– Знаете, я могла что-то перепутать.
Полина решила дать заднюю. Почему-то она сразу не подумала о том, что Денис мог быть замешан во всей этой истории. Эта светлая мысль посетила ее только сейчас, когда она допрашивала потенциального злоумышленника прямо в холле на глазах у Светки, которая усиленно делала вид, что работает, а на самом деле подслушивала.
– Вас Чернов попросил запросить документы? – уточнил Денис, пристально глядя на нее.
Полине ничего не оставалось, как кивнуть и надеяться, что зам об этом не узнает. Ведущий юрист задумался и был готов спросить что-то еще, как вдруг Светка приблизилась к ним, громко цокая каблучками.
– Не хотите трубочек с заварным кремом? – промурлыкала она, протягивая юристу тарелочку. – Я сама готовила, – нагло соврала секретарша.
– Светлана, мы…
– Может, кофе? – Света притворилась, что не услышала его. – Вам с молоком или без? Сахар, думаю, не нужен, трубочки и так сладкие. Полина, ты тоже угощайся. – Она всучила подруге трубочку и одними глазами указала на дверь.
Полина растерянно смотрела за подругой, которая, как гипнотизер, уводила Дениса за собой. Она усадила его в кресло и болтала о пустяках, пока нагревалась кофемашина. Поля тяжело вздохнула и признала, что шпионка из нее вышла так себе, а потом тихонько выскользнула в коридор. Нужно же было так сглупить и не подумать, что ведущий юрист, через которого проходят все эти договоры, никак не мог остаться в стороне.
Следом за этой мыслью пришла еще одна, более приятная: Даниил Александрович тоже не знал этого. Впервые за все время, что они работали вместе, девушка поняла, что он не киборг, а человек, который вопреки собственным словам все-таки допускает промахи.
«Если пустить богу немного крови, люди быстро перестанут верить в него…»
Света с Полиной сидели в столовой, намеренно забившись в самый дальний угол, выбрав столик за колонной, чтобы наконец спокойно поговорить. Полина все не знала, как ей начать разговор про поцелуи с замом и все вытекающие так, чтобы не выдать при этом всю историю про махинации финдира, поэтому пока слушала Свету, которая самозабвенно рассказывала ей все последние новости.
– И вот, значит, возвращаюсь я с нашего волшебного свидания в первом часу ночи, а на кухне меня поджидает знаешь кто? Моя мать. Они с бабушкой посовещались и решили, что мне просто необходимо промыть мозги, потому что я шатаюсь черте где, не пойми с кем, и вообще, то один парень, то другой, и все это никуда не годится. И знаешь, что они решили? Что я сбилась с пути истинного и мне просто жизненно необходим домашний арест, ну или комендантский час. С работы домой из дома на работу, короче. И все.
– Чего?! – Поля чуть компотом не поперхнулась. – Деточка, а ничего, что тебе уже двадцать пять?
– А им по фигу, – меланхолично ответила Светка. – У них одна присказка, замуж выйдешь, делай что хочешь. А пока ты в нашей семье, будешь жить по нашим правилам и бла-бла-бла.
Девушка уныло смотрела на суп-лапшу и думала о том, что жизнь – тлен. Ей двадцать пять, ее семейство свято уверено в том, что может контролировать каждый ее шаг, и она не стала говорить Полине, что согласилась на дичайшую идею о комендантском часе только для того, чтобы избежать унизительной альтернативы: мама хотела уговорить отца или ее старшего брата отвозить и забирать ее с работы, чтобы она перестала заниматься «глупостями». Пришлось идти на весьма сомнительный компромисс.
– Бабуля вообще считает, что я феминистка, а для нее это то же самое, что лесбиянка, короче, едва ли не ругательство. А все эти дурацкие передачки по телику, – вдруг хихикнула она, вспомнив недавний разговор с ба. – В общем, полный дурдом.
– А ты не рассматриваешь вариант послать это все и начать жить самостоятельно? – Поля осторожно коснулась болезненной для подруги темы.
– Если убрать все остальные «но», а их немало, то остается как минимум то, что на мою зарплату не разбежишься.
Полина не стала говорить, что можно поискать более достойную работу, потому что чувствовала, что это будет не в кассу. Света и без того была достаточно подавлена. Вместо этого она ободряюще улыбнулась и напомнила, что готова принять ее жить к себе.
– Твоя хозяйка и так меня недолюбливает, а ты ужасная злюка по утрам, так что спасибо, но я останусь со своими сумасшедшими, – фыркнула Светка. – Побесятся и успокоятся, жалко только, что я теряю время, которое могла бы провести с Максом, но что уж тут… на все своя судьба, а нам с ним все равно по разные стороны океана. Конец этой истории – всего лишь вопрос времени.
– Сколько драмы, – закатила глаза Полина. – А я говорила, не связывайся ты с ним, – сказала она и сразу же поняла, что сама ничем не лучше.
Видимо, это такая женская черта – выбирать не тех. Она так часто осуждала за это Светку, а теперь сама угодила в эту ловушку. И даже какое-то время на что-то надеялась. Разве вправе она была осуждать? Конечно же, нет.
Но самым ужасным было то, что она малодушно радовалась тому, что из-за Светиных каникул строгого режима под всевидящим оком Ирины у нее развязаны руки. Она может и дальше пытаться вести свое мини-расследование, не впутывая подругу. И ей даже не придется врать, чего она совсем не любила. Можно будет просто делать вид, что Даниил Александрович накидывает ей много работы, что, кстати, будет почти правдой.
И она обязательно все расскажет Свете, но потом, когда уйдет из этой треклятой компании.
– Кстати, мы можем вместе поискать новую работу, – вдруг осенило ее. – И даже найти квартиру, не в центре, конечно, и снимать ее вместе.
– И жили они долго и счастливо, и завели тринадцать кошек, пока скоропостижная смерть от аллергии не разлучила их, – рассмеялась Светка.
– Зато твоя бабуля сможет гордо сказать: «А я говорила».
Дан крутил в пальцах так и не закуренную сигарету и злился. Да что там злился, он был в ярости. Еще каких-то полчаса назад он преспокойно проверял отчеты за прошлый месяц, как к нему заявился Денис и, разложив у него на столе веер из каких-то документов, начал что-то втирать про то, что нечего подсылать к нему свою ассистентку.
Дан, конечно, тут же поставил его на место, но в глубине души пребывал в глубокой растерянности, не понимая, что происходит. Он Полину никуда не подсылал, и уж точно не запрашивал никакие договоры касательно строек. Денис говорил и говорил, его глазки бегали в разные стороны, а Дан смотрел на него и пытался выглядеть максимально адекватно в то время, как его единственным желанием было взять все эти бумажки и отшлепать ими бестолковую ассистентку.
Он кивал, пытаясь вникнуть в путаную речь явно юлившего юриста, и, слово за слово, у него сложилась картинка. Сто процентов Полина нашла зацепку в кабинете финдира. И мало того, что она ничего ему не сказала, играя в оскорбленную невинность, так еще и начала какое-то убогое расследование у него за спиной, прикрываясь его именем. Просто возмутительно!
Но хуже всего было то, что он не просто злился. Ему пришлось признаться, что он зол из-за того, что Полина нелепо подставилась, что он волновался за нее. Почему-то от мысли, что могло бы случиться, попадись она тогда в кабинете финдира, внутри что-то сжималось. Глупая девчонка даже не понимала, о каких суммах идет речь. Увольнение по статье – лучшее, что могло с ней случиться.
Когда Денис наконец закончил изливаться в своих претензиях и Дан остался один, он сорвался со стула и принялся ходить по кабинету из угла в угол: так всегда легче думалось. Картинка складывалась быстро, а главное, он понял, что слишком долго упускал из виду Дениса, который явно тоже был в курсе всего. И Полина явно догадалась раньше, чем он. Это уязвляло, но и немного восхищало. Все-таки дурой она не была, хоть и аферистка из нее по итогу вышла так себе.
Успокоившись ровно настолько, чтобы не начать повышать голос, Дан вызвал Полину к себе в кабинет, написав ей на почту. Звонить ей он не хотел, опасаясь, что все-таки сорвется. Она не ответила, но через десять минут постучала в его кабинет. Он как раз сидел на диване, все еще вращая в пальцах изрядно измятую сигарету. Бросив ее в пепельницу, он прошел в середину кабинета и встретил девушку на пороге.
– Полина, вы, когда делаете глупости, задумываетесь о последствиях или ограниченные возможности вашего мозга не позволяют этого сделать? – мягко и вкрадчиво спросил он, приближаясь к ней, как дикое животное к своей добыче, медленно и уверенно.
Полина вскинула на него свои бездонные карие глаза и посмотрела так напуганно, что он сразу понял: она прекрасно понимает, о чем пойдет речь. Тогда он жестом указал ей на кресло для посетителей, а сам остался стоять, используя простейший прием психологического давления – быть выше своего собеседника.
– Ко мне только что заходил глава юротдела… как думаете, что ему было нужно? – все в той же нарочито небрежной манере спросил Дан, испепеляя ее взглядом.
Полина съежилась на неудобном кресле, чувствуя, как вся ее смелость, все ее идеи о новой жизни и новой Полине вылетают в трубу. Ей казалось, что еще чуть-чуть, и глаза зама начнут метать молнии, которые испепелят ее в одно мгновение, и она останется унылой кучкой пепла, которую он ссыплет в свою огромную пепельницу. Она не знала, что сказать, поэтому продолжала молчать.
И его это неимоверно бесило.
– Вам очень повезло, что я сумел сориентироваться и подыграть вам, не выставив себя дураком, – сквозь зубы проговорил он, уже не глядя на нее.
Полина сжала губы так, что они побелели. Не выставить себя дураком – вот единственное, что его беспокоило. Мистер Великолепие и его раздутое эго. Конечно, ему было плевать на нее, на все, что происходило с ней по его милости главное чтобы он при этом хорошо смотрелся в своих костюмчиках с короной на голове.
– Вы должны были сразу мне все рассказать, а не заниматься глупой самодеятельностью, – продолжал напирать он, делая небольшой шаг в ее сторону. – Самое время выложить все, что вы знаете до того, как это стало проблемой.