– Знакомство с семьей – это серьезный шаг, который является следствием долгих, серьезных отношений, а не… не знаю, что у вас там произошло, но в любом случае это все несерьезно.
– В твоей последней реплике трижды прозвучало слово «серьезный». Не думаешь, что надо быть проще? Зачем все усложнять? Она мне нравится, я ей тоже, мне будет приятно познакомиться с ее семьей…
– А ей будет приятно, когда ты уедешь обратно в Америку? Ее только что бросил парень, вот только тебя не хватало для счастья.
– Может, и не хватало, – задумчиво протянул Макс. – И вообще, нельзя мыслить так негативно. Надо жить ярко, сочно, здесь и сейчас. Вдруг завтра уже не будет?
– Если начнешь затирать про зомби апокалипсис, я тебя ударю, – пообещал Дан, затушив бычок и тут же вставляя в зубы новую сигарету. – Ты просто безответственный пацан, который не способен думать даже на один шаг вперед.
– Зато ты у нас без плана даже в туалет не пойдешь, – хихикнул Макс. – Слушай, мы были созданы, чтобы быть вместе, как инь и ян. Ты умный и скучный, а я безбашенный красавчик… идеальный тандем.
– Это я скучный? – возмутился Дан.
– А еще ни разу не авантюрист. Вот взял бы и поцеловал свою Полину, спорим, она была бы в восторге?
– Что за навязчивая идея свести меня с Полиной?
Дан не стал говорить, что после сегодняшнего приступа авантюризма Полина сказала, что ее от него тошнит. Ему даже думать об этом было неприятно, не то чтобы озвучить вслух.
– Да хоть с кем-то, было бы неплохо. А то сидишь как бобыль, вечно недовольный и погрязший в бумажках. Не в карьере счастье, друг мой.
– Макс, я рад, что ты снова на гребне любовной волны, но это не значит, что надо записывать меня в свой клуб. Мне хорошо одному, мне никто не нужен. Я одиночка.
– Именно поэтому мы дружим столько лет? – прищурился Макс. – Никакой ты не одиночка. Ты просто прекрасно понимаешь, что ни одна нормальная девушка с тобой не свяжется. Ты невыносимый чело- век.
– Но ты ведь со мной дружишь, – парировал Дан его собственным аргументом.
– Я просто хорошо знаю, что ты такой же лучок, как и Шрек. Злой и страшный снаружи, но где-то в глубине души ты хороший. А окружающие видят только то, что ты им показываешь. Дай другим разглядеть тебя настоящего.
– Я вот смотрю на тебя и понимаю, что Агата Кристи была права. Влюбленный мужчина похож на овцу.
– Я, по крайней мере, овца счастливая, – самодовольно выдал Макс, а потом щелчком пальцев отправил окурок в полет с третьего этажа и, не дожидаясь ответа, ушел в комнату, напевая себе под нос: – Сердце в груди продолжает беситься, стремится быть с тобой рядом!
Поля вышла из зала, все еще пребывая под сильнейшим впечатлением. Аладдин превзошел все ее ожидания: она любила этот мультик в детстве, поэтому было нереально приятно снова окунуться в эту атмосферу, посмеяться над проделками джинна, а главное, ей безумно понравились песни. Особенно та, которой не было в оригинальном мультфильме.
Девушка зависла, добавляя песни из фильма в треклист, а потом все же вышла из кинотеатра, да так и осталась стоять под козырьком. Второй раз за эту неделю пошел дождь, скорее даже ливень. Улица была почти пустая: народ попрятался в кафешках, которых в центре было предостаточно, кто-то просто стоял под козырьками старых домов. Оглушительный стук дождя напомнил о том, как она выбежала с зонтом, а потом поцеловала Даниила Александровича. Вся ирония ситуации была в том, что это случилось буквально в паре сотен метров отсюда. Поля прижала кончики пальцев к губам, словно не веря, что все это было по-настоящему.
Она стояла под козырьком кинотеатра, не решаясь выйти под дождь, едва не плача от жалости к себе, и в то же время презирая себя за то, какая она жуткая тряпка, которая позволяет так с собой обращаться. Нелепая, наивная, она даже не заметила, как ее используют. И если сказать по правде, она совсем уже не была уверена, что готова уволиться. Вдруг она не сможет найти такое же хорошее место?
– Черт…
Она полезла в сумочку, пытаясь нашарить там дежурную пачку сигарет, но она куда-то пропала. Вспомнилось, что она докурила ее еще тогда, когда выпивала с Даниилом Александровичем и его другом. Тогда ей показалось, что между ними есть что-то большее.
– Дура, – пробормотала девушка, вынимая из сумки наушники.
Дождь не собирался заканчиваться, а домой возвращаться было надо. Хотелось морально подготовиться к тому, что будет завтра, и отрепетировать какую-нибудь эффектную речь, чтобы хоть раз не выставляться идиоткой.
Включив песню Жасмин, Поля сделала первый шаг, подставляя лицо холодным каплям. Она наступила в глубокую лужу, провалившись в нее по щиколотку, и выругалась: танкеткам конец. Этот день решил ее доконать!
Вижу волну, что мне беды несет,
когда свои воды обрушит,
Буду я той, что все сносит и ждет,
и гром мой голос заглушит… [10]
Поля едва не рассмеялась над тем, как текст песни подходил к ситуации. Она терпила, вот и все, она позволяет всем собой помыкать. И плевать уже было, что Данилка Пристли не виноват ни в дожде, ни в том, что она убила обувь, которая стоила половину зарплаты, Полина чувствовала, как внутри закипает какое-то новое, незнакомое чувство. Оно поднималось волной, застревая где-то в горле, требуя, чтобы его выпустили наружу.
Пусть ночь темна, надежду дарит утро,
Я буду сильна, уже не смогу молчать…
Беззвучно, одними губами пропела Поля, делая новый шаг. Ее одежда мгновенно стала сырой и облепила тело, как вторая кожа, но девушке уже не было до этого никакого дела. Она почти физически ощущала жар, который разливался у нее под кожей, толкая вперед.
«Какая к черту разница, что думают другие?! Какая разница, что думает обо мне Данилка Пристли?! К черту его, к черту их всех!»
С этими мыслями Полина едва не растянулась на асфальте, поскользнувшись в очередной луже. С трудом удержав равновесие, она оглянулась, а потом плюнула и просто сняла танкетки – все равно их уже было не спасти. Она шла босая, напевая все громче и громче, чувствуя себя героиней мюзикла. Наверное, она выглядела до ужаса глупо, но ей ведь было не привыкать. Поэтому она решила, что хоть раз в жизни можно послать все и просто делать то, что она хочет.
И все услышат, хоть голос пока мой тише,
Силу чувствую я свыше и сейчас я должна
стать смелой!
Она уже почти бежала, громко подпевая песне, звучавшей в наушниках. Ее сердце набирало скорость, едва ли не вырываясь из груди от внезапной решительности, что ее охватила. Она жгла изнутри, подгоняя вперед, заставляя забыть, что она бежит по Чистопрудному бульвару босиком и поет во все горло. Каждое слово падало в самую душу, пробирая до костей. Завтра она покажет заму, какой может быть. Пусть поймет, что ошибся, когда решил, что может крутить ею как ему угодно. Она больше никому не позволит так с собой обращаться. Хватит это терпеть!
Пусть кругом одни замки, душа не сломлена моя!
Дан с удивлением услышал до безумия знакомый голос, доносившийся с улицы. Даже громкий стук дождя не мог заглушить его: красивый и сильный, он заставил его встать с кресла и посмотреть вниз, перегнувшись через парапет балкона.
По улице, залитой водой, бежала девушка. Она пела, прыгая по лужам, поднимая фонтаны брызг. Дан без труда узнал Полину: та же одежда и сумка, да и голос он узнал почти сразу, несмотря на то что впервые слышал, как она поет. Наверное, открывшаяся его глазам картина должна была показаться ему глупой или нелепой, но он смотрел на девушку, невольно затаив дыхание. Он не сразу заметил, что на ней не было туфель.
Как в самую их первую встречу.
– Ты чего там высматриваешь? – Макс встал рядом. – Сумасшедшая, – хихикнул он, не узнав Полину. – Хотя это же Москва, – решил парень, возвращаясь в квартиру.
Дан молчал, напрягая слух, пытаясь разобрать слова.
Устала быть тенью, что едва ли дышит,
Но отныне всегда буду смелой!
Он застыл, понимая, что был не прав. Ничего уже не будет нормально, хотя бы потому что его ассистентка окончательно спятила. Но несмотря на это, он был почти уверен, что завтра она действительно принесет ему заявление. Она решилась на что-то, и это явно было связано с тем, что он сделал.
«Я ее поцеловал», – эта мысль взорвалась в его мозгу одновременно с тем, как где-то вдалеке небо расколола молния. Только сейчас он осознал, что произошло на самом деле.
Он смотрел на Полину, на ее босые ступни, чувствуя, как его накрывает чувство отчаянной безысходности. Вдруг захотелось выбежать к ней, промокнуть под дождем и бежать босиком по лужам, не думая о том, что про него подумают или скажут. Хотелось посмотреть в ее красивое лицо, которому так шел дождь, и поцеловать. Не на камеру для алиби, а просто потому, что ему этого действительно хотелось. Но несмотря на то, что это желание захлестывало его с головой, он продолжал стоять на балконе, крепко сжимая пальцами парапет.
Он бы ни за что не смог. Потому что он трус.
Глава 24«Рабочее время»
Полина лениво раскладывала косынку на рабочем компьютере в приемной финдира. На часах было почти одиннадцать утра, а начальство так и не появилось в офисе. Девушка только хмыкнула и разложила новый пасьянс. Работать не хотелось, смотреть рабочую почту тоже. Когда она решила для себя, что отработает две недели и уволится, жить стало проще и легче. Здесь больше никто ей не указ. Хватит. Рано или поздно терпение заканчивается даже у таких трудоголиков и добрых самаритян, как она. Эта компания и люди в ней многому ее научили и помогли, но в конечном счете оставили выжженную пустыню в душе и сердце.