Повисла пауза. Не знай я ее лучше, сказал бы, что Мэд на грани слез. Но это не могло оказаться правдой. С чего бы ей так переживать?
– Ты собираешься отращивать волосы? – брякнул я, внезапно меняя тему.
– Не знаю. – Она ошеломленно моргнула. – Может быть.
– Мне нравится, когда они короткие.
– Буду иметь в виду.
– Правда? – спросил я.
– Нет, – невозмутимо ответила она.
Я вернулся к стойке, дабы просмотреть фотографии с Бекки, просто чтобы сохранить некоторую дистанцию между мной и Мэдисон. Когда мой пульс перестал биться о веки, я присоединился к ней снаружи. Она стояла ко мне спиной. Выглядела взволнованной, подпрыгивала на носочках, обнимая свой живот. Я уставился на нее, не выдавая своего присутствия. Мэд достала телефон из сумочки и принялась строчить кому-то сообщение. Педиатру? Мысль о том, что она встретится с ним и будет флиртовать после нашей совместной фотосессии в честь помолвки, пробуждала во мне жажду убийств. Я шагнул вперед, положив руку ей на плечо.
– Как насчет того, чтобы перекусить? – спросил я.
Она обернулась, удивленно втянув воздух, будто я застал ее за тем, чего она делать не должна. И по большей части, мне тоже так казалось. Не то чтобы Мэд была мне чем-то обязана, но с тех пор, как началась вся эта фиктивная помолвка, я не встречался с другими девушками. Что даже не имело никакого смысла. Мне просто не хотелось прилагать усилия с кем-то новым, когда рядом была Мэдисон. Я направил всю свою энергию на то, чтобы вернуть ее в свою постель.
А я до сих пор только поцеловал ее.
Мне нужно исправить ситуацию. Быстро.
– У меня дома есть вчерашние остатки. – Она вежливо улыбнулась. – Не хочу быть расточительной.
Я нахмурился.
– Очень напоминает отказ.
Она вздохнула, устало потирая глаза.
– Послушай, Чейз, ты хороший парень…
– Нет, это не так, – перебил я ее. Мэд запнулась на полуслове.
– Верно. Но ты достойная партия. Не из-за твоих денег или статуса, а потому что ты забавный, сообразительный, умный, веселый и – да – выглядишь так, будто ты дитя оргии всех греческих богов, Криса Хемсворта и Джеймса Дина.
– Спасибо за мысленный образ, который я не смогу стереть из своей памяти. Кстати, кто из них забеременел?
Она часто заморгала.
– Кто из богов?
– Ах… Крис. Думаю, ему бы чертовски подошел животик.
На мгновение воцарилась тишина. Люди обходили нас на оживленной улице. Я официально стал ненавистным мне ублюдком, который вечно преграждает путь пешеходам.
– В любом случае, – она потерла висок, – дело не в этом. Суть в том, что ты настоящая находка, и проводить с тобой время – не самая лучшая идея, потому что я не хочу снова испытывать к тебе чувства, ясно? Так что извини, но я не желаю быть твоей фальшивой настоящей девушкой. Или невестой. Или кем-то еще. Прощай, Чейз.
Она развернулась и зашагала к метро. Тут же наткнулась на какого-то бизнесмена. Он выругался. Мученица Мэдди извинилась.
– Постой. – Я побежал за ней и обхватил рукой ее локоть. До меня дошло, что, по иронии судьбы, несмотря на то, что меня зовут Чейз, я никогда ни за кем не гнался[25]. Всегда было наоборот. До текущего момента. До Мэд.
Она остановилась, развернулась на каблуках и с опаской посмотрела на меня. Ее глаза казались столь наполненными, что я думал, эмоции польются через край. Но я не мог понять, чем именно они полнились. Напряжением? Болью? Что бы это ни было, я чувствовал себя дерьмово.
– Если ты правда заботишься обо мне, – медленно произнесла она, прерывисто дыша, – тогда ты перестанешь меня преследовать. Позволь мне жить своей жизнью. Позволь забыть тебя. Ты смущаешь, приводишь в бешенство и восхищаешь. Заставляешь меня испытывать все те эмоции, на которые я не имею права, и я отчаянно хочу двигаться дальше. Я хочу испытывать желание к Итану. Пусть хоть один из нас найдет свое счастье. Потому что это так болезненно очевидно, что ты никогда не пожелаешь найти свое.
Теперь в ее глазах точно стояли слезы. Я тяжело сглотнул. При всей моей распущенной морали и еще более распущенных принципах, я не считал себя полным придурком. Я всегда следил за тем, чтобы женщины знали, в каком положении они находятся рядом со мной (за исключением Мэдисон, разумеется). Я никогда не обещал того, чего не готов выполнить. И Мэдди явно не согласна с моим предложением. А значит, теперь действительно настало время ее отпустить.
Я сделал шаг назад. Затем еще один, продолжая смотреть ей в глаза. Мир вокруг Мэд сжался, расплываясь по краям, как выцветшая фотография.
Повернись, черт побери, и уходи, глупец.
И все же я стоял, ожидая, пока она сделает первый шаг. И задавался вопросом, не передумает ли она в последний момент.
– Может, в другой жизни. – Мэд грустно улыбнулась, ее глаза блестели.
– Определенно, – хрипло сказал я.
Она повернулась и скрылась в метро. Я простоял там десять минут, затем развернулся и прошел три квартала, пока не отыскал переулок, полный мусорных баков и уединения. Я прислонился к стене, прижавшись лбом к красным кирпичам, и простоял так полчаса, ожидая, пока мое сердце не перестанет столь бешено биться.
Глава 15Мэдди
Следующая неделя тянулась медленно, минута за минутой. Стояла экзотическая жара. Все в городе выглядело расплавленным. Бетон. Здания. Люди. Напоминая «Постоянство памяти» Сальвадора Дали, картину с тающими часами.
Тик-так.
Тик-так.
Неужели жизнь всегда казалась такой пустой?
Я заставила себя забыть об азалиях. О пари с Чейзом. О себе.
И с головой окунулась в работу, создавая эскизы везде, где только можно. В поезде по пути на работу и обратно. На платформе. В ресторанах. В перерывах на обед. Перед сном. Работа меня поглотила.
Я делала наброски, стирала, начинала заново, смеялась и плакала над эскизом СПМ, потому что это не просто дизайн, это мой дизайн. Конечно, до этого я создала уже множество свадебных платьев, но всегда существовали изложенные и кристально четкие правила.
Этой весной наша линия сосредоточится на платьях-футлярах.
Этой зимой мы остановили выбор на бальных платьях.
Кружевная коллекция будет в стиле русалки.
На этот раз не существовало никаких правил. Остались только я и хаос, кишащий в моем сознании. Конец игры. Кейт Миддлтон в день своей свадьбы встретила Грейс Келли в своей карете, а затем Одри Хепберн в ее фирменном платье от «Бэлмейн».
Я изо всех сил старалась не думать о Чейзе. Выгуливала Дейзи подольше, наблюдая, как она гоняется за Фрэнком. И послушно читала слово дня на доске Лайлы, выискивая признаки того, что ноющее чувство, будто я совершаю ужасную ошибку, не имело под собой почвы. В этот период мне хотелось быть рядом с Чейзом. Рядом с Кэти, Лори и Клементиной.
Я даже составила список слов с двери Лайлы, дабы попытаться придать им смысл.
В понедельник было «сожаление».
Во вторник «облегчение».
В среду «шоколад» (который, следует признать, играл огромную роль на протяжении всей недели, пока я пыталась забыть Чейза).
В четверг появилось слово «трус».
Сегодня решила не проверять табличку. Я на семьдесят процентов уверена, что Лайла проявляет пассивную агрессию после того, как я поделилась с ней, что убежала от Чейза после фотосессии, оставив его, сбитого с толку моим поведением, в полнейшем одиночестве.
Дабы отогнать Чейзанутость, заполонившую мой мозг, я сходила на два свидания с Итаном. И испытывала искреннюю благодарность за то, что он меня отвлек. Он был бесконечно терпелив, заботлив и, как всегда, имел наготове множество историй о своей работе, пациентах и волонтерской деятельности в Африке. Во вторник мы пошли смотреть фильм о войне. На следующий вечер он пригласил меня на встречу со своими друзьями в баре. И наконец, сегодня мы договорились, что сходим в тайский ресторанчик, а потом вернемся ко мне домой и выпьем вина.
Вино подразумевало секс, но я все еще не готова к близости с Итаном, видя, как Чейз занимает каждый уголок моего сознания. Какая-то часть меня хотела насладиться каждой минуткой и просто посмотреть, к чему это приведет. Может, я буду в настроении. Может быть, вино расслабит меня, мы переспим, и я пойму, что это все, что мне действительно нужно – возможность сблизиться с Итаном, почувствовать нашу связь.
Тогда почему я боюсь возвращаться в свою квартиру в его компании? Почему у меня такое чувство, словно я нахожусь в камере смертников?
Мы с Итаном направились к моему дому. Я подробно рассказала ему о своем проекте с платьем мечты.
– У него будет шлейф «часовня», и я подумываю о плиссированном лифе в форме сердца, напоминающем викторианский корсет. О, Итан, это будет так красиво… – восторгалась я, пока не заметила, как он напрягся рядом со мной. Я остановилась, обращая недоуменный взгляд на лестницу.
Не может быть.
Но именно так я и подумала в первый вечер, когда Чейз ждал меня на пороге моего дома, заманивая в свой план с фиктивной помолвкой.
– Я думал… – начал Итан.
Я яростно замотала головой. Будто внутри находилось что-то, от чего я хотела избавиться. Так и было.
– Ты правильно думал. Я сказала ему отступить. Позволь мне разобраться.
Я ринулась к своей двери, чувствуя, как обжигающий гнев скручивается в животе, расцветает, накапливается и поднимается к горлу. Все мое тело гудело от ярости. Как он мог? Как посмел снова так со мной поступить? Разве я не ясно выразилась? Не хочу его видеть. Мне даже пришлось признаться в своих чувствах, только чтобы заставить его отступить. Разве есть что-то более унизительное, чем признание в безответных чувствах? Это лежит в основе всей поэзии, песен о любви и произведений искусства во вселенной.
Насколько же он эгоистичен?
– Что, черт возьми, ты здесь делаешь? – мой голос прозвучал звонко, танцуя на грани истерики. Когда я нависла над ним, Чейз все еще сидел на лестнице. – Я сказала тебе отступить. Что