Стоило ему это произнести, и я рассыпалась на частички, издав громкий стон и вцепившись в его плечи. Чейз удерживал меня на месте, но вместо того, чтобы продолжить и достичь удовольствия, он закрыл мне рот рукой.
Я услышала, как дверь в туалет распахнулась, а затем захлопнулась. Казалось, будто меня окатили ведром ледяной воды. Мои глаза округлились, а рот сжался в тонкую линию под его ладонью.
Нет, нет, нет, нет.
Чейз опустил меня на ноги, помогая разгладить платье на бедрах, все еще твердый и неудовлетворенный. Я шлепнула его по руке, чувствуя, как слезы застилают глаза. Разумеется, он заверил, что все будет хорошо. И, конечно же, все сложилось иначе. Я такая идиотка, что доверилась ему. Но нельзя отрицать и свою ответственность. Я стала пустоголовой чирлидершей, которая согласилась потрахаться без презерватива в том воображаемом кузове пикапа. Черт, я позволила квотербеку обмазать меня дерьмом.
– Мэд, – позвал Чейз, поправляя брюки. Было нечто удивительно жалкое в том, как он, все еще со стояком и неуемной страстью, пытался утешить меня. Знаю, он не хотел, чтобы подобное произошло. Что он пытался предупредить меня, когда услышал скрип двери. – Кто бы это ни был, он не знает, что это ты. Твои ноги обхватывали меня, поэтому невозможно было рассмотреть обувь. Слышны были только стоны. Вполне можно предположить, что кто-то страдал от запора.
– Одна нога обвивалась вокруг тебя, – возразила я, пока мы стояли в кабинке, которая вдруг стала казаться намного меньше, чем была, когда мы только вошли в нее. Мне хотелось выбраться отсюда, но в то же время я боялась уходить. – Только одна. Второй я стояла на полу.
– Твои туфли не так уж и узнаваемы, – пытался рассуждать он. Мы оба посмотрели вниз, на мою обувь. На мне туфли на каблуках с цветочным узором и желтым бантом спереди. Довольно примечательно, если только ты не живешь на съемочной площадке «Евровидения».
– Может, они не смотрели вниз, – предположил Чейз.
– После того, как услышали, что парочка занимается сексом в туалетной кабинке? – я горько рассмеялась. – Призрачный шанс, Чейз.
– Мэд. – Он обхватил мое лицо, прижавшись лбом к моему.
Я покачала головой, пытаясь избежать его прикосновений.
– Неважно. Ты добился своего. Разве не это было твоей главной целью сегодня? Добиться своего? – будучи не в себе, я проявила жестокость.
– Мэд.
– Что? – огрызнулась я.
– Не волнуйся. Что бы ни случилось, мы справимся с этим вместе.
Всю дорогу до рабочего места у меня дрожали колени. Внутренне я пыталась взбодрить себя. Повторяя, что Чейз прав. Нет причин полагать, что люди знали, чем мы занимались или что это я была в той кабинке.
Я вернулась, чтобы собрать и выбросить все контейнеры с едой на кухне. На холодильнике меня ждала записка, распечатанная на принтере, чтобы никто не смог распознать почерк:
Отгадайте загадку: Она милая, крохотная и немного БЕЗУМНАЯ,
при этом на ее сексуальность клюют все мальчишки со двора. Точнее, ее только что застукали занимающейся сексом в уборной с большим боссом Black & Co.
С тем, кто носит ЧЕРНОЕ и обычно встречается с Кейт Мосс.
С такой поддержкой неудивительно, что она только что получила повышение.
Вот вам и Мученица Мэдди, полная доброй воли и преданности.
Я сорвала записку с холодильника и выбросила ее в мусорное ведро. Вернувшись к своему чертежному столу, оглянулась через плечо. Нина подпиливала ногти, с улыбкой напевая мелодию Арианы Гранде. Она заметила мой взгляд на себе, взяла со стола молочный коктейль и с шумом отхлебнула.
На ее сексуальность клюют все мальчишки со двора. Ага. Не нужно быть частным детективом, чтобы распознать в этом признание вины[30]. Я испытывала такой жгучий стыд, что хотелось заплакать. И достала свой телефон.
Мэдди: Нас поймали.
Чейз: Откуда ты знаешь?
Мэдди: На холодильнике была записка.
Чейз: Черт. Известно, кто нас застукал?
Нас. Он сказал «нас». Во мне зародилась надежда, что Чейз считает это общей проблемой.
Мэдди: Думаю, Нина На. Разумеется, это должен был оказаться мой заклятый враг.
Чейз: Ее зовут Нина На, а ты дразнишь меня за то, что мое имя похоже на фикцию?
Мэдди: Вроде бы она на четверть кореянка. Сосредоточься, Блэк.
Чейз: Я разберусь.
Мэдди: Звучит загадочно и очень подозрительно. Что ты собираешься делать?
Чейз: Предоставь это мне. Увидимся вечером.
Глава 21Чейз
В целом, если бы мне пришлось оценивать вчерашний день, я бы сказал так: «больше-сюда-не-приду, верните-мне-мои-деньги».
Не считая того, что мне удалось избежать гибели в жуткой давке в метро, все пошло наперекосяк. Нас с Мэд застукали за сексом в туалете (моя вина). Кэти доставала меня, прося выяснить у Мэдисон, не против ли та, что моя сестра будет встречаться с Итаном (этот парень чертовски настойчиво старается пробить себе путь в мой близкий круг общения или же мне так казалось). И – вишенка на торте – папа собрал нас с Джулианом, нашего финансового директора (Гэвина) и объявил, что со следующей недели будет работать удаленно из дома. На самом деле он подразумевал, что более не в силах ровно стоять на ногах. Он так и не поделился своими проблемами со здоровьем с советом директоров, и я догадывался, что на данном этапе разделяю точку зрения Джулиана, но я скорее умру, чем встану на сторону этого засранца.
Отец похудел на двадцать три фунта[31] менее чем за два месяца и стал очень напоминать саму смерть. Хранить втайне информацию о болезни было откровенно глупо. И все же я не мог его осуждать. В смерти ощущалось нечто постыдное, почти унизительное. А он слыл могущественным человеком.
Джулиан первым отреагировал на новость отца. Он обнял его, сказав, что все понимает, и спросил, не собирается ли тот отойти от дел. На этот раз отец, похоже, не отвергал эту мысль столь категорично. Он сказал, что пригласит нас к себе для обсуждения данного вопроса.
Джулиан усердно трудился за кулисами, распространяя слухи о моей работе на посту исполнительного директора, планируя устроить вотум недоверия, как только я унаследую место отца. Также существовал этот дурацкий треугольник Итан – Мэдисон – Чейз, о котором Джул продолжал твердить, но поскольку его версию легко можно было развеять по ветру – Кэти уже одной ногой в отношениях с Итаном, а мы с Мэд действительно вместе-вместе – я сосредоточился на том, чтобы работать изо всех сил, придерживаясь заданного курса. Я знал, что, в конце концов, мне придется иметь дело с Джулианом, но надеялся оттянуть это до кончины отца. Не хотел, чтобы он стал свидетелем того, как я, наконец-то, разорву Джулиана на кусочки и выброшу на корпоративные улицы, чтобы он начал с самых низов в какой-нибудь дерьмовой компании, потому что никто в городе не захочет с ним работать.
Я понял. В самом деле Джулиана просто поражало мое существование. Мы с Кэти стали приятным сюрпризом для Лори и Ронана Блэков, которые не думали, что смогут зачать ребенка. Позвольте внести поправку – я был чудом. А Кэти – приятный сюрприз. Моя мама страдала от синдрома поликистозных яичников, и врачи говорили, что шансов забеременеть у нее практически нет. Бо́льшую часть детства Джулиан считал себя единственным наследником империи Блэков. Мое внезапное появление, когда ему исполнилось десять, не имело особого значения, но с возрастом он начал все больше и больше злиться на меня, когда понял, что пирог с богатством и властью придется разделить.
И он определенно не оценил тот факт, что я оказался лучше его во всем, чем бы мы ни занимались.
После ужасного рабочего дня я отвез отца домой и некоторое время сидел рядом с ним, но он почти не приходил в сознание.
Покинув родительский дом, я понял, что слишком вымотан, чтобы идти к Мэд и тушить пожар, в котором мы сейчас горели. Поэтому вернулся в свою квартиру, напился, оставил жалкие сообщения с извинениями совершенно шокированной Мэдисон и отключился.
Этим утром я надеялся разобраться в этом бардаке под названием жизнь. Я послал в офис Мэдисон цветы. Огромный и дорогой букет. Не тот, который шлют в благодарность за случайный секс, а тот, который не оставляет сомнений в серьезности намерений. Таким образом, эта цыпочка Нина и другие коллеги Мэд, по крайней мере, будут знать, что она не недельное увлечение.
Вкладывание денег в решение проблемы Мэдисон стало первым и последним положительным моментом моего утра. Стоило войти в офис, как я понял, что что-то неладно. И когда я сказал «неладно», я подразумевал здравомыслие моего брузена.
Он стоял посреди офиса, раскинув руки, в помятом костюме с пятном от кофе размером с Миннесоту, и судорожно раздавал безумные указания всем секретарям и помощникам, попадавшимся на глаза. Люди вокруг него выглядели мертвенно-бледными, испуганными и совершенно опустошенными. Несколько секретарей и стажеров плакали. Что же он такого сделал, что у всех скрутились трусики? Кроме очевидного греха в виде того, что он живет и дышит.
Я вышел из лифта, раздумывая, вызвать ли охрану или самому врезать ему по лицу. Последнее обеспечило бы уйму юридической волокиты, но, черт возьми, так хотелось поддаться искушению.
Его черные глаза-бусинки бесцельно метались, словно тоже стремились убежать от человека, частью которого являлись. Помощник вручил ему свежий костюм, и Джулиан помчался в уборную, чтобы переодеться. Я взглянул на кабинет отца. Он еще не приехал. Достав телефон, отправил маме сообщение, интересуясь, все ли с ним в порядке.
– Мистер Блэк! Так жаль слышать эти новости.
– Мистер Блэк, просто хочу, чтобы вы знали, если захотите с кем-нибудь поговорить, я всегда рада помочь.
– Чейз – могу я называть тебя Чейз? – Я помолюсь за твою семью…