Дан закашлялся и его стошнило соленой водой и виски. Он очнулся на берегу, в голове шумело, перед глазами плыло, а горло жгло огнем. За спиной выл ветер, и коварный океан словно хохотал за спиной. С трудом сфокусировав зрение, Дан разглядел загорелые волосатые ноги в старых черных шлепанцах. Подняв голову, он увидел старого аборигена в пожелтевшей майке и с такими же желтыми кривыми зубами. Незнакомец был весь мокрый и злой и орал что-то на местном наречии.
Не понимая ни слова, Дан все же догадался, что его отчитывали последними словами за то, что он чуть не утонул. Попытавшись извиниться и поблагодарить на английском, Дан опять услышал какие-то гневные изречения, а под конец тирады старик схватил его недопитую бутылку и гордо пошел дальше по пляжу.
– Такое Диснею и не снилось, – пробормотал Дан вслед португальцу, вспоминая романтичное спасение принца Эрика из «Русалочки». Он слабо усмехнулся, вспомнив, как в детстве обожал этот мультик и мечтал жить под водой. Пока что эта мечта была ближе всего к тому, чтобы исполниться.
Почерневшее небо рассекла молния, потом грянул гром и началась настоящая буря. Пошел проливной дождь, а Даниил обернулся и заглянул в глаза шторму. Он ловил ртом капли дождя, пытаясь избавиться от привкуса соли на языке, но это не помогало. Голова болела от его водных приключений, а горизонт все еще плыл перед глазами, но Дан вдруг улыбнулся, вытирая губы тыльной стороной ладони.
– Спасибо, – хрипло прошептал. – Я все вспомнил!
Дан сорвался с песка, хватая полотенце и свои сланцы с ключами. Скорее бежать к машине, ехать в аэропорт, покупать билет в Москву. Сейчас среда. Завтра, нет, сегодня ночью он придет к Полине, придет, потому что любит. Потому что, когда почти утонул, последним, что он увидел в морской бездне, было ее улыбающееся лицо.
Поля смотрела на картонную коробку, стоявшую на ее рабочем столе. В нее уместилось все, чем она успела обрасти за последние два года на должности ассистента. Там лежала ее огромная кружка, которую ей подарила Светка на прошлый День святого Валентина, решив, что, пока у нее нет парня, Полина – любовь всей ее жизни. Четыре исписанных ежедневника, три планера, тетрадь со шпаргалками, куча разномастных флешек, стикеры, маркеры, запасная пара колготок, сменка, рабочая косметичка, расческа и еще целая куча полезного и не очень барахла. Последней вещью, которую она уложила в коробку, стала ее трудовая, которую она пару часов назад забрала у Тамары.
Телефон, лежавший рядом с коробкой, коротко пикнул, оповещая ее о том, что на ее счет поступили деньги. Вот и все, она получила расчет, можно было идти домой. Но вместо этого девушка зачем-то подошла к двери в кабинет начальника и, привычно постучав, хотя в этом не было никакой необходимости, открыла дверь. Оказавшись внутри, она подошла к аквариуму с рыбками и насыпала им корма, а потом подошла к рабочему столу. Зам не появлялся на работе уже несколько дней. Света выяснила, что он взял отпуск за свой счет. Полина решила, что он просто не хочет ее видеть, хотя в глубине души рассчитывала, что в последнюю неделю ее работы он предпримет хоть что-то.
Заметив на столе пачку сигарет, Поля взяла одну и, устроившись на диванчике возле панорамного окна, закурила, в последний раз наслаждаясь видом. Все равно Свете оставалось доработать еще полчаса, так что можно было не спешить. Устроившись поудобнее, Полина смотрела на город, размышляя о том, как закончился ее четырехлетний путь в компании.
На днях Алексей Геннадьевич вызвал ее к себе и выдал неприлично объемный конверт с премией за помощь Даниилу Александровичу. Полине было приятно, что зам сдержал свое обещание и сказал большому боссу о том, что она ему помогала, да и кругленькая сумма была к месту – можно было не спешить с поисками новой работы или даже махнуть в отпуск. Алексей Геннадьевич уговаривал Полину остаться, сулил повышение, а она смотрела на него и думала, что ни за что не останется в компании.
И дело было вовсе не в сослуживцах, которые, к ее удивлению, закатили целую вечеринку-сюрприз вчера после работы, проводив ее теплыми словами и пожеланиями. Ее убивало то, что единственный человек, которого она страстно желала увидеть, так и не пришел.
Полина не сразу поняла, что плачет. Просто вдруг город перед ее глазами стал размытым и каким-то невнятным. Тихие и жалкие слезы сбегали по ее щекам, разбиваясь о колени, но она и не думала их вытирать. Она просто смотрела прямо перед собой невидящим взглядом и думала о том, что нисколько не поумнела.
Она ждала, каждый день ждала сообщения, звонка, встречи – чего угодно. Она надеялась, снова и снова представляя, как он заходит в приемную и говорит ей, что она все не так поняла. Что он сожалеет. Что угодно, лишь бы не так, даже не попрощавшись. Что бы она ни говорила Свете и Арине, она до последнего надеялась, что он сделает хоть что-то.
Она снова вытащила из кармана список, в который по совету именитого психолога внесла все плюсы и минусы их отношений. И плевать, что не было никаких отношений, а в этом списке были сплошные минусы. Ей нужен был хотя бы один плюсик, чтобы она осталась. Но его не было.
Полина сжалась от жалости к себе, вспоминая, как последние два дня ждала его появления. Каждый раз, когда дверь в приемную открывалась, сердце ее пропускало удар, а это был кто угодно, но не Даниил Александрович. И сейчас Полина намеренно тянула время, словно давая ему последний шанс, которым он, конечно, не воспользуется. Вопреки всем канонам романтического кино, он не пришел. Время неумолимо бежало к шести, но ничего не происходило. И когда наконец минутная стрелка закончила свой бесконечно долгий круг, Поля взяла карандаш, лежавший на журнальном столике, и сделала запись в пустующей правой колонке плюсов.
«Мне была нужна хотя бы одна причина, чтобы остаться»
Утерев слезы, она оставила листок на столе, спрятав его под клавиатуру так, чтобы не прочитала уборщица, но заметил Даниил Александрович, и ушла. Когда дверь за ее спиной захлопнулась, сердце сжалось от боли, но Поля набросила на плечо сумку и схватила со стола коробку, едва ли не выбегая из приемной.
У каждого человека свой предел того, что он может вынести. Полина достигла своего эмоционального предела и, сжигая за собой мосты, сгорела сама. Она шла по коридору, мысленно прощаясь с местом, где провела так много времени, уже не плача, а просто принимая то, что этот этап подошел к концу. Ее первая серьезная работа, ее первые серьезные проблемы и первые настоящие чувства. Те, которые, говорят, не забыть. Но она шла по коридору с гордо поднятой головой, отбивая каблуками прощальный марш. Когда она вышла в холл, а дверь на этаж с характерным щелчком закрылась, она посмотрела на Свету и улыбнулась.
– Вот и все, – сказала она, протягивая подруге свой бейдж-пропуск.
– Такой ты дружок, Полина, – только и сказала Света, бросая пластиковую карточку в ящик с использованными пропусками. – Бросаешь меня тут одну.
– Ты всегда можешь подружиться с Тамарой, – хихикнула Поля, вызывая лифт. – Ну, куда пойдем?
– Для начала занесем твою коробку. А потом тусить, у нас заказан столик на половину восьмого.
Полина вышла из здания бизнес-центра и пошла вперед, ни разу не оглянувшись. Она твердо обещала себе, что, как только стеклянные двери за ней закроются, ее драма останется позади. Но она почему-то упорно тащилась за девушкой, больно тыкая куда-то в подреберье. И как бы Полина ни гнала все это прочь, получалось у нее донельзя плохо.
Она все-таки остановилась и оглянулась. От бессилия, накатившего на нее, захотелось кричать. Она хотела бросить на пол чертову коробку, прыгать на ней ногами и кричать что есть мочи, чтобы обида и злость вылились из нее, даруя такое желанное чувство облегчения.
Света посмотрела на подругу, а потом нахмурилась, легко догадавшись, о чем она думает. Когда Полина наконец рассказала ей про ту ночь и утро, она сначала долго переваривала эту историю, а потом пыталась осмыслить ее, но картинка не складывалась. Конечно, лучшим советчиком в этой ситуации стал бы Макс, который лучше всех знал красавчика, но Полина взяла с подруги обещание даже не заикаться ему об этом.
И Света, хранившая секреты Поли лучше своих собственных, мужественно молчала. Единственное, что она позволила себе сделать, – это ненавязчиво расспросить Макса о том, куда делся Дан. Но тот только руками развел и сказал, что они не в том возрасте, чтобы друг другу отчитываться. Он сразу начал переводить тему и нечаянно проболтался про драку с Пашей и травмпункт, и Света, конечно же, с легкостью отвлеклась на это. Она так негодовала, что весь остаток их прогулки только об этом и говорила.
И вот сейчас она смотрела на Полину, которая брела рядом с ней, и пыталась представить, куда исчез Дан. И почему так внезапно. Всю последнюю неделю она только и делала, что строила теории одна бредовее другой, пытаясь найти ему хоть какое-то оправдание.
Поначалу Полина цеплялась за эти идеи, но потом просто смирилась с тем, что Дану плевать на нее и все, что с ней связано. Возможно, Света была права, и у него что-то случилось, но он мог хотя бы сообщение ей отправить. Хотя, на что она рассчитывала после их последнего разговора? Ему не было до нее ровно никакого дела с тех самых пор, как он понял, что на ней нельзя ездить до бесконечности.
Стоило разок показать ему характер, который у нее все-таки был, он сразу дал заднюю.
– Конечно, ему подавай влюбленную дурочку, которую можно шпынять, не считаясь с ее мнением, – жаловалась Полина уже в кафе.
Они со Светой заняли уютный столик в углу террасы и заказали бутылку вина. Одинокий парень за столиком справа явно оказывал Полине знаки внимания, но она не замечала этого, поглощенная собственными переживаниями.
– Как думаешь, он симпатичный? – Светка украдкой кивнула в сторону соседа, но Поля даже не взглянула на него.
– Я завязываю с мужчинами и любовью, – решительно заявила она, закинув в рот кусочек сыра. – Кстати, я рассказывала тебе о своей теории?