вокруг стола. Возвышаясь над Бондом и Скарлетт, он затянутой в перчатку левой рукой приподнял голову девушки за подбородок и несколько раз бесцеремонно повертел из стороны в сторону.
— Надо же, какая милашка, а? Вот уж порадуется завтра вечером первая смена.
Он вновь уселся за стол.
— Впрочем, — продолжал он, — все это лишь отвлекающая диверсия. Я полагаю, вам будет интересно узнать, куда же будет направлен главный удар. Пойдемте.
Он кивнул конвойным, которые тут же подняли Бонда и Скарлетт на ноги и вывели вслед за Горнером в коридор. Они поднялись на круглой подъемной платформе до уровня земли, и электрокар подвез их к боковой стальной двери. По команде с пульта дистанционного управления, находившегося на приборной доске электрокара, лазерный луч открыл замок, и дверь поднялась и убралась под крышу; в глаза пассажирам ударили слепящие лучи пустынного солнца.
Участок территории, непосредственно примыкавший к базе, был очищен от песка. К горизонту уходила полоса бетона длиной не меньше мили; о ее предназначении догадаться было нетрудно: ярко-желтая разметка и посадочные огни по краям подтверждали, что это сооружение создано для взлета и посадки самолетов. С одной стороны взлетно-посадочной полосы стояли два вертолета, которые Бонд уже видел накануне. С другой стороны находились два маленьких самолета: реактивный «лирджет» без всяких опознавательных знаков и двухмоторная турбовинтовая «Сессна-150Е».
Ну а рядом с ними, ярко сверкая под утренним солнцем, возвышался совершенно новенький британский авиалайнер «Викерс VC-10» — огромный, белый и казавшийся здесь, среди пустыни, совершенно неуместным и даже каким-то потерянным. Самолет был выкрашен в цвета авиакомпании «Бритиш оверсиз», эмблема которой была нанесена на фюзеляж, а на хвосте красовался еще и британский флаг. У грузового отсека лайнера несколько механиков возились со сварочной аппаратурой.
— Авиация, — с гордостью сказал Горнер, — мое маленькое хобби. А в такой обширной стране, как эта, да к тому же при почти полном отсутствии сносных дорог необходимо иметь какие-то средства для быстрого передвижения. «Ви-Си-десять» — мое последнее приобретение. Ему была уготована жизнь в Бахрейне и работа на коммерческой авиалинии: сложись его судьба по-другому, он возил бы сотрудников тамошних нефтяных компаний с семьями в отпуск. Но во время его первого полета из Британии выяснилось, что два работника компании «Викерс» оказались не совсем теми, за кого себя выдавали. Они работали на меня. Пилота «убедили» немножко изменить маршрут. В итоге три дня назад он посадил самолет здесь. К чести пилота надо сказать, что для человека, действующего не по своей воле и в стрессовой обстановке, он выполнил просто образцово-показательную посадку.
Бонд взглянул на Скарлетт. Она уже не выглядела столь подавленной и сломленной, как раньше; ее взгляд внимательно и как-то очень уж цепко скользил по окружающей поверхности; вот он задержался на взлетной полосе, вот остановился на небольшом ангаре, вот скользнул по угнанному авиалайнеру. «Вроде бы она немножко ожила», — подумал Бонд.
— Завтра, — объявил Горнер, — «Ви-Си-десять» взлетит с этого аэродрома и возьмет курс на север. Преодолев тысячу семьсот миль, он окажется в самом сердце Уральских гор. Это милое место называется Златоуст — тридцать шесть. Топлива в самолете будет ровно столько, сколько нужно, чтобы добраться до цели. Высвободившиеся тонны полезной нагрузки будут возмещены основным грузом — весьма увесистой бомбой. Оказавшись над нужной точкой, самолет откроет слегка переделанный люк грузового отсека, и бомба будет сброшена. Учитывая то количество расщепляющихся радиоактивных материалов, которое находится в этом районе на земле, взрыв будет такой силы, что превратит в пустыню как само атакуемое предприятие, так и все окрестности. Я полагаю, разрушения будут сопоставимы с теми, которые стали результатом бомбардировок Дрездена вашими доблестными военно-воздушными силами. Разница в том, что в Дрездене находились в основном мирные граждане; однако я предполагаю, вы знаете, Бонд, что это за место такое — Златоуст — тридцать шесть, и почему именно его я выбрал своей мишенью.
Бонд прекрасно знал, о чем идет речь. Под кодовым названием Златоуст-36 скрывалось самое сердце советской атомной промышленности: настоящий священный Грааль, хранящий тайну русского ядерного оружия. Это был «закрытый город» Трехгорный, основанный в пятидесятых годах для производства ядерных боеголовок и сборки оснащенных ими стратегических ракет. Не было бы большим преувеличением назвать этот город и его производственные мощности «машинным отделением» корабля «холодной войны».
— Туда самолету ни за что не прорваться, — заметил Бонд. — Вокруг Златоуста — тридцать шесть наверняка понаставлено столько радаров, что их волны накрывают город и подступы к нему самой густой сетью, какую можно вообразить.
Губы Горнера чуть дрогнули и искривились, обозначив на его лице что-то вроде самодовольной улыбки.
— Вот потому-то и нужна диверсия, отвлекающий удар, — ответил он. — Если Сталинград окажется в огне и руинах, все внимание русских будет приковано к нему.
— Сомневаюсь, — возразил Бонд. — Скорее всего они решат, что это масштабная атака со стороны НАТО, и приведут всю систему обороны в боевое состояние. У них наверняка имеются на этот случай меры противодействия вражеской авиации.
— А вот и посмотрим. Впрочем, красота моего плана заключается в том, что в общем-то не так уж и важно, доберется самолет до намеченной цели или нет. Ну, предположим, русские истребители собьют его где-нибудь над Южным Уралом — но дело свое он все равно сделает. Представьте, что советские эксперты по авиакатастрофам доберутся до места падения и обнаружат британский самолет, забитый по самые флапероны картами Златоуста — тридцать шесть и окрестностей, да к тому же с мощной бомбой в грузовом отсеке и с мертвым британским пилотом в кабине. Уверяю вас, Бонд, этого будет достаточно. Ну а с учетом того, что натворит неуловимый экраноплан, добравшийся до цели надводным путем, этого будет даже более чем достаточно.
— А какова же главная цель операции? — спросил Бонд.
— Удивляюсь я вам, Бонд! — воскликнул Горнер. — Это же очевидно. Целью моего плана является втянуть Британию в войну, которую она в итоге не сможет выиграть. Американцы дважды спасали вашу задницу, но, учитывая, как вы «кинули» их во Вьетнаме, предоставив им воевать с дикарями в одиночку, они определенно злы на вас и вряд ли откликнутся на ваш жалобный крик о помощи. На этот раз им будет не до благородных поступков и не до проявлений щедрости. Впрочем, у них и времени на это не будет. Часов через шесть после того, как мой план будет реализован, можете смело ожидать советской ядерной атаки на Лондон. Вот и всё, Бонд. Справедливость наконец восторжествует.
Бонд поглядел на Скарлетт, но она смотрела куда-то вдаль, в пустыню. Тем не менее, судя по всему, она внимательно слушала дискуссию, которую Бонд затеял, чтобы выяснить у Горнера как можно больше деталей. Теперь кровь отхлынула от лица девушки, и она, пораженная услышанным, по всей видимости, готова была упасть в обморок. «Что ж, — подумал Бонд, — она невероятно стойко держалась все это время, и нет ничего удивительного, что ее физические и душевные силы оказались на исходе».
Глаза Горнера горели, как у азартного игрока в бридж, который после убийственного прорезывания выкладывает карты на стол и объявляет: «Полагаю, что банк мой».
— Да уж, — продолжал Горнер, — ради этого стоило повозиться. Ядерное облако над Лондоном. Все стерто с лица земли. Парламент, ваш обожаемый старый Биг-Бен, Национальная галерея, Королевский крикетный клуб…
— А этот самолет — я имею в виду «Ви-Си-десять»? — спросил Бонд. — Какой идиот согласится лететь на нем в качестве пилота?
— Ну, Бонд, это же элементарно, — ответил Горнер, подходя к нему вплотную. — Вы и полетите.
— Я?! Я не умею управлять такими большими машинами. А уж тем более не смогу этого сделать с вывихнутым плечом.
Горнер посмотрел на Бонда, затем на Шагрена:
— Вправь ему плечо.
Шагрен подошел к Бонду и знаком велел ему лечь на землю. Бонд лег на спину, а Шагрен поставил ногу в ботинке ему на грудь и крепко схватил Бонда обеими руками за кисть и предплечье. В следующую секунду последовал рывок вверх и в сторону, энергичный и чудовищно сильный. Бонд сжал зубы от боли, но нужный результат был достигнут: он почувствовал, как плечевая кость встает на свое место в суставе.
— На борту рядом с вами будут квалифицированные помощники, — сообщил Горнер. — Начнем с того, что в воздух машину поднимет ее штатный пилот. Ну а потом он передаст управление вам. Естественно, во время полета рядом с вами будет постоянно находиться один из моих самых надежных людей. Как видите, все просто.
Бонд встал на одно колено, потом поднялся на ноги, все еще сцепив зубы; пот, выступивший на лице от боли в момент вправления сустава, заливал ему глаза.
Горнер отвернулся и направился в сторону электрокара.
— В конце концов, — проговорил он, пока водитель заводил мотор и они садились в машину, — вам ведь не придется делать ничего сложного. Самый трудный маневр — посадка, этому действительно трудно научиться, особенно на таком большом самолете, но вам не нужно будет приземляться.
Оказавшись в камере, Бонд даже почувствовал некоторое облегчение. Он сел на пол и нащупал пальцами кусочки стекла: они по-прежнему лежали под песком. Потом он повернулся к Скарлетт.
— Сочувствую, — сказал он. — Тяжело тебе пришлось. Я имею в виду — там, на стеклянной галерее.
Скарлетт опустила глаза:
— Ничего. Я… в общем, я это пережила.
— Похоже, пора начинать действовать, — проговорил Бонд. — Пока еще не поздно. Садись поближе, чтобы можно было говорить шепотом. Мы должны сделать вид, что я тебя утешаю.
Скарлетт подползла по песку и положила голову ему на грудь. Когда она подняла к нему лицо, он увидел точно такой же взгляд, как тогда, в первый вечер, когда встретил ее в Риме. Она мягко спросила: