Я хмыкнул. Понятия не имел, кто она и что ей от меня нужно. Мой взгляд был прикован к одной цели – Мэдисон Голдблум, сидящей в своем уголке в пудрово-голубом платье с белыми лебедями.
– Мы с Мэдди сблизились. На днях даже вместе ходили на обед. Не знаю, рассказала ли она вам. Между нами все хорошо.
Теперь девушка физически стояла у меня на пути, поэтому я решил, что следует обратиться к ней.
– Надя, верно? – спросил я.
– Нина, – лучезарно улыбнулась она. – Мэдди сказала, что вы больше не вместе. Мне так жаль. – Она приложила руку к груди. Ага. Казалось, уровень ее сожалений соизмерим с сожалениями Дейзи после попытки запрыгнуть на бедного Фрэнка. – Если вам когда-нибудь понадобится с кем-нибудь поговорить…
Тогда я обращусь за профессиональной помощью к тому, кто не жаждет, чтобы мой член оказался у него во рту. Я сгорал от соблазна завершить фразу за Нину, но знал, что тогда Мэд назовет меня придурком, а мне очень не хотелось, чтобы она снова видела во мне воплощение дьявола.
– Спасибо, я это очень ценю. – Я обошел Нину и направился прямо к Мэдисон, которая хмуро смотрела в свой телефон. Подняв взгляд и заметив меня, она схватила свою куртку и рассеянно поцеловала меня в щеку, от чего мое чертово сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
– Спасибо. В любом случае, – она улыбнулась мне, – я надеялась, что мы сможем заехать и поздороваться с Ронаном по дороге из кино. Я испекла ему банановый хлеб без стресса.
– Без стресса? – Я наклонился, чтобы поймать ее взгляд. Она избегала зрительного контакта. Все в этом платоническом дерьме было разбавленным и безличным.
– Это значит, что я не била его. На вид посредственный, но зато очень вкусный.
– Он выглядит лучше, чем тебе кажется, – пробормотал я, понимая, что наступила ситуация «плыви-или-потони», и, наконец – окончательно – решил вытащить голову из воды.
В итоге вечер прошел приятно, учитывая, что мне пришлось снова лицезреть кислое лицо Джулиана, а Мэдисон все это время оставалась полностью одетой.
После фильма мы отвезли Козявку к папе и остались на чай. Когда пришло время уезжать, Мэдисон остановилась возле двери и положила руку мне на грудь. Мои мышцы дернулись под кончиками ее пальцев, словно она была пламенем.
– Он выглядит не очень хорошо, – прошептала она, круговыми движениями потирая мою грудь. – Останься с ним. Я вернусь домой на поезде.
Обычно я старался выиграть больше времени с ней. Но сегодня знал, что она права. И поцеловал Мэд в щеку.
– Спасибо, что уничтожила мое либидо и, возможно, сетчатку глаз этим фильмом. Больше никогда не смогу смотреть на бальные платья и тиары как раньше.
– Спасибо за то, что достойно выдержал весь сеанс.
Она задержалась. Мама с Клемми сидели в гостиной и вместе собирали пазл. Отец ушел в спальню. Я мог бы наклониться и поцеловать Мэдисон, и она бы мне позволила. Ее глаза горели тем, что я хорошо научился распознавать. Плотским голодом.
Но сейчас не то время.
И уж точно неподходящее место.
Я отстранился, с улыбкой щелкнув ее по носу.
– Пока.
– Пока, – сказала она хрипловатым голосом.
Стоило Мэд войти в лифт, как я достал телефон и отправил ей сообщение, зная, что сигнал там паршивый.
Чейз: Я чертовски люблю тебя, Мэдисон Петал Голдблум. Так сильно, что иногда мне больно видеть твое лицо.
< Чейз удалил сообщение из чата >
Через минуту она ответила.
Мэдди: Что ты только что отправил и удалил? Когда-нибудь я убью тебя за это, Чейз.
Чейз: Папа сказал, что банановый хлеб вышел довольно посредственным. Не хотел, чтобы ты обиделась.
Мэдди: Ты придурок.
Чейз: Кто-то же должен им быть.
– Войдите.
Голос отца звучал хрипло из-за того, что его легкие работали всего на десять процентов.
Я толкнул двойные двери в его комнату. Прижавшись к ним спиной, засунул большие пальцы в передние карманы. Отец лежал в тени. Грант объяснил мне, что он принимает много обезболивающих, но все равно испытывает сильный дискомфорт. Его дыхание настолько затруднено, что он напоминал старый автомобиль, который пытается проехать последние несколько миль, прежде чем закончится бензин. Одновременно и медленно, и быстро.
– Не стой там, сын. Подойди. Я не кусаюсь. – Отец закашлялся. Я сделал несколько шагов, впервые в жизни чувствуя себя беспомощным. Вероятно, ему оставались считаные дни. Скорее даже часы. И все равно мир продолжал вращаться. Мы водили Козявку в кино. Ходили на работу. Мы жили. Каждое мгновение, проведенное вдали от него, казалось мне предательством.
Отец оперся на изголовье кровати, потянулся к тумбочке и схватил самокрутку. Я вскинул бровь, когда следом он взял зажигалку.
– Решил накуриться? – спросил я с сарказмом.
– Насколько это возможно, учитывая состояние моих легких. Лекарственная смесь. Творит чудеса с болью. – Он прикурил, глубоко затягиваясь, пока дым не попал в легкие. Затем откашлялся. Я сел рядом с ним. – Мэдди, кажется, в хорошем настроении, – заметил он.
– Мы правда собираемся говорить о Мэдди? – я поднял банку со смесью с его тумбочки и осмотрел ее.
– Нет, извини. Давай поговорим о моей любимой теме – смерти.
– Туше́. – Я почесал щетину. – Да, у нее все хорошо. Но она беспокоится о тебе.
– Флиртуешь с бедняжкой? – он склонил голову набок, делая очередную затяжку. Казалось нереальным сидеть здесь с ним, наблюдая, как он курит. Осталось нацепить ему на голову бейсболку задом наперед и оформить премиум-подписку на «Порнхаб», и он бы с легкостью сошел за одного из тех парней, с кем я учился в колледже.
Я усмехнулся.
– Пока ей везет, но я работаю над этим.
– Действуй медленно. – Он стряхнул пепел.
– Позволь мне самому разобраться с темпом. А ты беспокойся о том, чтобы успеть как следует повеселиться в следующие несколько недель. Слушай, я хочу прояснить ситуацию с Джулианом в офисе. Мы так и не поговорили об этом.
Отец отмахнулся от меня.
– И не нужно. Подсознательно я знал, что когда-нибудь это произойдет. Вам двоим нужно было во всем разобраться, и вы это сделали. Баланс сил. Джулиан попытал счастья в схватке с вожаком стаи, но не преуспел. Сейчас он залечивает свои боевые раны, и с твоей стороны было бы мудро не ворошить их, пока они еще свежие. Как я уже говорил, я воспринимаю его как сына. Клементина – моя внучка. Ничто и никогда не изменит этого. Биология никогда не сможет соперничать с семейным родством. Но я скажу тебе вот что, Чейз. Из всех моих детей больше всего я вижу свое отражение в тебе.
Закончив говорить, он сделал жадный, голодный вдох, словно не выдержал нагрузки на легкие, произнеся несколько фраз подряд.
– Спасибо. – Я склонил голову.
– Это не комплимент, – невозмутимо ответил папа, удивив меня. Я поднял взгляд, нахмурившись. Он вздохнул, сделал еще одну затяжку и зажал сигарету между пальцами. – Я упорный, упрямый и временами крайне неразумный. Я люблю твою маму, но первым готов признать, что своими радикальными настроениями заставил ее пройти через ад. У меня отсутствуют хорошие манеры, и я склонен к сарказму, даже когда время того не требует – то есть почти всегда. Хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал.
Я чертовски надеялся, что он не потребует сдерживать сарказм. Мне пришлось бы изъять половину мозга и отрезать часть языка, чтобы встать на путь отказа от мрачных шуток по любому поводу.
– Выкладывай, – осторожно сказал я.
– Дай любви шанс. Это редкое, не ограненное чувство, которое полностью меняет жизнь. Девушки подобно Мэдисон не каждый день попадаются на пути. Если ты упустишь свой шанс с ней, нет никакой гарантии, что другая, созданная специально для тебя девушка просто войдет в твою жизнь. Я знаю, Эмбер причинила тебе сильную боль. Но ты не любил ее. Тебе хотелось остепениться и покончить с романтикой. Я видел, как она смотрела на тебя. И прекрасно помню, как ты смотрел на нее.
Я знал, что он имел в виду. После окончания колледжа я смотрел на Эмбер как на новую блестящую машину ограниченного выпуска. В то время она прибавляла мне очки статуса и казалась хорошим дополнением к жизни. На Мэдисон же я смотрел, как на пиньяту, полную сюрпризов и оргазмов, которую мне хотелось разбить. Своей битой в форме члена. Она держала меня в напряжении и заставляла угадывать, каким станет ее следующий шаг или фраза. И все закончилось тем, что я посмотрел «До встречи с тобой». Угадайте что? Луиза Кларк чертовски горяча.
– Открой свое сердце. Жизнь короче, чем тебе кажется. И когда ты находишься в моем положении, прикованный к постели, на волосок от смерти, ты не думаешь о заработанных суммах, обо всех выгодных контрактах, которые удалось подписать. О статьях дохода и людях, которые тебя обвели вокруг пальца, и о тех, кого обвел ты. Ты думаешь только о том, как тебе повезло есть домашний банановый хлеб и слышать смех своей внучки, доносящийся из другой комнаты, и что любовь всей твоей жизни является тем человеком, который заставил ее смеяться.
Закрыв глаза, я кивнул.
– Я обещаю, что… – начал говорить я, но открыв глаза, увидел, что папа отключился. Он крепко спал, последний огонек сигареты еще тлел в его руке. Я забрал ее, потушил в пепельнице на тумбочке, поцеловал отца на ночь и ушел.
Глава 25Мэдди
– Ты в порядке? – спросил Свен, поправляя и разглаживая платье на мне.
Я не в порядке.
Абсолютно не в порядке.
Модель, которой предстояло продемонстрировать свадебное платье мечты, снова пропала без вести, и мне пришлось ее заменять. В этот момент я пребывала в ярости. Одно дело – предоставить свои мерки. Совсем другое – стать моделью, особенно когда та девушка выше меня по крайней мере на восемь дюймов[32]. Как непрофессионально с ее стороны.
– В порядке, – отрезала я. – Тебе стоит поговорить с агентством этой леди. Она подставила нас уже второй раз подряд. Может, пора найти замену нулевого размера?