– Скажи-ка мне… хм…
– Сэм, сэр, – ответил привратник и, чеканя слова, выдал последние новости: – Мадам Йорк уехала час назад в чужой карете. Увезла с собой много тяжелых коробок. Рад сообщить, сэр, что наша госпожа – и ваша супруга – чувствует себя превосходно и уже неоднократно посылала мисс Пэмфлин справиться о вас.
– Слава богу, – с облегчением проговорил Фэнтон.
Сэм поклонился.
– Вообще-то, я хотел спросить, – продолжил Фэнтон, – много ли писем было сегодня отправлено. Ну да это такой пустяк по сравнению…
– Четыре письма, сэр, – тут же отозвался Сэм, быстро подсчитав, сколько раз за день его просили позвать уличного посыльного. – От леди Фэнтон – портнихе миссис Уиблер из «Ла Бель Франс», что в Ковент-Гардене; от мадам Йорк – некоему капитану Дюроку на Ченсери-лейн; мистер Джайлс отправил письмо брату, который живет рядом с Олдгейтом. И последнее… было от кухарки Китти.
– Китти? Она что, грамотная?
– Я тоже удивлен, сэр, – сурово нахмурился Сэм. – Но почерк у нее такой скверный, что адреса я не разобрал. Пришлось дать посыльному шестипенсовик.
– Но когда она успела? Она весь день сидела под охраной в моем кабинете…
– Все письма, сэр, были отправлены рано утром.
«Ну и черт с ними!» – подумал Фэнтон.
Сэм молча распахнул перед ним дверь. Фэнтон поспешно пересек гостиную, где царило зловоние, взлетел по лестнице на второй этаж и быстрым шагом, едва не срываясь на бег, направился к спальне Лидии.
Комната была так плотно увешана гобеленами, что между ними не проглядывало ни единого дюйма дерева, которое пошло на отделку стен. На столбиках в углах огромной кровати поблескивали позолоченные фигурки упитанных купидонов. Спальню освещали пять горевших в канделябре свечей. Лидия, одетая в домашнее вечернее платье с низким вырезом, сидела в кресле, склонившись над книгой.
Девушка еще не до конца поправилась, о чем говорили и неестественная белизна лица, и глубокие тени под голубыми глазами. И все же это была его Лидия. Увидев Фэнтона, она протянула руки к нему. Фэнтон бросился к жене, прижался щекой к щеке, крепко сжал ее в объятиях, словно боялся, что она вот-вот растворится в воздухе.
– Душа моя, – сказал он, отстранившись и внимательно глядя ей в лицо, – надеюсь, ты не слишком беспокоилась за меня и тебе не стало хуже?
– Ну что ты! – Розовые губки Лидии задрожали. Она едва заметно приподняла бровь, словно хотела улыбнуться. – Пустяки! Признаю, временами меня охватывало волнение, особенно когда… – Ее взгляд упал на плохо отстиранный рукав Фэнтона. – Боже, Ник, ты…
– Даже если и так, Лидия, я вернулся к тебе без единой царапины.
– О, я могла бы и догадаться. Нет-нет, я не злюсь – наоборот, горжусь тобой. Однако я и не думала…
Она испуганно умолкла. Фэнтон только теперь заметил Джудит Пэмфлин, которая стояла к ним спиной, сухая и прямая, как жердь. В руках, на уровне лица, она держала серебряную тарелку, видимо намереваясь ее почистить.
Плечи Лидии легонько задрожали. Украдкой взглянув на Джудит, она прижалась губами к щеке Фэнтона, отодвинула в сторону локоны парика и шепнула на ухо:
– Ты проведешь эту ночь со мной?
– Как и все ночи отныне! – во всеуслышание пообещал Фэнтон и поцеловал ее в губы.
«Неужто она все трясется от страха перед своей нянькой-пуританкой? – удивился про себя Фэнтон. – Пора положить этому конец».
Он поднялся на ноги.
– Мисс Пэмфлин, – произнес он ровным ледяным голосом. – Потрудитесь повернуться и посмотреть на меня.
Джудит поставила тарелку на стол, положила рядом тряпку и медленно повернулась, поджав губы так плотно, что, казалось, их вовсе нет.
– Я велел тебе не запудривать мозги моей жене всей этой пуританской чушью. Ты ослушалась меня?
– Вовсе нет! – воскликнула Лидия. – Она не сказала мне ни слова! У нее доброе сердце, Ник!
– Ты поступила хорошо, – похвалил горничную Фэнтон. – Следи и впредь за своим языком. А теперь оставь нас.
Джудит молча вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
– Душа моя, – мягко проговорил Фэнтон, – не позволяй отравлять себе жизнь вредными нравоучениями, слышишь?.. Прости, но я должен тебя покинуть: есть неоконченное дело.
– Да, я знаю. Но, Ник, любимый мой, ты…
– Я вернусь, как только завершу начатое, и больше никуда не уйду, обещаю!
Через несколько минут, тепло попрощавшись с супругой, Фэнтон наконец вышел из спальни и поспешил вниз. Оказавшись в кабинете, он увидел, что Большой Том оглушительно храпит, лежа на полу у камина, а в кресле рядом с ним дремлет Нэн Кертис, склонив голову на плечо. Китти с Джайлсом по-прежнему стояли у шкафа с сатирами, – казалось, воздух между ними сгустился от непримиримой ненависти.
– Прошу прощения, – сказал Фэнтон. – Дела отняли у меня больше времени, чем я думал. Джайлс, все ли в порядке?
Джайлс, бледный и суровый, тряхнул плеткой.
– Сэр, – ответил он, – они проголодались, и я велел принести им холодного мяса и эля.
– Молодец! Ну а вы что скажете? – обратился Фэнтон к остальным. – Все довольны?
Нэн Кертис, проснувшаяся при первых же звуках его голоса, пнула Большого Тома, и оба вскочили на ноги. Китти демонстративно сложила руки на груди и прислонилась спиной к черному шкафу. Грудь ее медленно вздымалась и опускалась, глаза превратились в презрительные щелочки; волосы пылали неукротимым огнем в отблесках свечного пламени, на щеках дрожали тени от опущенных ресниц – черные полосы.
– Я не довольна!
Фэнтон окинул ее взглядом, в очередной раз спросив себя: почему она так противна ему?
– Этот старикан, – Китти коротким кивком указала на Джайлса, – пытался ко мне приставать. Даже лапал меня, вот так…
Она дотронулась до юбки и медленно провела по ней рукой.
– Врать не буду, – выпалил Джайлс. – Виноват. А зато эта девчонка, сэр, сказала про вас кое-чего. Я потом повторю для вас, если пожелаете.
– Не пожелаю, Джайлс, – ответил Фэнтон. – И впредь не ябедничай, ясно? Иначе придется тебя проучить, а мне бы этого не хотелось.
Китти в ярости воскликнула:
– Ты что, не накажешь его?
Только теперь Фэнтон, уже научившийся улавливать особенности местной речи, понял, что в отличие от всех остальных слуг она обращается к нему на «ты». Раньше, из-за чудовищного акцента Китти, эта особенность ускользала от его внимания.
– А вот о наказании мы сейчас и поговорим.
Фэнтон вынул из кармана кошелек и бросил Джайлсу, который ловко поймал его одной рукой. Потом он достал кулек с мышьяком.
– Это яд, который ты купила, – сказал он Китти. – Сто тридцать четыре грана мышьяка. Вот только не надо, – устало добавил он, – мотать головой. Аптекарь из «Голубой ступки» мне все рассказал. А теперь признайся: кто послал тебя за мышьяком?
Повисла тишина. Китти, стоя все в той же нарочитой позе, долго глядела на него своими глазами-щелочками.
– Не выяснил-таки, – сказал она наконец и пожала плечами. – Ну, ничего не поделаешь.
– Так уж и ничего? – ледяным тоном произнес Фэнтон. – Джайлс! Идем на кухню. Китти приготовит поссет. Мышьяк содержится в каком-то из съестных припасов, я уверен.
На сей раз Китти промолчала, лишь насмешливо скривила крошечные губки: выпяченную нижнюю и верхнюю, похожую на сердечко.
Фэнтон, который утром чуть с ума не сошел, опасаясь за жизнь Лидии, в душе корил себя за слишком жестокое обращение с Томом и Нэн. Он повернулся к ним и, поглядев на каждого по очереди, произнес:
– Не бойтесь. Вам ничто не грозит.
Джайлс встал на цыпочки и взял со шкафа канделябр. Первой из кабинета вышла заплаканная Нэн Кертис, следом, дергая себя за челку, протопал Большой Том. Китти, по-прежнему невозмутимая, двинулась за Томом. Джайлс шел позади всех, высоко держа канделябр.
Если память не изменяла Фэнтону, лестница в кухню должна была находиться в противоположном конце гостиной, а значит, кухня, скорее всего, располагалась прямо под столовой.
– Погоди! – велел Фэнтон Джайлсу, когда они приблизились к лестнице.
Наверху послышались быстрые шаги. Мгновение спустя на ступенях показалась Лидия в вечернем платье из бордового бархата, расшитом белыми и золотыми нитями. В руке она держала свечу.
– Ник, позволь пойти с тобой, – взмолилась Лидия. – Поверь, у меня есть на то причина!
Фэнтон уже чувствовал поднимавшуюся снизу вонь и не знал, как поведет себя на смрадной кухне, – а чего ожидать от хрупкой девушки благородных кровей?
– Лидия, на кухню тебе нельзя! И вообще, ты нуждаешься в покое. Джайлс проводит тебя в опочивальню.
Голубые глаза Лидии расширились от удивления.
– Нельзя? Но ведь это сущие пустяки.
– Что значит «сущие пустяки»?
– Мой отец, насколько тебе известно, – Лидия потупилась, – не ведал недостатка в земных благах. И все же он не раз заставлял меня мыть кухню куда как хуже нашей. Дабы умерить мою гордыню и взрастить в душе моей смирение… О любимый, что не так?
«Жаль, что этот старый козел сдох, – негодующе подумал Фэнтон. – Уж я бы не пожалел для него хорошего пинка».
– Лидия, – улыбнулся он. – Это не приказ. Но я буду несказанно рад, если ты послушаешь меня.
– Что ж, если таково твое желание… – ответила Лидия, не став спорить дальше.
– Джайлс, проводи госпожу. Плетку дай мне. На обратном пути захвати часы. Какие угодно.
Дождавшись, когда шаги Джайлса и Лидии стихли, Фэнтон начал медленно спускаться по ступеням. О вони, которая становилась все нестерпимее, не стоит даже упоминать. Кухня освещалась банками с жиром, в котором плавали фитили (восковых свечей слугам не выдавали – эта роскошь предназначалась только для господ), и тлевшими в очаге углями.
Тусклый красноватый свет, удушающая жара… Фэнтон подумал: вот сцена из какого-нибудь фильма про его недавнего знакомца – дьявола. Тот, наверное, трудится сейчас в поте лица – на свете ведь еще столько любопытных и доверчивых душ. По правую руку у Фэнтона была кирпичная стена, по левую – оштукатуренная, давно превратившаяся из белой в почти черную. И вдруг…