– Свет, привет. – Голос Паши она бы не спутала ни с чьим, слишком уж он был громкий и раскатистый. – Вечерняя пробежка?
– Типа того, – бросила через плечо девушка, снова утыкаясь в телефон. Она все еще злилась за его нелепую выходку с шоколадом. – Надо же как-то худеть.
– Светик, хватит дуться, – посоветовал мужчина, занимая соседнюю дорожку. – Лучше угости меня одним наушником, а то я свои не зарядил.
Она посмотрела на него, собираясь сказать решительное «нет», но он улыбался так открыто и по-доброму, что она, недовольно фыркнув, все-таки вытащила один наушник и уронила в протянутую руку мужчины. Прежде чем он успел хоть что-то сказать, она врубила тренажер и запустила музыку.
Она закрыла глаза, не обращая внимания на тихое покашливание Паши, который наверняка рассчитывал на ее реакцию. Во-первых, мама учила ее не спорить с дураками, а во‐вторых, она не стеснялась слушать то, что ей нравится. А еще она догадывалась, что айтишнику не очень зайдет ее трек-лист, поэтому намеренно выбирала самые низкосортные песни из тех, что у нее были.
Паша смотрел, как Света щелкает песни, набирая скорость. В какой-то момент ему показалось, что он не выдержит этого ада, особенно когда она включила какого-то гнусавенького парня, который выл что-то про незабудки. Нет, он был человеком широких взглядов, но не настолько, придерживаясь мнения, что для того, чтобы петь, надо иметь хотя бы какой-то голос. Его так и подмывало что-нибудь сказать, но, заметив краем глаза ехидную улыбку Светы, понял, что она делает это нарочно.
Так прошло с полчаса, а потом девушка перешла грань, включив то, от чего у Павла едва не закровоточили уши.
Когда волной накрывает боль,
Уже не действует алкоголь,
Когда готов все послать к буям,
Выключи мозг и делай так, как я [4].
– А что, если я не могу выключить мозг? – поинтересовался Паша, вынимая наушник.
– Танцуй под Бузову, под эту легкую музыку, – пропела Света, танцуя руками, продолжая бежать, – пускай завидуют лузеры – танцуй под Бузову.
– Ты нанесла мне психологическую травму, и я больше никогда не буду прежним, – заявил мужчина, останавливая дорожку. – Мне срочно нужна реабилитация.
– Заряжай наушники в следующий раз, – посоветовала Светка, крайне довольная собой. – А ведь мы еще даже до Егорки Крида не добрались.
– Женщина, перестань, ты падаешь все ниже в моих глазах, – простонал Паша.
– Знаешь, мне плевать, что ты там думаешь, и на все эти мейнстримовые темы с хейтом попсы тоже. Все критикуют, говорят, какое это дно, а Крид в это время собирает стадионы и делает бабло, так что не надо тут. И да, то, что я люблю слушать бессмысленные, ненапряженные песни на беговой дорожке, не значит, что я…
Она не договорила, потому что Паша вдруг поймал ее руку, которой она размахивала, высказываясь, и посмотрел прямо в глаза.
– Ты чего такая боевая? – спросил он, улыбаясь. – Я просто прикалываюсь.
– Дурацкие у тебя шутки, – пробормотала Света, напрягаясь от того, что он продолжал держать ее руку. И, к ее удивлению, ей было приятно это прикосновение, хотя обычно ей не нравилось, когда ее трогают посторонние. Хотя можно ли считать посторонним того, с кем уже целовалась? – Ты просто слишком старый и не понимаешь вкусов молодежи, – едко сказала она, чтобы отвлечься от этих мыслей.
– Может, тогда просветишь меня? Например, за ужином?
– Сколько еще раз мне сказать «нет», чтобы до тебя дошло, что я никогда не пойду с тобой ужинать?
– А как насчет прокатиться с ветерком? – особо ни на что не рассчитывая, предложил Паша.
Света задумалась: ей ужасно хотелось прокатиться на мотоцикле лет с пятнадцати, можно сказать, это была почти мечта. У ее троюродного дяди был байк, и он даже как-то предлагал ее покатать, но мама запретила, заявив, что это опасно и вообще не для женщин. А других знакомых с мотоциклами у нее не было. Грешно было упускать такой шанс.
– Я в деле, старичок.
Когда они спустились в подземный паркинг компании, сердце Светки забилось быстрее в предвкушении. Она радовалась, что сегодня надела брюки, а не платье, так что предложение Паши поступило очень вовремя. Она шла за ним по опустевшей парковке и не могла понять, почему ее так тянуло говорить ему гадости.
Может, все дело было в том, что ей хотелось его позлить, а он вместо этого только и знал, что посмеиваться над ней. Ее так и подмывало кольнуть его посильнее, чтобы посмотреть, что будет, но Паша был непробиваем. И это жутко раздражало.
Когда они наконец остановились у мотоцикла, Света со стыдом заметила небольшую потертость на боку.
– Извини, – пробормотала она, проводя по ней рукой.
– Ерунда, – отмахнулся Павел. – Фотки хоть хорошие получились?
Света смутилась, а потом спросила его, почему он их тогда не прогнал.
– Да мне не жалко. Так, надевай шлем.
– Ну нет, прическу испорчу, – помотала головой Светка. – И вообще, как же там ветер в лицо и все такое?
– Так, правила есть правила, так что…
– А я думала, правила придуманы для того, чтобы их нарушать? Ты же байкер, разве ты не должен идти против системы?
– Не в этом случае, – категорично ответил Паша. Не тратя время на бессмысленные споры, он надел шлем на блондинку и застегнул быстрее, чем она успела увернуться. – И кстати, растрепанные волосы – это очень сексуально, – заверил он, глядя ей прямо в глаза.
– Все ты врешь, – прищурилась Светка. – Ты просто хотел сбагрить свой шлем.
– Вообще-то у меня есть второй, – фыркнул айтишник, а потом провел девушке короткий инструктаж по технике безопасности и правилам поведения. – И если вдруг станет страшно, прыгать никуда не надо, просто постучи по спине, я остановлюсь. Залезай.
– А за что мне держаться? – вдруг спохватилась Светка, уже сидя за Пашей.
– За меня хватайся и держись крепче, – посоветовал он, проворачивая ключ.
Света не успела ничего ответить, потому что мотоцикл задрожал под ней, и, прежде чем она успела испугаться, Паша рванул с места. Девушка обхватила его руками, вжимаясь в широкую спину, и завизжала от восторга. Это было еще круче, чем она могла себе вообразить.
Она не знала, куда они едут, но ей было совершенно все равно. Охваченная впечатлениями, она забыла обо всем, слыша только шум мотора и гул вечерних улиц. Было совсем нестрашно, наверное, потому что спина Паши была большой и крепкой, и Света за ней была, почти в прямом смысле, как за каменной стеной.
Они остановились слишком неожиданно для девушки: она не спешила отпускать Павла, все еще прижимаясь к нему, крепко сцепив руки у него на животе. Он легко прикоснулся к ее тонким пальцам, словно напоминая, что они приехали.
Когда они слезли и стащили с себя шлемы, Света огляделась, пытаясь понять, где они находятся, а Паша смотрел на нее. Девушка выглядела просто сногсшибательно, слегка взлохмаченная, с горящими от восторга глазами. Она вопила почти всю дорогу, но ни разу не потребовала остановиться, хотя он этого ожидал.
– Это было потрясающе, – выдохнула она, подходя к нему почти вплотную. – Ты, считай, мечту мою исполнил. Спасибо.
С этими словами она приподнялась на цыпочки и чмокнула айтишника в подбородок – выше ей дотянуться не удалось. Павел тихонько фыркнул, а потом наклонился и накрыл ее губы своими, легко и нежно. Света же, все еще взбудораженная поездкой, ответила ему страстно, обхватив руками его шею, позволяя крепким ладоням скользить по ее спине.
Она не знала, был ли это адреналин, который все еще бурлил внутри ее, или все дело было в том, что Паша целовался как бог, но ей совершенно не хотелось, чтобы это заканчивалось. Все ее рассуждения про корзины и ее предубеждения вылетели в трубу, а ноги становились ватными. Весь ее мир сжался до крохотной точки, где она, как воск, таяла в руках Паши.
– В этот раз ты не сможешь сказать, что я воспользовался ситуацией, – хмыкнул он, отстраняясь ровно настолько, чтобы заглянуть ей в глаза.
– Цыц, не порти момент, – потребовала Света, проводя пальцами по его шее. – Как-никак, лучший вечер в моей жизни.
– Знаешь, что может сделать его еще лучше?
Они сидели на парапете, болтая ногами и глядя на загорающиеся вдоль реки огоньки, и жадно вгрызались в шаурму.
– А говорила, не будешь со мной ужинать, – ехидно напомнил Паша.
– Ты не говорил, что зовешь есть шаурму, – парировала Светка, стирая ногтем каплю соуса с брюк.
– Ты бы все равно не согласилась.
– Ну, вообще-то, да. Но ты думай, что у тебя был шанс, – хихикнула девушка.
– Вредная ты, Светка, – покачал головой мужчина.
– Какая есть.
Они замолчали, глядя вниз, туда, где Москва горела огнями. За их спиной шумел народ, играла музыка, ревели машины и байки, а они доедали шаурму, думая о том, что жизнь – штука крайне забавная. Вечер был теплым и безветренным, располагавшим к посиделкам и созерцанию.
Света повернулась к айтишнику и стала разглядывать его лицо, не понимая, как раньше не замечала, что он вполне себе ничего. Даже его борода и волосы больше не казались ей такими уж стремными. Наверное, она просто привыкла к ним так же, как и к его раскатистому, звучному басу. Это произошло как-то совсем незаметно.
Почувствовав ее взгляд, он посмотрел на девушку, а потом, улыбнувшись, вытер большим пальцем соус с ее подбородка. Света смутилась, но Павел улыбнулся ей своей бесконечно теплой улыбкой, и она расслабилась. С ним это оказалось легко. Может, потому что она с самого начала не стремилась произвести на него хоть какое-то впечатление, а просто была собой.
– Ты очень красивая, – вдруг сказал Паша.
Это прозвучало так неожиданно, что девушка выронила огрызок своей шаурмы, снова забрызгав штаны соусом. Уставившись на айтишника, она попыталась понять, говорит ли он серьезно или, как обычно, прикалывается.