поднял руку и велел всем замолчать.
Все думали, что будут рады оставить эту землю Атрида, но когда все начали рассаживаться по машинам, общее настроение было оглашено Гелертом, который вернулся без виски за полтора часа до этого. Он сказал, оглядываясь на Львиные Врата:
— Полминуты. Я хотел бы еще раз глянуть на сокровищницу Атрея до того, как мы действительно уедем.
И он пошел туда, остальные за ним. У входа в гробницу они остановились, глядя в черноту. Внутрь не пошли.
Потом повернулись по одному и двинулись обратно к машинам. Последними пошли Гелерт и Армстронг. Когда стало ясно, что все уже ушли вперед, Армстронг открыл футляр меньшего фотоаппарата и достал плоский кованый кусок золота с отпечатками в виде рыб.
— Хопкинсон, — спросил он, — вы не могли бы мне сказать ваше мнение об этой вещи?
Гелерт взял в руки неровный золотой прямоугольник, из кармана вынул лупу. Тщательно рассмотрев кусок металла, он отдал его и сказал:
— Мне представляется, вещь подлинная.
Армстронг с величайшей осторожностью убрал золото. У него слегка дрожали руки.
— Раз она подлинная, тогда то дельце в Афинах — о’кей, — сказал он.
— Вполне подлинная, — заверил Гелерт.
— Я, наверное, дам ее проверить кому-нибудь в музее, — сообщил Армстронг небрежным тоном.
Гелерт кивнул:
— Да, имеет смысл. Где вы ее нашли?
— В акрополе. Я… мне приснилось, где она, и там она и оказалась.
— Вам приснилось?
— Да, — ответил Армстронг голосом, который Гелерту показался вызывающим.
Но настаивать он не стал. Ему случалось слышать о людях, обладающих подобным даром, и он гордился своей способностью верить в подобное.
Они вместе вернулись вслед за остальными и заняли последние два места в машинах. В автомобиле сэра Рудри теперь был Иэн в роли водителя, Кэтлин, Миган и Айвор. Миган поманила Армстронга на пустое сиденье. Во второй машине ехали Дик и Дмитрий, а в третьей миссис Брэдли, Кеннет, Стюарт и Диш, сидящий рядом с водителем. Гелерт сел рядом со Стюартом.
Экспедиция пообедала в Коринфе и поехала в Афины. После Коринфа машина, где сидела миссис Брэдли, поехала впереди остальных, потому что ее водитель знал дорогу, а Иэн нет. Машина сэра Рудри двигалась последней.
Через восемнадцать миль машины преодолели Большой перевал на высоте двух тысяч четырехсот футов и еще через тридцать миль доехали до Мегары. Оттуда дорога шла между горами и морем, потом по плодородным землям через оливковые рощи, поля и виноградники. Холмы стали ниже, покрылись лесом — в основном сосной. Виднелись темные ветви и стволы, сливающиеся на заднем плане в общий темный фон.
Местность становилась открытой. Машины подъезжали к Элефсину с его фабричными трубами, а оттуда дорога уже была совсем знакомой — не заметили, как приехали в Афины. Сэр Рудри, очень веселый, помог девушкам выйти из машины. Гелерт подал руку миссис Брэдли. Водители уехали с машинами, Армстронг и Дмитрий с ними, но Дик, который успел, покраснев и с замиранием сердца, попрощаться с Миган, попался сэру Рудри и был почти силой затащен в дом.
Мэри Хопкинсон была дома. Ее дочь Олвен родила чудесного мальчика, и мать с ребенком чувствовали себя отлично. Мэри уже два дня как вернулась в Афины. Она отвела сэра Рудри прямо в их комнату и толкнула в кресло.
— Немедленно спать, а завтра утром — к доктору. У тебя совершенно больной вид, — сказала она.
Сэр Рудри покачал головой. У него действительно был вид измученный и усталый, весь его энтузиазм испарился, усы печально повисли.
— Все со мной хорошо, Молли, — сказал он. — Я хочу спуститься к обеду.
— Ну, пойдем тогда, бедняжка ты мой. Я все время о тебе думала. Они все плохо вели себя?
Она с нежностью взяла его под руку, и он встал с кресла.
— Нет, — ответил он. — Нет. Все они были очень хорошие. — Он попытался улыбнуться. — На самом деле, как я понимаю, экспедиция была обречена с самого начала. Не надо было мне брать с собой Армстронга.
— Я знала, что это добром не кончится! Никогда мне этот юноша не нравился. Что он задумал? Ты его возьмешь в Эфес, или ты в Эфес не едешь?
— Еду, конечно. Но дело в том, Молли, что я не знаю, что мне делать с Армстронгом. Боюсь, что мне придется его взять, хочу я того или нет. Понимаешь, он… он намерен ехать. Я никогда не думал, что придет день, когда я поддамся такому… не знаю даже, как его назвать. Не знаю, кто он на самом деле такой.
— Я думаю, — сказала Мэри Хопкинсон, предчувствуя неладное, и ей захотелось оттянуть неприятную минуту, — что лучше ты мне обо всем расскажешь после обеда. Пойдем вниз, если хочешь спуститься. Сколько времени ты проведешь в Афинах?