— Чушь! — возгласил Александр Карри. Миссис Брэдли искренне ему улыбнулась. — Она же не…
— Она точно не, — согласилась она чистосердечно.
— Не кто? А, понимаю. Не девственница. — Кажется, мысль, что тщательно выстроенный план экспедиции оказывается совсем ненужным, его подкосила. — Жаль, что Миган не с нами. Она бы подошла без сомнения.
— Что ж, это целиком твоя вина, что ее здесь нет, — решительно ответила миссис Брэдли.
— Нет-нет, Беатрис. Я тут ни при чем. Миган сама решила остаться с матерью.
— Понимаю, — сказала миссис Брэдли.
— Можем привлечь какую-нибудь турчанку, — вдруг предложил сэр Рудри. — Ей совсем не обязательно их бить. А еще ведь были же у Артемиды жрецы-евнухи в Эфесе?
— Я думал, их полагалось убивать, — возразил Александр Карри, у которого были вполне понятные отцовские возражения против порки своего сына кем бы то ни было, мужчиной или женщиной, пусть даже евнухом или девственницей.
— Чушь! — возразил сэр Рудри, легкомысленно похищая молнию Юпитера.
Александр Карри посмотрел на него злобно, и в лучах послеполуденного солнца лысина его заблестела. Миссис Брэдли раскрыла зонтик и заслонила его от солнца.
— Моего сына бить не будут, — сказал он строго, с нажимом отсекая возражения.
— Отлично, отлично! Двух, я полагаю, хватит, — решительно согласился сэр Рудри.
— И без Стюарта Паттерсона. Я за него отвечаю перед его матерью, — торжествующе ответил Александр. — А что до вашего парнишки — хотел бы я видеть, как вы ему в глаза посмотрите, выпоров ни за что. Если ребята ведут себя плохо, — завелся Александр, — это одно дело. Но лупить ни в чем не повинного парнишку ради почитания богини, да еще не там, где ее надо почитать, да еще десять против одного, что это не та богиня, которой вы ее считаете, — это просто глупость сумасшедшего старого тупицы.
— Я вам не сумасшедший старый тупица! — рявкнул сэр Рудри, и кончики его усов лихо поднялись вверх. — Это вы, вы испугались нескольких безвредных змеек, статуи на камне и прочих мелких ребяческих штук, которые все время преследовали эту экспедицию. Разве бы я не короновал этих бедных псов, если бы не вы и ваши дурацкие жалобы? Для чего на самом-то деле мы здесь, если не ставить эксперименты с собаками и мальчишками, и зачем я потратил все свои деньги? Вот о чем я спрашиваю на самом-то деле.
— А ну тихо, валлийская мелочь! — с угрозой сказал Александр Карри, воинственно глядя на встревоженные усы.
Миссис Брэдли встала между ними.
— Мой милый Рудри, мой милый Александр! — сказала она с интонацией потрясения и изумления, хотя глаза ее блестели весельем. — Пожалуйста, не надо. Хотя бы подождите, когда будет прохладнее.
Она взяла Александра под руку и повела в тень. Александр вытер лоб, вздохнул и тихо засмеялся.
— Дитя мое, — сказала миссис Брэдли, — настало время Рудри вернуться в Афины, и всем остальным тоже. Оставаться здесь нет никакой возможности.
— Он хочет провести два-три эксперимента на месте храма, — ответил Александр Карри. — Бедняга Рудри. Наверное, не надо было мне обзывать его валлийцем.
— Во всяком случае, валлийской мелочью, — согласилась миссис Брэдли.
Она на миг подумала, не довериться ли Александру, но решила какое-то время продолжать свое расследование и посмотреть, куда оно приведет. Что о голове узнают и это, несомненно, усложнит дело, она не боялась. Здесь водились шакалы, и голова, даже если ее найдут, будет неузнаваемой.
Остаток дня она провела в тщательном исследовании развалин и составлении для себя их плана, решив, что план сэра Рудри неточен. Работа не была сложной. Дорога от Сельчука подходила с северо-восточного угла, а гимнасий Ведия лежал почти прямо к югу от нее. Гимнасий она выбрала отправным пунктом, измерила шагами расстояния на юг к театру, мимо стадиона, и на запад по Аркадиане к шлюзу гавани. Потом нанесла на план все остальные развалины.
Но изображение развалин ее меньше интересовало, чем проблема смерти Армстронга. При всеобщей к нему неприязни трудно было найти кого-то, пламенно желающего его устранения. Даже сэру Рудри, насколько она знала, нечего было бояться, кроме публикации фотографий, да и этот вопрос не стоял так остро после предложения тысячи фунтов миссис Брэдли, которое не было с негодованием отвергнуто.
Конечно, он ссорился с Гелертом. Он не дружил ни с кем в отряде. Иэну хватило бы решительности его убить, и точно так же, правда по-своему, странно, был решителен Дик. Миган достаточно жестокосердна и жестка, Кэтлин достаточно суеверна, а у Диша достаточно сильно развито чувство собственного достоинства. И Диш терпеть не мог Армстронга.
Щурясь на ярком солнце, она подумала о Дише.
Подойдя к норе, куда она затолкала голову, миссис Брэдли пошарила там. Вылетела туча мух.
Миссис Брэдли разложила походный стульчик, поставила голову перед собой на сухую землю и стала тщательно рассматривать под разными углами. Она испускала омерзительную вонь, но самое тщательное исследование не дало никаких намеков на то, как встретил свою смерть ее владелец. После долгого внимательного изучения этого разлагающегося непрекрасного предмета миссис Брэдли заключила, что первое ее впечатление верно. Рана, яд — что бы ни было причиной смерти Армстронга, — остались тайной его тела. Голова, когда-то красивая, сейчас была невероятно отвратительна и ни о чем не могла сказать, кроме того факта, что Армстронг мертв. Отрезана она была неумело, но решительно, парой ударов. Это было очевидно — и ничего больше.
Миссис Брэдли подобрала голову, заткнула ее обратно в нору, вымыла руки в мутной стоячей воде затопленного храма, вытерла их платком и пошла обратно в развалины пить чай.
Судя по всему, Александр Карри и сэр Рудри уладили ссору. Мальчики же выглядели недовольными, хотя ели они, как всегда, с охотой. Миссис Брэдли, глядя на них, заключила, что перспектива быть выпоротыми и получить десять шиллингов продолжала сильно их манить, и ее с Александром гуманное вмешательство им не понравилось совершенно. Даже Айвор, нервный и с воображением, бурчал, уходя и пиная камешки:
— Толку нам теперь ехать в Смирну.
Александр Карри услышал это замечание и, невероятно довольный тем, что победил сэра Рудри, отозвал ребят в сторонку и отдал им деньги. Миссис Брэдли слышала радостное:
— Большое спасибо, сэр! — от Стюарта и благодарное бормотание от Айвора. Но прибежал к ней обратно Кеннет.
— Послушайте, — сказал он, — а вы любите турецкие сладости?
Миссис Брэдли о нем хорошо подумала и ответила, что да.
— Ну, вот, — сказал Кеннет, краснея от смущения, как кирпич. — В конце концов, если бы не вы, ведь мы бы вообще в эту Смирну не поехали?
Спать легли рано, потому что в половине десятого надо было идти к затопленным развалинам храма Артемиды, чтобы сэр Рудри провел свою последнюю серию экспериментов.
Но никто не заснул. Шептались камыши на краю соленых болот, ветерок стонал вокруг молчаливых древних камней покинутого города. Кэтлин, которая, как Иэн и Рональд Дик, более интересовалась деревней Сельчук с ее людьми, пристанционной гостиницей, маленьким кафе и гнездами аистов на крыше, была беспокойна. Полежав полчаса рядом с Иэном, она встала и ощупью добралась до миссис Брэдли.
— Вы помните, я говорила, что еще до конца наших разъездов кого-нибудь убьют? — спросила она.
— Да, дитя мое, помню.
— Так вот, я чувствую, что это случилось.
Миссис Брэдли была знакома с разными свойствами человеческого ума, и ничто уже не смогло ее удивить. Она сказала:
— Это очень странно, конечно, но на вашем месте я бы об этом перестала думать. Иэн живет и здравствует, ваш отец тоже, как и ваш младший брат.
— Да-да, я знаю. Но что-то случилось, я это чувствую. Скажите мне, что и с кем. Я же знаю, что что-то случилось!
— Тише, дитя мое. Вы мальчиков разбудите. Им нужно поспать. Сегодня было это глупое дело, завтра они уедут на целый день, а это будет очень утомительно. Возвращайтесь к Иэну, ложитесь спать и не нервничайте. Волноваться не о чем. Не надо воображать себе всякие ужасы.
— Но я ничего не воображаю! — взорвалась Кэтлин. — А вдруг это Миган? Я ее очень люблю, мне невыносимо думать, что она могла погибнуть!
— Зачем бы ей погибать? — резонно возразила миссис Брэдли. — Здесь жарко, и на ваши нервы могло подействовать соседство развалин. Ну, будьте умницей, идите к Иэну.
Она проводила девушку, светя фонариком на дорогу. За пределами театра, вдоль Священного Пути, в своих спальных мешках лежали паломники, как трупы, ожидающие погребения, или бесформенные груды товаров, ждущие погрузки. Блестел под звездами белый камень. Потом взошла луна, новая луна, которой ждал сэр Рудри, чтобы провести свои последние эксперименты.
Иэн сидел, ожидая возвращения Кэтлин. Когда миссис Брэдли уложила девушку в спальный мешок, он сказал:
— Мне хочется прогуляться в город, пока не взошла луна и не настала пора идти к храму.
— Отлично, дитя мое. Я сяду рядом с ней на свой мешок, и мы с Кэтлин будем разговаривать. До остальных далеко, и мы их не разбудим.
Он кивнул, хмыкнул, и вскоре его приземистая кривоногая фигура скрылась из виду, направляясь к театру по ведущей к древнему порту дороге призраков — Аркадиане. Шел он медленно, выбирая путь, пока не дошел до ворот гавани. Здесь он взял направо, к руинам ванн в гавани и гимнасия. Эфес, никогда совсем не умолкающий, всегда волнующий и прекрасный, был для обладающего воображением Иэна захватывающим, таинственным и полным ночных призраков. Он давно хотел увидеть этот город.
Молодой человек остановился, прислушиваясь к шагам давно умерших римлян — этих самых настойчивых призраков, населяющих равно и Тимгад, и Помпеи, шагающих по улицам там, где не видно улиц, сменяющихся стражей на стенах, которых больше нет. Но в Эфесе, кажется, призраков не было, а если и были, то Иэн о них ничего не знал.
Его так увлек осмотр города, что он не вернулся в лагерь, даже когда взошла луна. Пройдя на северо-восток к дво